Никола Марш - Алмазная принцесса
Джекс умирал от желания сорвать с себя галстук и выкинуть его к чертовой матери. Он задыхался, словно его грудь медленно, но неумолимо сжимали тиски.
– Расслабься. – Мюррей, чья жизнерадостность в этот день невероятно раздражала Джекса, похлопал его по спине.
– Я расслаблен, – процедил он сквозь стиснутые зубы, в сотый раз переводя взгляд с двери на часы.
– Она придет. – Мюррей выпрямился и разгладил отвороты пиджака. – Хотя еще не поздно передумать. – При виде отвисшей челюсти Джекса, он счел нужным пояснить: – Ты сбегаешь, я утешаю невесту.
– Это очень смешно, но все же лучше тебе заткнуться.
– Почему? Нервничаешь?
– Нисколько.
Джекс уже привык к проблемам в своей жизни, будь то различные государственные инстанции с их дурацкими требованиями и угрозами закрыть его прииск или секретарши, рыдающие по своим затерявшимся в пустыне любовникам.
Он пережил потрясение, связанное с арестом его отца и последующим всеобщим бойкотом, когда даже его школьные и университетские друзья отвернулись от него.
Он смирился с мыслью, что его элегантная, шикарная мать помогала отцу в грязных делишках, а потом просто сбежала, словно воровка.
Он не колебался перед тем, как переехать из мегаполиса в пустыню и принять управление прииском, не имея никакого опыта работы, кроме стажировки в банке. Он привык к одиночеству, песчаным бурям и ураганам.
Пожить семейной жизнью несколько месяцев?
Легко.
– Это хорошо, потому что она уже идет. – Мюррей с улыбкой кивнул в сторону двери, в очередной раз вызывая у Джекса желание его побить. Впрочем, на себя он тоже злился.
Интересно, почему у него внутри все перевернулось, когда он увидел Руби. Она была прекрасна в длинном белоснежном платье с тонкими бретельками, волосы напоминали облако золотых кудряшек, а подчеркнутые умелым макияжем зеленые глаза сияли, словно весенние звезды.
Когда их взгляды встретились, он мог поклясться, что маленькую комнату озарила вспышка.
Джекс пошел ей навстречу, лихорадочно подбирая слова. Чувствуя на себе любопытные взгляды – Мюррея, священника и кузины Руби (которая, к слову, смотрела так, словно готовилась выхватить кинжал и заколоть его на месте), – он обнял невесту за талию, притянул к себе и поцеловал.
Это должен был быть короткий, формальный приветственный поцелуй, но когда он коснулся ее губ, то совсем забыл об этом.
Губы Джекса впились в ее, становясь все более требовательными и настойчивыми, пока наконец их языки не сплелись в бешеном танце страсти.
Жена.
Узы брака.
В горе и в радости.
При этой мысли его словно окатило ледяной водой, и даже если бы Мюррея не одолел приступ кашля, он бы все равно остановился.
Руби смотрела на Джекса широко распахнутыми глазами. Они излучали столько света, что вполне можно было ослепнуть.
Он согласен отложить медовый месяц, но не первую брачную ночь. Ни за что на свете. Джекс твердо намерен провести ее так, чтобы воспоминания сохранились до конца жизни.
– Предполагается, что эта часть следует после слов «А теперь вы можете поцеловать невесту», – сказал Мюррей, возвращая Джекса к реальности.
Руби улыбалась, словно знала, как действует на него, и наслаждалась своей властью.
– Ты великолепна, и твое платье тоже, но не расслабляйся, – прошептал Джекс.
Ее губы обожгли его щеку.
– Почему?
– Потому что тебе недолго осталось его носить.
Ее стон отозвался вибрацией где-то внизу живота, и он предусмотрительно отступил на шаг, дабы не потерять благопристойный вид.
Они стояли перед алтарем, и он не видел и не ощущал ничего, кроме ее маленькой ручки, легкого аромата ягод и звонкого чистого голоса, произносящего клятвы.
Джекс кивал в нужных местах, следуя сигналам священника. И хотя этот брак был практически фиктивным и временным, на какой-то краткий миг, после того как было произнесено «согласен», он почти сожалел, что обстоятельства не сложились иначе.
– Вы можете поцеловать невесту, – объявил священник, благостно улыбаясь.
– Он уже это сделал, – поддразнил Мюррей.
Послышались смешки, и на этот раз поцелуй был коротким и невинным. Джек знал, что, когда в следующий раз поцелует жену – по-настоящему, – он не остановится, пока Руби не будет извиваться под ним, умоляя продолжать.
После церемонии к ним подошла Опал с каким-то заискивающим, как ему показалось, видом.
– Я ошибалась насчет вас двоих.
Руби бросила на него неуверенный взгляд, значение которого Джекс не понял.
– Что ты хочешь этим сказать?
Опал потрепала Руби по щеке:
– Просто очевидно, что вы без ума друг от друга. Будьте счастливы.
О да, он непременно будет. Как только снимет со своей жены свадебное платье.
Глава 7
Руби мало говорила по дороге в Дейлсфорд, маленький старомодный курортный городок в часе езды от Мельбурна. К счастью, Джекс проявил уважение к ее желанию побыть наедине со своими мыслями и сосредоточился на дороге, вполголоса подпевая радио.
Она не находила себе места, без конца прокручивая в голове его слова.
«Тебе недолго осталось его носить».
Она должна была знать, что такой мужчина не примет отказа. Вероятно, ее нежелание спать с ним он воспринял как вызов.
Он заставляет каждую клетку ее тела трепетать от предвкушения, а Руби сейчас нужно сосредоточиться на главном – разговоре с Сапфи. Она не может допустить, чтобы сестра узнала новости из газет или от каких-нибудь доброжелателей.
– Это здесь?
Руби повернула голову и увидела «Тенанг» – голубое пятно на фоне сереющего сумеречного неба. Слово «тенанг» в переводе с малайского означало «спокойствие» и было именно то, в чем нуждалась Сапфи.
Спокойствие, умиротворенность, убежище, где сестра могла скинуть со своих плеч груз, который несла весь последний год.
Оставалось только надеяться, что новости, которые принесет Руби, не вызовут у сестры рецидив.
– Да. – Она показала направо. – Припаркуйся здесь.
Джекс свернул на длинную извилистую дорогу, обсаженную соснами, и остановился напротив главного входа. Он заглушил мотор, и Руби нервно сглотнула. – Ты точно не хочешь, чтобы я пошел с тобой?
– Будет лучше, если мы поговорим наедине.
* * *Руби была благодарна Джексу за то, что он предложил отвезти ее сюда, но после его неожиданного проявления заботы она заколебалась. Одно дело – выйти по расчету за брюзгу с отвратительным характером, другое – за сексуального мужчину с тонкой душой. Она не хотела чувствовать к новоиспеченному мужу что-либо, кроме контролируемого влечения. Нет никакого смысла влюбляться в того, кто недоступен, а Джекс Марони был недоступен. Волк-одиночка, держащий под семью замками и свое сердце, и свое прошлое. Последний человек на свете, в которого она бы хотела влюбиться. Не стоит обманываться и принимать его сочувствие за то, чем оно не является. В конце концов, он просто присматривает за объектом своих инвестиций.
