Миг запретных ласк - Мэрчент Сьюзен

— В этом не было твоей вины, — повторила Анна.

Ночь быстро опустилась на землю, но солнечные фонари сдерживали темноту. Джек откинулся на спинку кресла и поднял голову, наблюдая за звездами. Он понимал, что Анна права и что, будучи восьмилетним ребенком, он ничего не мог сделать. Но в детстве он этого не осознавал.

И потом, было еще кое-что, в чем он не мог ей признаться. В том, что он боялся за нее, — Анна могла пострадать от рук грубых мужчин-охотников, которые приезжали в Тембу поохотиться. Он видел взгляды, которые те бросали на белокурую девчонку. Но не было ли это только предлогом, почему он отослал ее в Лондон?

Настоящей причиной, по которой Джек отослал ее прочь, был его страх перед собственными чувствами. Он боялся, что горячая волна желания, которая охватывала его тело каждый раз, когда он видел Анну, будет единственной вещью, которую он не сможет контролировать. Это делало его уязвимым. И он давным-давно решил, что никто и никогда больше не причинит ему вреда. Так что вместо этого он причинил боль Анне.

Джек резко встал с кресла:

— Давай зайдем внутрь. Пора ужинать.

Анна сидела неподвижно, раздумывая над словами Джека. Возможно, теперь она стала лучше понимать поведение его отца. Повзрослев, она задавалась вопросом, что заставило Элиота-старшего взять на себя ответственность за двухлетнюю сироту. Она знала, что ему потребовались месяцы, чтобы установить, что люди, погибшие в авиакатастрофе, были ее родителями, Эйданом Джонсом и Ребеккой Кендалл. А к тому времени, как удалось выяснить, откуда вылетел самолет с ее родителями на борту, в том регионе уже вовсю шла жестокая гражданская война и многие правительственные здания были разрушены. Государственные архивы сгорели, и не сохранилось ни завещаний, ни свидетельств о рождении.

А потом, когда ей было пять, пришло письмо от доктора Джорджа Лейна, который не получал долгое время известий от Ребекки и забеспокоился. И у него было письмо от нее, написанное сразу, как только родилась Анна. В этом письме Ребекка просила Джорджа присмотреть за дочерью, если что-то случится, Она надеялась, что Анна будет расти в Африке, но образование получит в Англии.

Девушка вернулась в гостиную. На столе уже стояло блюдо с макаронами, политыми сливочным соусом, салат из зеленых листьев и две тарелки.

— М-м-м, пахнет восхитительно. — Анна села за стол. — Сейчас мне кажется, что я начинаю понимать мотивацию твоего отца.

— То есть?

— Однажды я спросила мистера Элиота, почему он позволил мне остаться, и он сказал, что должен искупить свою вину. Тогда я его не поняла. Я не знала, что значит искупление. Но теперь понимаю. Он не уберег жену, но приютил меня. Возможно, он думал, что таким образом уравновесил чаши весов.

— Отец знал, что ты стала очень важна для меня. Он не мог отослать тебя после того, как я потерял мать. Я всегда отчаянно боялся, что с тобой что-нибудь случится или тебя заберут. — Джек откинулся назад и скрестил руки на груди. — Твоя безопасность стала целью моей жизни. Я был полон решимости не допустить, чтобы с тобой случилось что-то плохое. Никогда. Вот почему, когда тебе исполнилось восемнадцать… — Джек покачал головой, а потом с силой ударил кулаком по столу. — О, как я ненавидел этих мужчин!..

Анна вздрогнула от неожиданности.

— Каких мужчин? О чем ты говоришь?

— Люди, которые заставили меня отослать тебя в Лондон.

— Это ты отослал меня, Джек. На три недели раньше. Ты сказал, что объяснишь мне все, когда я буду готова. — Анна подперла рукой подбородок. — Пожалуй, сейчас подходящее время? — Она криво улыбнулась. — Я думала, ты отправил меня, потому что я попросила… нет, просто умоляла тебя взять меня в жены. Твой отец хотел, чтобы ты нашел жену, и я подумала, что, если мы поженимся, это будет идеальное решение. Мысль о том, чтобы покинуть Тембу, приводила меня в ужас. Все, что я знала, было здесь. Все, что я… любила. — Анна сделала большой глоток вина. — Несмотря на то, что таково было желание моей матери, боль так до конца и не прошла.

Джек выглядел таким расстроенным, что Анне хотелось обойти стол и обнять его. Но она хорошо знала, к чему это приведет. Любой физический контакт между ними, даже простой жест утешения, был бы самым быстрым путем к нарушению границ, которые они установили.

— Я знаю, что причинил тебе боль, — наконец сказал Джек, — но я должен был заставить тебя уехать. Мне пришлось это сделать из-за разговора, который вела группа охотников у костра. А потом они стали делать ставки на то, кто первым затащит тебя в кровать. Из их речи было очевидно, что они не имели в виду романтическое соблазнение.

Анна почувствовала, как воздух загустел и что-то тяжелое сдавило ей грудь. Боже, какой наивной она была! К горлу подступила тошнота.

— Мне всегда было неуютно рядом с этими мужчинами. Я старалась держаться как можно дальше от них. Я не думала, что они вообще замечали меня. — То, что ты пряталась, делало эту охоту более захватывающей.

— Так, значит, когда ты отправил меня, ты сделал это не из-за моего предложения?

— Да. Речь о женитьбе и не шла. Мне не нужна жена.

— Но мистер Элиот… он настаивал на браке.

— Отец подначивал меня. К тому времени мы много спорили. Я хотел, чтобы охота прекратилась, чтобы мы могли превратить Тембу в образцовый заповедник, где можно было бы проводить важные исследования. Я хотел бороться с браконьерством. — Резким жестом Джек запустил пальцы в волосы. — Я сказал, что никогда не женюсь, потому что знал, на какую жизнь может рассчитывать замужняя женщина в Тембе. Отец сказал, что пойдет на уступки, если я найду жену.

— Я не поверила бы тебе, если бы ты попытался рассказать мне что-то о тех мужчинах.

— Я писал тебе. Несколько раз.

— Я уничтожала все твои письма, Джек, даже не читая их. Мне было больно и унизительно, и долгое время я говорила себе, что никогда не вернусь.

— Но ты все-таки вернулась. И я очень рад этому. Потому что мне надо кое-что тебе показать.

Джек снял потрепанный рюкзак с верхней полки в своей гардеробной. Смахнув пыль с рюкзака, он принес его в гостиную и положил на кофейный столик.

— Это твой школьный рюкзак. — Он сел на диван и похлопал около себя: — Иди сюда. Садись.

Анна присела на краешек дивана, держась на расстоянии от Джека.

Потянув за молнию, Джек открыл рюкзак и вытащил сверток, завернутый в детское одеяльце, узоры на котором потускнели от времени.

— На тебе было это, когда тебя привезли в Тембу.

Маленькая футболка выцвела до бледно-розового цвета, а от слона спереди остался лишь слабый контур. Цвет комбинезона в полоску сохранился лучше. У него был кармашек на груди и два косых кармана по бокам. Медные пуговицы и пряжки все еще тускло блестели.

Анна протянула руку и потрогала ткань.

— Я была одета в это… Должно быть, моя мать выбрала эту одежду в то последнее утро.

Джек увидел, как Анна прикусила губу, едва сдерживая дрожь волнения.

— Ты была завернута в это одеяло, и женщины, которые принесли тебя, развернули одеяло, а потом раздели тебя, чтобы искупать. Но ты не хотела мыться. Ты потребовала, чтобы я взял тебя на руки, и повисла на мне, как сурикат. Им пришлось вырывать тебя из моих рук.

— Но где была одежда все это время?

— Когда здесь затеяли ремонт, я нашел этот сверток. На самом деле гораздо интереснее то, что было в карманах.

Джек достал со дна рюкзака матерчатый мешочек и высыпал содержимое на стол. Наступило долгое напряженное молчание. Анна наклонилась, разглядывая камешки, провела пальцем по их четырехгранным формам. Они выглядели как бледные осколки стекла.

— Необработанные алмазы…

Джек едва слышал ее голос.

— Камни были зашиты в карманах твоего комбинезона. Очевидно, в суматохе никто не заметил, что твоя одежда была тяжелее, чем должна была быть.

Джек поднял один из камней и покатал его на ладони. Анна посмотрела на Джека, а потом опять перевела взгляд на камни.