Моника Бейком - Через реку забвения
— Да… хм… конечно. — От волнения у Брюса перехватило горло.
Он вновь положил руку перед собой на стол, продолжая испытывать волшебное ощущение тонких пальцев, которые только что сжимал в своей ладони.
— Давай мне свою тарелку, — сказала Тереза. — Так… Теперь держи слойки. — Она передала Брюсу десертную тарелочку с ресторанной выпечкой, затем встала, поставила грязную посуду в раковину и вынула из шкафчика чашки. Наполнив их чаем, вернулась к столу. — Обычно после концерта я только и думаю о том, как все прошло, что удалось, над чем еще нужно поработать, а сегодня у меня другие мысли.
— Прости, — сказал Брюс, помешивая ложечкой чай, в который только что положил сахар. — Это я виноват. Напомнил тебе, о чем не следовало.
Тереза взяла со стоящей перед ней тарелочки слойку и с хрустом впилась в нее зубами. Лишь прожевав первый кусок, она произнесла:
— Не укоряй себя, ты здесь ни при чем. Я первая начала.
— Разве?
Она кивнула.
— Вспомни, ведь это я по дороге сюда спросила, почему никогда не видела тебя с девушкой.
Брюс задумался.
— Да, кажется, так и было.
— Не сомневайся. — Тереза отпила глоток чаю и вновь принялась за слойку.
— Ты так аппетитно хрустишь, — улыбнулся Брюс.
— А ты до сих пор не попробовал? Ешь, это очень вкусно. Я перепробовала всю сдобу, которую пекут в этом ресторане, — мотнула она головой куда-то вправо. — Но слойки, по-моему, им удаются лучше всего.
— Я и не спорю.
— Попробуй и скажешь свое мнение, — настаивала Тереза.
Брюсу осталось лишь подчиниться. Через минуту и под его зубами хрустнула сложенная конвертом слойка, внутри которой находился джем.
— Мм… ты права, — сказал он. — Вынужден признать: действительно лучше всего. Хоть мне и не довелось отведать других кондитерских изысков твоего любимого заведения.
— Ничего, еще попробуешь, — произнесла Тереза, доедая последний кусочек слойки и тут же беря вторую.
Брюс поймал себя на том, что, кажется, начинает привыкать к подобным замечаниям. Тереза роняла эти фразы не задумываясь, но для него они были полны смысла и тайной надежды. Хотя по-прежнему оставалось неясным, что именно подразумевает Тереза: что Брюс волен в любой момент зайти в ее любимый ресторан и попробовать там какое угодно блюдо по своему выбору или что он еще не раз получит приглашение поужинать на этой кухне. Или в гостиной. Для Брюса это было несущественно. Хоть в прихожей или спальне, только бы в обществе Терезы.
А что, неплохая идея, с внутренним трепетом подумал Брюс. Ужин в спальне!
Его воображение немедленно наполнилось множеством соблазнительных образов.
Я бы заказал побольше слоек и сам кормил бы ими Терезу, отламывая по кусочку. Только при этом единственным ее одеянием должны быть эти восхитительные волосы, подумал Брюс, скользнув взглядом по блестящим темным локонам Терезы.
Не успев додумать последнюю мысль до конца, он ощутил сухость во рту и поспешно отпил глоток чая.
4
Уж лучше бы он попросил у Терезы воды — чай-то был горячий! Брюс как-то выпустил это обстоятельство из виду. Моментально осознав свою оплошность, он застыл, не зная, что делать. Но нерешительность продолжалась всего секунду. В следующее мгновение Брюс проглотил чай, открыл рот и принялся махать перед ним рукой.
— Что случилось? — с беспокойством спросила Тереза.
— Обжегся! Забыл, что чай горячий.
Она вскочила со стула и бросилась к холодильнику.
— Ой, подожди! Я сейчас!
К счастью, к этой минуте первые неприятные ощущения уже стали утихать, и Брюс вновь обрел способность нормально воспринимать происходящее.
— Жду, — сказал он, с добродушной улыбкой наблюдая за суетой Терезы.
Та распахнула дверцу холодильника — разумеется, почти пустого, как Брюс и предполагал, — вынула бутылку минеральной воды, открыла, затем схватила первый попавшийся стакан и плеснула туда немного шипящей влаги.
— Пей скорее! — крикнула она, протягивая стакан Брюсу.
Тот не стал спорить.
— Спасибо, ты меня спасла, — сказал он, любуясь ее взволнованным лицом.
— Еще? — спросила Тереза.
— Э-э… разве что глоточек. — Брюсу безумно приятна была ее забота.
Все повторилось сначала. Она налила в стакан воды, подала Брюсу, и он выпил, но на сей раз медленно, будто растягивая удовольствие.
— Жжет? — сочувственно поморщилась Тереза.
— Немного.
В действительности жжения уже почти не ощущалось, но Брюсу просто не хотелось разочаровывать ее — ведь она так старалась помочь.
Несколько мгновений Тереза смотрела на него, прикусив губу, потом в ее влажных карих глазах мелькнула какая-то мысль.
— Ой, вспомнила!
— Что? — Засмотревшись на нее, Брюс даже позабыл про случившуюся с ним пару минут назад неприятность.
— Кажется, я знаю, как тебе помочь!
— Да не волнуйся, со мной уже все в порядке, — с несколько смущенной улыбкой признался Брюс.
Однако, не слушая его, Тереза направилась в ванную.
— Подожди, сейчас тебе станет легче! — крикнула она на ходу.
Оставшись в одиночестве, Брюс откинулся на спинку стула. Затем закрыл глаза и медленно, глубоко вздохнул. Ему очень приятно было сидеть здесь, ожидая возвращения Терезы. В самом этом процессе словно присутствовало что-то домашнее.
И вновь, второй раз за нынешний вечер, Брюс представил себе, что они с Терезой женаты. Только что закончился ужин, Тереза ненадолго вышла из кухни, но скоро придет, они снова будут вместе, и потекут блаженные часы совместного времяпрепровождения.
Брюс даже заулыбался, такой заманчивой представилась ему соткавшаяся в воображении картина.
И таким застала его вернувшаяся Тереза, которая принесла с собой какой-то тюбик.
— Вижу, тебе и впрямь получше, — заметила она. — Сейчас мы еще закрепим это состояние.
— Что за снадобье ты откопала?
Тереза подняла указательный палец.
— Это хорошее средство. Гель от ожогов. Недели две назад я тоже обварилась кипятком, вот здесь, — показала она едва заметное пятнышко на тыльной стороне левой кисти. — Волдыри вскочили. Пришлось сходить в аптеку. Там мне и посоветовали приобрести этот гель. Вернувшись домой, я намазала на ночь место ожога, и что ты думаешь?.. — с нотками торжества в голосе произнесла она.
Брюс пожал плечами, всем своим видом показывая, что ничего не может сказать по данному поводу.
— К утру практически все прошло! — воскликнула Тереза.
Однако Брюс скептически усмехнулся.
— Не может быть.
Она с оскорбленным видом засопела.
