Татьяна Савина - Новый лик любви
Геля с удивлением отметила:
— Вот не подумала бы, что вы хотя бы слышали про Тома Круза…
— Почему это? Я слежу за всем, что происходит в мире, мне все интересно. А Том к тому же такой милый мальчик! Тоже, кстати, выбился из нищеты, и в школе его все дразнили и шпыняли из-за его неумения складывать буквы в слова. Слышала о такой болезни?
— Дислексия. Шер тоже ею страдает. И кто-то еще из «звезд»…
— Видишь? Им тоже досталось в детстве, можешь поверить. Даже Джулию Робертс в школе считали дурнушкой из-за ее огромного рта.
Решив признаться, Геля выпалила:
— Я все равно не хочу оставаться такой! Дядя пообещал, что поможет мне с пластической операцией.
Выдержав паузу, бабушка Вера задумчиво кивнула:
— Наверное, это выход. Ты понимаешь, что изменение внешности может повлечь за собой и изменение кармы?
— Ну и что? Вот и прекрасно! В моей жизни нет ничего такого, за что я могла бы держаться.
— Хорошо, — сказала целительница, хотя Геля вовсе не спрашивала у нее разрешения. — Похоже, ты уже все обдумала. Тогда нам остается только слегка привести в порядок твои нервы, чтобы наркоз тебе никаких неприятностей не причинил. А уж с этим я справлюсь…
Геля приходила к ней еще несколько раз. И сама удивлялась: то ли эта старушка воздействует на нее гипнозом, то ли беседы с ней каким-то образом снимают тяжесть, как после сеанса психотерапевта, но с каждым днем она замечала вокруг себя все больше красок. Хотя по-прежнему в основном говорила бабушка Вера, а Геля отмалчивалась, съежившись в кресле, и наслаждалась самим духом этого дома, пропахшего травами. Ее тянуло закрыть глаза, и тогда легко было представить, что они спрятались от всего мира в избушке посреди леса, и за порогом начинается самая непроходимая чаща, поэтому бежать некуда. Да и не хочется…
«Хорошо бы действительно укрыться от всех в каком-нибудь дремучем лесу, — мечталось ей втайне. — И тогда не нужно было бы делать операцию… Какая разница, как я выгляжу, если вокруг одни звери? Они умеют любить и некрасивых. Завтракала бы лесной клубникой, жарила на обед грибы, на ужин щелкала орехи. Как было бы здорово! Вот только зимой как выжить? Может быть, научилась бы…»
Но Геля понимала, что изменить свою жизнь таким образом она не решится. Другое дело, когда за тебя все устраивает дядя…
* * *Во время утреннего обхода Анатолий Михайлович пообещал:
— Сегодня ты увидишь себя.
— Вы… — У Гели сорвался голос.
Но Медведев, как всегда, догадался, что она хотела спросить:
— Сниму с тебя все эти блямбы, и посмотрим, что у нас получилось.
— А если…
Он грозно навис над ней — лохматый и огромный, настоящий медведь:
— Вы что, девушка, позволяете себе сомневаться в моих способностях?
Геля сбивчиво заторопилась:
— Нет-нет! Я просто…
— Трясусь от страха, — закончил хирург. Заложив руки за спину, он прошелся по палате, то и дело оглядываясь на девушку. — Вполне естественная реакция. Должен сказать тебе, что ты — молодец. Лицо в эти дни не трогала, под бинты заглянуть не пыталась, не то, что твоя подружка.
— Какая подружка? — не поняла Геля. У нее вообще не было подруг.
— С подбородком. Дарья Николаева.
— А, да мы только раз и поговорили… А как у нее все прошло?
Остановившись возле окна, Медведев скромно улыбнулся:
— Операция, естественно, блестяще. А вот период заживления затягивается, потому что у этой девушки очень шаловливые ручки. Так и норовят что-нибудь повредить.
Геля призналась:
— Если честно, меня тоже тянуло посмотреть, что там…
— Чистосердечное признание смягчает твою участь.
— Но я ни разу не заглянула!
— Потому что умница. — Его большая рука осторожно прошлась по ее макушке. — Послушная девочка. За это ты получишь награду.
Она указала пальцем на свое лицо, все еще скрытое бинтами:
— Вот это?
— А что может быть лучше? Красота открывает перед тобой новые горизонты. Перспективы, о которых ты раньше и не мечтала. Фигура у тебя отличная…
— Правда? — удивилась Геля.
Она, сгорбившись, сидела на заправленной постели, одетая в свой старенький халат, и не могла понять, как доктору удалось разглядеть в ней что-то особенное.
— Абсолютная! Параметры просто модельные, только роста, может, чуть-чуть не хватает, но я не удивлюсь, если тебя пригласят поработать в какое-нибудь агентство.
— О! — Она деланно рассмеялась. — Позировать фотографам? Ходить по подиуму? Это не для меня.
Снова остановившись, Анатолий Михайлович посмотрел на нее в упор:
— А что для тебя?
Геля растерялась:
— Я… Я не знаю…
— Но чем-то ты же планировала заняться в этой жизни?
— Да ничего я не планировала… Была одна мысль, но, по-моему, это нереально… Мама у меня на кафедре в пищевом институте работает. Не преподаватель, а так… Лаборант. Она хотела, чтоб я туда поступила. Даже поговорила уже с завкафедрой.
Медведев приподнял густые брови:
— О-о, ресторанный бизнес!
— Да нет… У них там кондитеров готовят.
Ухмыльнувшись, он одобрительно прищелкнул языком:
— Сладкая жизнь! Не то что у меня: режь да кромсай.
— Вы создаете красоту! — заспорила Геля. — Что может быть лучше?
— К сожалению, бывают и неудачи…
Ее рука невольно потянулась к лицу. Заметив это, Анатолий Михайлович остановил ее жестом:
— Нет-нет, с тобой все в порядке. Тут я не подкачал. Но каждый наш пациент должен отдавать себе отчет, что хирург все-таки не волшебник. А некоторые больные требуют слишком многого. Сорок лет с лица не уберешь. Десять — пожалуйста. Двадцать еще куда ни шло… Но сделать из старушки нимфетку — это невозможно.
Уже на пороге палаты он вспомнил:
— Да, кстати! Пусть тебя не разочаровывает, что кожа до сих пор остается все такой же воспаленной. Гематомы пока держатся. И заживление еще идет, и лазером тебя пока не пошлифовали. Ты пока смотри только на формы — носа, подбородка и глаз, запомнила? Хочешь, я дам тебе вуаль? У меня специально припасена такая шляпка с вуалью, не слишком густой, чтобы черты лица не скрывала, а кожу затушевывала. В первый раз посмотришь на себя через нее. Согласна?
Геля неуверенно согласилась:
— Хорошо. А когда меня лазером полечат?
— Не терпится? Вот сегодня все снимем, посмотрим, что и как, тогда и решим. — Подмигнув, Медведев вышел из палаты, оставив ощущение пустоты — он занимал много места, но для этого человека его было не жалко.
«Он здесь единственный, с кем хочется поговорить». — Вздохнув, Геля откинулась на подушку и через прорези в бинтах уставилась в потолок. Он находился так высоко, что в палате было достаточно воздуха, но все равно возникало ощущение духоты. Открывать окно Медведев не разрешал: «Еще не хватало, чтобы ты простуду здесь подцепила! Потом надышишься». Геля не спорила. Как можно спорить с волшебником, который дарит тебе новую жизнь?!
