Элайн Кофман - Лишь небеса знают
— Во-первых, он не плут. Во-вторых, я же не говорила, что он меня любит. Я люблю его.
6
Элизабет возвратилась в Нантакет вскоре после смерти тети Фиби. В изящной и утонченной двадцатичетырехлетней красавице не осталось ничего от взбалмошной девчонки. Многое изменилось в ее жизни за те восемь лет, что она не была в родном городе, но в одном Элизабет осталась постоянна — своей любви к Тэвису Маккинону, бывшей для нее чем-то вроде путеводной звезды. Глупое обожание, пройдя испытание временем, переросло в довольно постоянное чувство.
Первого мая, через несколько дней после ее приезда, состоялся большой весенний бал, куда Элизабет, сделав высокую по последней моде прическу и надев белое с золотым шитьем платье, отправилась с отцом и Мэтом.
Элизабет всегда была красивой, но теперь она научилась хорошо держаться и умело подать себя. Годы, проведенные в Бостоне под присмотром тети Фиби, успехи в свете и, как ни странно, внимание Гарри Бичэма — все пошло ей на пользу, и если не до конца исцелило прежнюю боль, то помогало смело смотреть в будущее.
И все же, несмотря на уверенность в себе, она волновалась как школьница, входя в зал и гадая о том, знает ли Тэвис Маккинон о ее возвращении. Тем временем Тэвис, попивая пунш, болтал с друзьями — Колом и Натэниелом, изредка косясь на стоявшую невдалеке брюнетку.
— Вон там, — сказал он, — настоящая богиня.
— Да, — согласился Кол, — а кто она такая?
— Понятия не имею, но на такой женщине я бы женился.
— Можешь попробовать, если, конечно, ее семья не будет против, — заметил Натэниел, расплываясь в улыбке.
— Семья? — переспросил Тэвис.
— Муж и шестеро сыновей, — захохотал во весь голос Натэниел.
Трое приятелей замолчали, по привычке оглядывая помещение в поисках новых красоток.
— Добрый вечер, Натэниел… Кол… Тэвис… — приветствовала их миссис Уитерспун, на ходу поскрипывая китовым усом в корсете.
— Миссис Уитерспун, — в один голос произнесли все трое, любезно наклоняя головы.
— То, что для корсета этой женщины потребовалось убить кита, — преступление перед животным миром, — тихо сказал Натэниел, когда она прошла мимо.
Опустошив стаканы, развеселившаяся троица снова двинулась к чаше с пуншем — коли уж с красавицами не везет, то выпить как следует никто не мешает.
— Боже! — неожиданно останавливаясь, произнес Кол, — посмотрите вон на того златовласого ангела — рядом с ней любая покажется дурнушкой!
— А кто же она? — спросил Натэниел.
— Не знаю, но непременно выясню. Кажется, мои молитвы услышаны, — ответил Кол.
— Когда это ты успел помолиться?
— В ту минуту, когда заметил ее.
Тэвис сощурил глаза. Да, пускай она красива, пускай он не видел ее семь или восемь лет, пускай она изменилась — но его не проведешь, он-то узнал ее сразу.
— Тоже мне ангел, — фыркнул Тэвис, — ведьма перевоплотившаяся.
— Ты что, знаком с ней? — удивился Натэниел.
— И ты тоже.
— Представь меня ей, — тут же попросил Кол.
— И меня, — вторил Натэниел.
— Я ведь уже сказал, что вы ее знаете, — с досадой ответил Тэвис. — Этот, как вы изволил выразиться, «ангел», — дочь Сэмюэля Робинсона. Разрешите представить вам, господа, знаменитейшую Лиззи. — И он шутливо поклонился.
— Лиззи! — ахнули оба его приятеля.
— Ей-богу, не могу поверить, — бормотал Кол, — До чего же она изменилась, стала просто прелестна и держится как королева. Как это ты ее узнал?
— Уж кого-кого, а эту отвратительную девчонку я узнаю и в бреду.
— Отвратительную девчонку? Как ты можешь так говорить — посмотри, какая она красавица!
Окинув еще раз Элизабет взглядом, Тэвис уверенно заявил:
— В отличие от вас, друзья мои, на меня она, как и прежде, не производит впечатления, чему я искренне рад.
— Похоже, и ты, старина, теперь не производишь на нее впечатления. Она даже головы не поворачивает в твою сторону, — заметил Кол.
— Повернет, не сомневайтесь, — уверенно ответил Тэвис.
— Не знаю, — возразил Натэниел, — по-моему, у нее отбоя нет от кавалеров.
— Могу спорить, что она не только подойдет ко мне, но и пригласит танцевать, как было и прежде, — стоял на своем Тэвис.
— И ты, как прежде, ей откажешь? — спросил Пол.
— Не исключено. Но не забудь, что иногда я принимал ее приглашения.
— Ставлю пять долларов на то, что она тебя не пригласит.
— Идет, — согласился Тэвис.
Окончив танец с Элвином Хиллом, Элизабет подошла к поджидавшей ее Бекки.
— Давай выпьем немного пунша, — предложила Элизабет.
— Давай, — согласилась Бекки, — правда, после того, как я потанцевала с этим косолапым Тэдом Элмором, мне хочется не пить пунш, а опустить в него ноги.
— Почему?
— Он настоящий медведь, отдавил мне все пальцы.
— Ладно, пошли, — смеясь, сказала Элизабет, — я хочу пить, — и она взяла Бекки под руку.
— Куда ты, — удивилась подруга, — там ведь пунш для мужчин, а нам вон к тому столу, иначе будет скандал.
— Подумаешь, мы ведь можем ошибиться.
— Не можем, все строго всегда стоит на том же месте.
— Да, но ведь я могла и забыть об этом за то время, что меня не было.
— Прекрасно. Вот ты и иди, — сказала Бекки, садясь на скамейку, — я уж лучше здесь подожду.
— Трусиха.
— Не спорю, — ответила Бекки.
Не обращая внимания на удивленные лица стоявших возле чаши с пуншем мужчин, Элизабет наполнила два бокала, ослепительно улыбнулась и направилась к Бекки.
— Пей быстро, — сказала она, — сюда идет миссис Уитерспун.
Едва они успели осушить свои бокалы, как почтенная матрона, задыхаясь от негодования, уже говорила:
— Милая Элизабет, даме не положено пить пунш, предназначенный для мужчин.
— Неужели я ошиблась? — с притворным ужасом, прижимая веер к груди, спросила Элизабет.
— Боюсь, что так, — кивнула миссис Уитерспун.
— О, простите меня, я ошиблась, потому что в Бостоне все иначе. На столах в зале пунш одинаковый, а спиртное мужчины пьют в биллиардной.
Миссис Уитерспун посмотрела на два пустых бокала.
— Я надеюсь, что все обойдется, если вы не станете пить еще.
— Ну конечно не станем, — ответила Бекки, делая вид, что испугалась. — Мне очень стыдно, поверьте.
Удовлетворенно кивнув, миссис Уитерспун с достоинством удалилась. Элизабет и Бекки, стараясь не засмеяться, поднялись, чтобы пройтись по комнате.
— Не могу поверить, чтобы та Лиззи Робинсон, которую я когда-то знал, послушалась миссис Уитерспун, — прошептал рядом знакомый голос, и, подняв голову, Элизабет сызнова окунулась в самые красивые в мире серо-голубые глаза.
