Кэрри Александер - Черный бархат
Она могла бы быть наездницей, нежащейся перед камином после утренней охоты в бодрящем ноябрьском лесу, утомленная и все еще пахнущая лошадьми, кожей и осенней свежестью. Ее бархатная шапочка лежит на коленях, заляпанный грязью шарф развязан. Эмилия улыбнулась своим мыслям.
— Прошу, — сказала официантка, поднося бокал красного вина. — Что-нибудь еще?
— Нет-нет, спасибо, — после секундного замешательства ответила Эмилия. Она пригубила вино и, прогнав назойливую фантазию, стала размышлять о том, что же такое с ней происходит. Почему ее не радует то, что все задуманное ею идет по плану?
Она никогда не считала себя завистливой. Или эгоисткой. И все-таки теперь, когда никто не приветствовал ее, как Лейси, восторженными криками, она не могла не чувствовать себя обделенной. Нелогично, отругала себя Эмилия. Ведь она получила именно то, на что рассчитывала. И поздно о чем-либо жалеть.
Джерико нашел ее в мягких объятиях массивного кресла. Она сидела, поджав под себя ноги, и выглядела очень хрупкой в просторном розовом свитере и черных легинсах. Девушка не отрывала задумчиво-печального взора от огня, держа в одной руке бокал вина, и лицо без очков казалось более открытым и ранимым. При виде ее, порозовевшей и сонной, глубоко погруженной в свои мысли, — он многое отдал бы, чтобы прочесть их, — в нем вспыхнуло странное волнение. Джерико помедлил, прежде чем подойти, не зная, чего он больше хочет: вывести ее на чистую воду или заняться с ней любовью.
Он попробовал позвонить по таинственному телефонному номеру при первой же возможности. Ему ответил автоответчик голосом женщины с мягким южным акцентом, которая не называла себя, а лишь подтверждала набранный номер и просила оставить сообщение после звукового сигнала. Первым впечатлением было, что голос принадлежит Мадам Икс, но, поскольку у них с ассистенткой голоса похожи, определить точно, кто есть кто, он затруднялся. Но этот вопрос будет решен, как только Джерико доберется до манхэттенского телефонного справочника, где отыщет номер и сопоставит его с именем. В лучшем случае он раскроет подлинную личность Мадам Икс — или самозванки — в течение двадцати четырех часов.
Но может быть и худший вариант, признался он с некоторым сожалением, любуясь изящным профилем ассистентки. Игра в кошки-мышки с ней и Мадам Икс его отнюдь не привлекает. Он предпочитает прямое, открытое противоборство, без хитрых трюков и манипуляций. Даже если оно грозит ему полным разрывом с этой таинственной леди с бархатными волосами, грустными глазами и аппетитными губами.
Он еще немного постоял, потом положил руки на спинку кресла и наклонился к ее плечу.
— Вы выглядите одинокой, — тихо проговорил он.
Девушка вздрогнула, едва не расплескав вино, но быстро взяла себя в руки.
— Я одна, а не одинока. И я люблю побыть одна.
Он притворился бестолковым.
— Тогда вы не станете возражать, если я присоединюсь к вам?
Эмилия не смогла удержаться от смеха. Ее глаза цвета полуночного неба мерцали в свете огня, пока она смотрела, как он устраивается в другом кресле.
— Вы знаете стишок про туман, крадущийся на бесшумных кошачьих лапах? — спросила она. — Я собираюсь его переделать: «Желтый журналист, крадущийся на рысьих лапах…»
Он положил ногу на ногу.
— На какое определение я должен возразить вначале — «желтый» или «крадущийся»?
— Вы всегда подкрадываетесь ко мне.
— Вы такая неприступная, что это единственный способ подойти к вам.
Она нахмурилась.
— Я неприступная?
Он улыбнулся.
— Но это меня не останавливает.
— Очень жаль, — отозвалась она, вздернув нос.
— Милая, вам меня не провести, — непринужденно произнес Джерико. — Вы больше застенчивы, чем высокомерны. И даже если обычно любите побыть одна, сегодня вы чувствуете себя одинокой.
— Наверное, вы правы, — неожиданно для себя призналась Эмилия. Может, меня обезоружило обращение «милая»? — тут же подумала она. Но это ничего не значит! Просто оборот речи! — Э… я имею в виду, что скучаю по дому, вот и все, — поправилась она.
— А где он?
Она заколебалась, но не смогла придумать веской причины, чтобы не ответить, по крайней мере, в общих чертах.
— На острове у побережья Южной Каролины.
— Как Хилтон-Хед?
— Не такой шикарный, — сказала она, что было правдой, как и то, что семье Дав принадлежала почти половина из трех квадратных миль острова Белл. — И далеко не такой развитой. — На карте мы всего лишь крошечная, незначительная точка.
— Милое местечко, должно быть. Вы часто его навещаете?
— Навещаю? — вырвалось у нее.
— Я полагал, вы живете рядом с Мадам Икс, в Манхэттене, так?
— Ах, да, вы правы, безусловно. Но мы не обязательно живем в Манхэттене. — Эмилии было неловко врать ему. И непонятно его предположение о Манхэттене — ведь он знал, что они жили в отеле. — Видите ли, Мадам Икс предпочитает не раскрывать свое место жительства. А я… я все еще считаю остров своим домом.
Джерико кивнул.
— Понимаю.
Эмилия попросила:
— Ради бога, пообещайте, что ни одно из сказанных мною здесь слов не появится в печати.
На мгновение Джерико заколебался, но потом улыбнулся своей неотразимой улыбкой, которая и раньше обезоруживала ее.
— Вы когда-нибудь слышали об обычных вежливых беседах?
— Откуда мне знать, что это не какая-нибудь ваша очередная вероломная уловка?
— Я начинаю ненавидеть это слово.
— «Вероломная»? Не представляю, почему.
Он вскинул брови.
— Вероломные репортеры, конечно, встречаются, но, уверяю, я не из их числа.
Эмилия перевела взгляд на остатки вина в бокале. Кончики пальцев с силой стиснули ножку.
— Наша вежливая беседа, похоже, портится?
— Это случается с нами довольно часто, — заметил Джерико. Он снова погрузился в молчание, потом беспокойно поерзал, провел большим пальцем по линялому шву джинсов. — Извините.
Она вздохнула.
— И вы меня.
— Я человек прямолинейный… Лейси. Двух мнений тут быть не может. Если я сказал, что все останется между нами, можете быть уверены, так и будет.
Она отметила заминку перед ее вымышленным именем. И подтекст. Джерико, может, и прямолинеен, но он также и упорен. Она голову даст на отсечение, что журналист будет копать до тех пор, пока не доберется до правды о ней и Мадам Икс.
Нет никакой надежды, что он бросит это дело, поэтому ради своего спокойствия она должна постараться общаться с ним как можно меньше на протяжении книжного тура.
— Вы обедали? — спросил он. — Не хотите оцепить кухню отеля?
