Джеки Браун - Пролог
Стринги и кружочки на груди.
Представив себе этот эротический образ, Анжело так возбудился, что с трудом сохранил спокойствие.
— Чтобы надолго задержаться в Голливуде, нужно что-то большее, нежели стройное тело и красивое личико, — произнес он. — Многие актрисы, чьи достоинства ограничиваются лишь этим, приходят и уходят, а вы остались. Вы опять себя принижаете.
Он ожидал, что Атланта начнет возражать, но она не стала. Вместо этого она надорвала пакетик с сахаром и высыпала его содержимое себе в чашку. «Еще один протест», — подумал Анжело.
— Итак, как все это связано с парой канноло и чашкой кофе с молоком и сахаром? — спросил он.
— Зик строго следил за тем, что я ем и пью. — Она вздохнула и покачала головой. — За тем, что я надеваю. Как, по-вашему, это называется?
— Контроль?
— Вынуждена признать, Зик во многом был прав. Ему я обязана своим успехом. Я сначала не хотела играть роль Дэйзи Мэддокс. — Именно эта роль сделала ее звездой. — Он настоял на том, чтобы я на нее согласилась, и в результате я снялась в лучшем своем фильме.
— Вы его защищаете? — спросил Анжело.
— Нет. Просто признаю, что он помог мне сделать карьеру.
— Значит, защищаете.
— Нет!
— Он мог бы помочь вам добиться успеха, не обращаясь с вами как с марионеткой.
Атланта покачала головой:
— Вы не понимаете. Он отлично управлял моей карьерой.
— И вашей жизнью тоже?
— Конечно нет.
— Что касается карьеры, вы получили все, чего хотели?
— Ну, у меня есть другие идеи. Другие пути, которые мне хотелось бы попробовать.
— Позвольте угадать. Он не разрешал вам их пробовать.
Атланта отвела взгляд:
— Давайте это оставим.
— Конечно. — Анжело подумывал над тем, чтобы извиниться, хотя был уверен в своей правоте. Атланта слишком долго находилась в подчинении у своего менеджера. Анжело не хотел, чтобы это повторилось. Она не заслуживала такого обращения.
Она погрузила указательный палец в сладкий крем, вытекающий из одного конца канноло, и облизала его. Все мысли о Зике улетучились. Он едва сдерживался, чтобы не застонать от желания.
— Хорошее начало, но вы можете сделать еще лучше.
Когда Атланта вопросительно посмотрела на него, он кивком указал ей на канноло.
Она снова окунула палец в крем. Тогда он схватил ее за запястье, поднес ее палец к своим губам и начал медленно облизывать.
Высвободив руку, она взяла чашку с капучино. Анжело заметил, что ее пальцы слегка дрожат.
— «Соблазненная в Италии».
— Прошу прощения? — Атланта пристально посмотрела на него, и ему показалось, она снова почувствовала себя виноватой.
— Фильм, для съемок в котором вы учили итальянский.
— Ах да. Верно. Именно тот фильм. Мы его снимали в Венеции. Мне там очень понравилось.
— Зик был с вами?
— Только первые пару дней. Потом у него возникли неотложные дела, и ему пришлось вернуться в Лос-Анджелес.
— Возможно, именно поэтому вам так понравилось в Венеции. Этот город буквально создан для того, чтобы баловать своих гостей.
Небрежно пожав плечами, она сделала глоток капучино.
— Полагаю, вы смотрели этот фильм вместе с женщиной.
— С чего вы взяли?
— Это женский фильм. Не думаю, что на него можно пойти с товарищами по команде.
— Вы правы. — Он улыбнулся. — Не помню, с какой, зато помню сцену, когда вы танцевали в фонтане в прозрачном топе.
— Как вы меня удивили, — сухо произнесла Атланта.
Анжело опять с ней флиртовал, хотя временами ей казалось, что он проверяет не только ее, но и самого себя. Она решила, что от этого в любом случае не будет никакого вреда. Если не считать съемочной площадки, у нее был небольшой опыт флирта с противоположным полом, но она знала, что могло случиться, когда мужчина и женщина, не связанные никакими узами, оказывались в идиллической обстановке.
Ему не следовало тратить на нее время и силы. Она была полной противоположностью своих экранных героинь. Под объективом видеокамер, снимающих каждое ее движение и эмоцию, она умело соблазняла своего партнера по фильму или уступала его чарам. В реальной жизни она не посылала мужчинам никаких сигналов, не строила им глазки, не улыбалась призывно.
Несмотря на это, отчим Атланты, начавший приставать к падчерице еще до того, как она достигла половой зрелости, оправдывался тем, что девочка сама его соблазнила.
В объятиях Зика Атланта чувствовала себя неловко, и секс не доставлял ей удовольствия, отчего их близость теряла последние крупицы романтики. Теперь она понимала — Зику это было безразлично, он никогда не испытывал к ней романтических чувств.
— Что-то не так с вашим десертом? — Вопрос Анжело нарушил ход ее мыслей.
— Нет. Все в порядке. Очень вкусно. — Она взяла салфетку и промокнула уголки губ.
— Тогда почему вы хмуритесь?
— Правда? В любом случае вы тут ни при чем.
— Уверен, дело как раз во мне. — Анжело прищурился. — Я заставляю вас нервничать.
— Я вас умоляю. — Она небрежно махнула рукой. — Из-за чего, по-вашему, я могу нервничать?
— Вас ко мне влечет.
Она раздраженно фыркнула, чтобы скрыть правду:
— И из-за этого я нервничаю?
— Да. В реальной жизни вы не так уверены в себе, как в своих фильмах.
«Он очень проницателен, черт бы его побрал».
— Это потому, что я живой человек, а не вымышленный персонаж, чьи действия и реакции прописаны в сценарии. Вы, напротив, кажетесь чересчур уверенным в себе.
— Правда?
— Да, мой дорогой, — протянула она. — Мне неприятно вам это говорить, но если отбросить в сторону всю вашу напускную храбрость, вы не больше уверены в себе, чем я. Флиртовать и говорить красивые фразы легко, но вы признались, что не способны построить серьезные отношения.
— Я не говорил, что не способен. Я сказал, что не хочу этого.
— Ах да. Для вас не существует подходящей женщины. Я помню. У вас когда-нибудь был роман? Я имею в виду нечто большее, нежели обмен ключами от квартир и регулярный секс.
На его щеке дернулся мускул.
— Я же говорил, что не хочу этого.
— Почему? — Настала ее очередь играть роль психотерапевта. — Неужели вам доставляет удовольствие двигаться по жизни в одиночестве?
— Да.
— Нет. Вы хотите, чтобы другие так думали. Большинство людей на это покупаются. Только не я. Что вы прячете внутри себя от остального мира?
Анжело заерзал на стуле. Его взгляд стал настороженным. Похоже, она попала в точку.
— Знаете, когда я вас сегодня увидел, я хотел развернуться и уйти, — признался он.
