Моника Бейком - Через реку забвения
И я не влюбился бы в тебя, безмолвно добавил Брюс, любуясь ее оживившимся лицом.
— Наверное, так и было бы, — произнес он вслух. — Вот и выходит, что сетовать на неудачи — это по крайней мере неконструктивно.
— Да-а, — протянула Тереза. — Интересная история. Ты заставил меня взглянуть на вещи совершенно по-иному. Можно сказать, глаза открыл. Только вот какой вопрос у меня возникает в связи со всем вышесказанным: правило «что ни делается, все к лучшему» действует всегда или выборочно?
— Всегда, — убежденно кивнул Брюс. — Не знаю, как это происходит, однако рано или поздно человек вдруг осознает, что какие-то события, которым он поначалу даже не придал значения, стали основой для чего-то очень хорошего.
— Ты в самом деле так думаешь? — В тоне Терезы еще ощущались остатки сомнения.
Брюс посмотрел на нее, и в его глазах вдруг заплясали чертики.
— Конечно. И даже могу прямо сейчас доказать верность этого закона.
— Правда?
Он пожал плечами.
— Нет ничего проще. Возьмем свежий пример из событий нынешнего вечера. Как ты помнишь, я хлебнул горячего чая и обжег себе рот.
— Бедняжка, — улыбнулась Тереза. — Тебе все еще больно?
Брюс поморщился.
— Так, щиплет немножко… Речь сейчас не об этом. Итак, со мной произошло несчастье… на первый взгляд.
Тереза внимательно слушала.
— А на второй? — лукаво спросила она.
— Видишь ли, если бы этого не случилось, ты лишилась бы одного весьма приятного для тебя преимущества.
— В самом деле? Что-то я пока не соображу, на что ты намекаешь.
— Сейчас поймешь. Следствием моего ожога стало то, что я лишился возможности есть. — Он ухмыльнулся. — Надеюсь, временно.
— И что здесь хорошего?
— О, кое-что есть! Но касается это не меня, а тебя.
Тереза изумленно вскинула бровь.
— Меня? Каким образом?
— Ты ведь любишь слойки?
— Очень, — кивнула она, все еще недоумевая.
— Тогда радуйся: тебе представился шанс насладиться еще одной! — торжественно произнес Брюс. С этими словами он отодвинул чашку, стоявшую перед его десертной тарелкой, на которой, аппетитно поблескивая запекшимся в духовке джемом и белея крупинками сахара, покоилась нетронутая слойка.
Тереза так и прикипела к ней взглядом.
— Ну, теперь удостоверилась? Как я и говорил, что ни делается, все к лучшему.
Вероятно, за время беседы Тереза успела забыть, что Брюс не смог доесть своего десерта.
И уж наверняка не задумывалась над тем, что слойка может быть предложена ей. Но сейчас перспектива некоего дополнительного наслаждения словно затмила для нее все остальное.
На пару секунд она замерла, не сводя глаз с любимого лакомства.
Тем временем Брюс придвинул тарелку поближе к ней.
— Ну что же ты? Бери!
Его слова как будто вернули Терезу к реальности.
— Нет-нет, я не возьму… Зачем? И так уже две штуки съела…
Брюс пристально взглянул на нее.
— Стесняешься, что ли? Напрасно. Ведь я все равно не стану есть. А тебе хочется, я же вижу.
— Нет.
— Брось, солнышко. О чем мы вообще спорим? Съешь эту слойку — и дело с концом!
На скулах Терезы проступил румянец смущения. Она явно чувствовала себя не в своей тарелке из-за того, что Брюс сумел угадать ее желание.
— Не буду я ее есть, — упрямо произнесла она, поднимаясь из-за стола.
Глаза Брюса блеснули.
— Нет? — тихо произнес он.
— Нет!
— Тогда я сам съем эту несчастную слойку.
Во взгляде Терезы промелькнуло недоумение. Она понимала, что Брюс неспроста сделал подобное заявление, однако мотивы, которыми он в данном случае руководствовался, оставались ей непонятными.
— Да, съем! — продолжил он, беря слойку и тоже поднимаясь. — И пусть тебе будет стыдно!
— Глупости говоришь, — фыркнула Тереза. — Почему мне должно быть стыдно?
— Потому что ты станешь спокойно смотреть, как я мучаюсь, — пояснил Брюс, с нарочитым отвращением оглядывая слойку. — Ведь мне будет больно!
Тереза разинула рот. Подобный поворот явился для нее полной неожиданностью.
— А ты… А ты не ешь, — растерянно пролепетала она.
— Не могу, — вздохнул Брюс.
Тереза подозрительно нахмурилась.
— Почему?
— Вопрос принципа. Так или иначе, эта плюшка должна быть съедена.
— Слойка, — машинально поправила его Тереза, глядя на зажатый меж пальцев Брюса предмет спора. И проглотила слюнки, даже не заметив этого.
Зато Брюс прекрасно все видел.
— А знаешь, что я сейчас сделаю? — вкрадчиво произнес он, начиная потихоньку двигаться вперед.
Встрепенувшись, Тереза заставила себя отвести от сдобы взгляд.
— Да?
— Самолично скормлю тебе эту штуковину. — С этими словами он отломил от слойки небольшой кусочек и подступил с ним к Терезе вплотную.
Только тут она осознала, что оказалась в ловушке: позади нее находилась кухонная стойка, впереди Брюс. Правда, оставалась еще небольшая возможность маневра.
Быстро оценив ситуацию, Тереза сделала движение вправо, однако Брюс был настороже и не дал ей уйти. Тогда она метнулась влево… и на этот раз окончательно угодила в тупик, очутившись в углу между стеной и мойкой.
Взволнованно дыша, Тереза остановилась. Ее упругая грудь вздымалась. Брюс смотрел на нее в упор. Их взгляды встретились и словно сцепились. Обоим стало ясно, что это уже нечто большее, нежели игра.
— Открой ротик, дорогая, — негромко произнес Брюс.
— Нет, — так же тихо, но решительно ответила Тереза.
— Хорошо! Пусть это будет на твоей совести. Я начинаю есть.
Не сводя с нее глаз, он медленно поднес ломтик к своим губам. Тереза наблюдала за его действиями как завороженная. В самый последний момент рука Брюса застыла.
— Не передумала?
— Нет.
— Тогда смотри. Я кладу этот кусок в рот, видишь?
Он действительно сделал то, о чем говорил: на глазах Терезы положил ломтик слойки в рот и принялся медленно, будто через силу жевать. Через мгновение у него вырвался сдавленный стон, который должен был доказать Терезе, как больно ему есть.
Зрачки ее расширились.
Весьма наглядно произведя мучительное глотательное движение, Брюс с печальным вздохом отломил от слойки следующий кусочек. Некоторое время он оглядывал его со всех сторон, будто примериваясь, как бы половчее съесть, чтобы избежать болезненных ощущений. После чего, картинно морщась и всем своим видом выражая страдание, Брюс поднес ломтик ко рту.
— Нет! — воскликнула Тереза.
Ну наконец-то! — с внутренней усмешкой подумал Брюс.
— Что? — спросил он, испытующе глядя на нее.
