Джейн Арбор - Море цвета крыла зимородка
Роза уселась за письма, решив подшивать их просто в папки с указанием даты и ссылками на более ранние документы. Затем под диктовку мадам выписывала чеки и счета, которые потом занесла в гроссбух, использовав его, в свою очередь, в качестве пресс-папье для чеков, дожидающихся рассмотрения Сент-Ги.
Последние поразили Розу размахом и щедростью. В течение получаса мадам Сент-Ги отобрала просьбы о пожертвованиях на сотни франков, и, когда девушка осталась одна, чтобы заняться черновиками речей, то быстро пробежала глазами содержание писем. Она была изумлена широтой и многообразием благотворительных интересов своей работодательницы.
«Призыв французских фалидомидов»… «Пособия раковым больным»… «Пожертвования садоводам»… «Детские фонды для каникулярного отдыха»… «Защита животных»… И целая дюжина других обществ и организаций.
Что там Блайс говорил о возделывании пробки? «На этом делают деньги… и много!» «Эта кубышка должна быть размером со сказочный кувшин Али-Бабы, чтобы выдержать столько выброшенных на ветер счетов. Просто уму непостижимо, – не могла не задуматься Роза. – Не говоря уже о роскошном образе жизни, который влетает в такую копеечку, что нам с сестрой и не снилось!»
Она уже закончила и проверяла напечатанное, когда дверь отворилась и вошел Сент-Ги.
– Мама сказала, что у вас есть для меня чеки на подпись. Где они? – поинтересовался он.
Роза указала на стопку бумаг и ждала, пока он, оперевшись рукой на стол подле нее, ставил свою подпись на каждом чеке. Затем, аккуратно сложив их, передал ей:
– Приложите их к сопроводительным письмам, и они еще успеют к вечерней почте. И если на сегодня это все, то я отвезу вас обратно на машине. Когда будете готовы, найдите мою мать в холле, а я подожду снаружи.
Хотя был еще ранний март, в округе уже наступила весна. Воздух был нежен, вечернее небо на горизонте окрасилось в нежно-желтый цвет, обещая и завтра такой же безоблачный день. Роза помедлила перед тем, как забраться в машину, и Сент-Ги, наблюдавший за ней, предложил:
– Если вы не слишком спешите домой, то, может, захотите ознакомиться с тем, что составляет источник нашего существования? Не думаю, что у вас уже сложилось полная картина, что такое пробка.
– Могу судить о ней лишь на основе того, что поведал нам Блайс о предстоящем вам ежегодном цикле.
– До тех пор, пока он не принимает в нем участия… – пробурчал Сент-Ги, приводя машину в движение, – ему… Ну да ладно. Как я и предполагал, за последнее время вы вдоволь насмотрелись на Блайса, не так ли?
– Да, он часто заглядывает к нам.
– Слишком часто?
– О нет! – Чувствуя, что должна защитить Блайса от невысказанного скептицизма, таящегося за сухим вопросом, Роза добавила: – Он на всех парах обучает Сильвию французскому. Вы бы только посмотрели, как он ведет себя с нашими покупателями! Он не столько продает, сколько заставляет их чуть ли не упрашивать себя позволить сделать покупку.
– Да, язык у Блайса хорошо подвешен. Могу себе представить… – В тоне Сент-Ги явственно проскользнуло желание не говорить больше о Блайсе. Но Роза ради справедливости решила все же продолжить тему.
– Вряд ли это честно по отношению к нему. Ведь вы сами и предложили, чтобы Блайс помогал Сильвии в магазине, – напомнила она. – Он помогает нам обеим, и мы благодарны ему.
– Если вы находите, что дела и впрямь идут так плохо, то почему бы не расширить немного поле деятельности? Например, найти общий язык с поставщиками, чтобы торговать тем, что обеспечило бы более широкий покупательский спрос?
Роза покачала головой:
– Вы не представляете, как мало возможностей в Мориньи и сколько людей пытаются ухватиться за них, чтобы свести концы с концами. Я сомневаюсь, сможем ли мы найти хотя бы одну надежную ниточку, за которую могли бы потянуть, не ущемив при этом чьи-то интересы. А ставить подножку соседям – это нечестно.
– А между тем ваше отношение к моему предложению – не платить пока арендную плату – остается прежним?
– Благодарю, но тем же самым.
– Но почему?
– Потому что, – она перевела дыхание, – так или иначе, все равно придется платить. – Затем, вздрогнув от быстрого взгляда в ее сторону, значение которого она не поняла, неуверенно добавила: – О боже, какими помпезными, должно быть, вам кажутся мои слова?
– Нет! Просто… очень уж детскими, – ответил он, усилив паузой значение последней части фразы, и она не нашлась что возразить.
Повисло молчание, которое продолжалось, пока они ехали по дороге, ведущей к одной из пробковых плантаций. Ворота были открыты, и возле бревенчатой хижины стояла очередь девушек с короткими изогнутыми косами.
– Монсеньор…
– Монсеньор!.. – Они неловко поклонились Сент-Ги и заулыбались Розе.
– Наши резчицы поросли получают свою плату. Они работают сдельно, – объяснил он и посмотрел на ноги Розы в сандалиях на толстой подошве. – Обувь у вас подходящая. Это хорошо, – заявил он. – Мы можем прогуляться, поэтому оставим здесь машину, и я покажу вам, что эти девушки делают на плантации.
Часом позже Роза воочию увидела порядок, созданный из хаоса поросли и кустарника ловкими и опытными руками девушек. Ствол за стволом очищался, обнажая узловатые корявые корни, а срезанная поросль и все лишнее или сжигалось, или складывалось в аккуратные пирамиды для уничтожения на следующий день – с принятием всех необходимых противопожарных мер предосторожности.
Она увидела также за работой подрезчиков ветвей, которым только годы практики позволили добиться такого мастерства.
– Пробка, к несчастью, упрямое дерево и всячески сопротивляется людям. Оно стремится разрастись в ширину, искривляется и желает быть заскорузлым и суковатым. Мы не можем позволить ему расти так, как вздумается, поэтому приходится с особым искусством заниматься подрезкой, чтобы стволы были высокими и прямыми.
Затем они подошли к краю огороженного пространства, где находились деревья, готовые к обдирке коры.
Положив руку на шишковатый ствол, Сент-Ги сказал:
– Вот здесь, как можно ниже, мы делаем горизонтальный надрез. Затем то же самое – как можно выше. Потом несколько вертикальных надрезов, стараясь по возможности придерживаться естественных трещин коры. Мастерство состоит в том, чтобы срезать слой достаточно толстый, чтобы он имел товарную ценность, и настолько тонкий, чтобы не повредить клетки дерева для роста в будущем новой коры. Затем кору кипятят и спрессовывают для отправки морем в ближайший порт на аукцион. Наша пробка по большей части отправляется в Сен-Тропез или Тулон.
– Вы только выращиваете пробку и продаете? Ничего из нее не изготовляете?
