Донна Клейтон - Мозаика жизни
—С нами все в порядке. — Ей хотелось успокоить его хоть в том, в чем она не сомневалась. — Ребенок и я в прекрасной форме.
—Ты уверена?
—В себе уверена. — Она пожала плечами. — Я чувствую себя великолепно. И я не замечаю признаков, что малышу плохо. На следующей неделе у меня визит к доктору Портеру.
Атмосфера между ними начала разряжаться.
—Люк, ты не думаешь, что пришло время поговорить? — наконец спросила она.
—Мы и говорим. — Он уставился в какую-то точку над ее плечом. — Мы каждый вечер разговариваем за обедом.
—Ты называешь это разговором? — Она засмеялась. — Боюсь, что ты и Чад в будущем будете подшучивать над тем, как я изо всех сил старалась спрятаться за газетными новостями, которые подробно пересказывала вам. — Она снова засмеялась. — Я ценю, что вы выслушали, как все церкви провели благотворительную распродажу кексов и печенья. И терпели, когда я заставляла вас участвовать в обсуждении последних скандалов в столице и нескольких ограблений банков в Филадельфии.
—Это тоже очень интересно. — Секунды три Люк сохранял серьезное выражение, потом разулыбался. — По-моему, ты можешь сказать, что я позволял тебе прятаться за новостями. Наверно, в этом смысле я тоже прятался, — признался он, засмеявшись. Потом распрямил плечи и вздохнул, уступая ей: — Ты права. Пришло время поговорить.
Они сидели за обеденным столом напротив друг друга. На блюде дымились ломти колбасного хлеба, приготовленного Мэри. Дженни положила им обоим картофельное пюре и кольца тушеной моркови. Лепешки с маслом дополняли совершенство блюда.
—Расскажи мне о нас. Как мы встретились. — Дженни поддела вилкой морковку, положила в рот и медленно жевала. Едва ли она чувствовала вкус. Мысли в тревоге сосредоточились на том, что скажет Люк.
Он медлил с ответом. Дженни нахмурилась, но терпеливо ждала.
—Мы познакомились через Чада, — наконец произнес он.
Брови взлетели сами собой.
—Ты вместе с ним училась в колледже. В университете Вилланова.
Так она еще и образование умудрилась получить! В уме завихрились вопросы: чем она увлекалась, нравилось ли ей учиться, какая у нее специальность? Но Дженни твердо приказала сознанию: каждый раз занимайся одной темой. А нынешняя тема — ее отношения с Люком — чрезвычайно важна.
—Наверно, я приехала сюда с Чадом кататься на лыжах. — Она произнесла фразу как утверждение, а не как вопрос. Но все же ждала от Люка подтверждения.
—Ты приезжала четыре зимы подряд, — кивнул он. — Вместе с восемью или десятью друзьями и подружками Чада. Как только выдавалось свободное время, ваша банда приезжала сюда.
—Похоже, ты был не в восторге от нас. — Уголки губ поднялись в улыбке. — Шумная группа студентов из колледжа. Мы мешали тебе, так?
—Нет, не так.
Дженни понимала, что Люк о чем-то не упомянул, что-то в их первой встрече вызывало в нем какую-то неловкость. Он словно превратился в натянутую струну. Застывшие плечи. Нахмуренные брови. И еще одно доказательство — Люк так и не дотронулся до обеда. Дженни решила, что лучше пока оставить в стороне эту часть их прошлого. Она всегда может вернуться к ней потом.
—Мы давно женаты?
—Через несколько месяцев мы отпразднуем нашу пятую годовщину, — чуть улыбнулся он.
—Пять лет вместе, — пробормотала она. — Мы были счастливы?
—Очень. — Он наконец поддел вилкой ломтик колбасного хлеба и принялся есть.
Дженни подумала, как удивительно, что перемена направления в разговоре преобразила его. Минуту назад он выглядел напряженным и взвешивал каждое слово, а сейчас совершенно расслабился.
—И как мы живем? — спросила она, намазывая половину лепешки маслом. — Что мы любим вместе делать?
—Зимой мы работаем. Тяжело. С восхода солнца, и пока оно не сядет, заняты делами курорта. Это честная жизнь. — Он усмехнулся. — И за четыре-пять месяцев мы зарабатываем столько, что нам хватает на весь год.
—Мы работаем только пять месяцев из двенадцати?
— Мы много работаем пять месяцев, — засмеялся он. — Впрочем, здесь целый год находятся дела. Время, когда не сезон, мы посвящаем прокладке новых лыжных трасс. Но обычно летом мы позволяем себе немного полентяйничать. — Глаза его сверкнули от какого-то воспоминания, отчего Дженни чуть не залилась краской. — Часто совершаем длинные прогулки, — совсем тихо проговорил он. — Только мы. Вдвоем. Туда, вверх, на гору.
Выражение его красивого лица вызвало в воображении Дженни самые разные эротические картины. Ведь они были там одни, их скрывали деревья и кустарники. Сердце бешено заколотилось при мысли, что они с Люком занимались любовью на природе.
—Так мы много гуляем? — Она положила вилку и разглядывала его из-под полуопущенных век.
—Много. — Он тоже изучал ее своими черными глазами. — Это наш любимый отдых.
Теперь ее щеки пылали. Ведь совершенно очевидно, что их любимый отдых не имеет ничего общего с вышагиванием по лесным тропинкам.
—Мы были очень счастливы вместе. — Он поднял голову и засмеялся. Потом накрыл ее руку своей.
—Так что же произошло? — быстро сорвался с языка вопрос.
Он тяжело вздохнул. Казалось, что и воздух вокруг них дрожит от сожаления и печали. Он не убрал свою руку, а напротив, сжал ее запястье еще крепче.
—Можно мы отложим эту тему? — И прежде чем она успела ответить, продолжал: — Я понимаю, надо обсудить наш разлад. Тебе надо знать, что произошло. Но у меня такое чувство, будто мы теперь только начинаем наши отношения.
—Хорошо, — согласилась она. — А что, если ты расскажешь мне о своем отце? Ты говорил, что он умер три года назад. Значит, когда мы поженились, он был жив. Я ему нравилась? Мы жили с ним дружно?
—Папа любил тебя как свою родную дочь. — Люк засмеялся. — Конечно, ведь ты все делала правильно.
—Что ты имеешь в виду?
—Ты любила природу. Любила кататься на лыжах. Говорила, что «Прентис-Маунтин» для тебя самое лучшее место во всем мире. И ты работала не покладая рук, чтобы курорт процветал. — Он отпустил ее руку и сцепил пальцы на затылке. — И ты умела готовить! В папином списке твоих достоинств это занимало самую верхнюю строчку.
Дженни улыбнулась. Приятно узнать, что у тебя были прекрасные отношения со свекром.
-А я встречалась когда-нибудь с твоей матерью?
—Она погибла… — покачал головой Люк, — дай подумать… теперь уже четырнадцать лет назад. Она с отцом ехала на снегоходе. Они сорвались с трассы. Отец проклинал себя. Не думаю, чтобы он вообще простил себе… — Люк погрузился в воспоминания, глаза затуманились, будто смотрели в прошлое. — Мне было двадцать. Чаду одиннадцать. Хорошо, что он был еще маленький и нуждался в заботе. Уверен, что благодаря этому отец пережил тот ужас.
