Джейн Портер - Память любви
Лусио все еще убирал волосы с ее лица.
– Ты помнишь больницу? – спросил он.
Она закашлялась. Больницу? Когда?
– Нет.
– Ты лежала в больнице.
– Сколько? Неделю?
– Месяц.
О! Это был долгий отрезок времени. Она потерла виски.
– Я сдала экзамены?
Он ничего не ответил, и Анабелла подумала, что он не понял.
– Я окончила школу? – снова спросила она. Сдала экзамены?
– В школе?
– Да.
Он опустил глаза.
– Да.
Какое облегчение.
– Хорошо.
Она почувствовала себя лучше. Было странно, что он был здесь, но это даже лучше. Пусть Лусио будет рядом.
Но одно до сих пор оставалось непонятным. Почему он спит в ее спальне? Мама не разрешила бы этого. Данте вызвал бы полицию. Она нервно вложила свою руку в его.
– Как ты очутился в моей комнате?
– Ты была больна. Я должен был быть с тобой.
Ей понравились его слова. Он был такой серьезный, внимательный.
– Но как ты убедил маму? Она такой сноб, у нее столько предубеждений против тех, кто не из нашего круга.
Он скрипнул зубами.
– Мне не нужно разрешение твоей матери. Это не ее дом.
– О! Значит, это дом Данте, – оживилась она. – У него много домов, много денег, он живет как король. А Данте разрешил тебе?
– Да, – голос Лусио звучал натянуто.
– Хорошо, – она наклонилась и поцеловала Лусио в губы. – Я приму душ, а потом мы вместе позавтракаем.
Как только Анабелла ушла, Лусио позвонил Данте. Тот был уже у себя в офисе в Буэнос-Айресе.
– Я сказал вам, что позвоню, когда наступят изменения в состоянии вашей сестры. – Лусио не хотел звонить Данте, но он обещал и должен был сдержать слово. – Так вот, произошли кое-какие изменения.
Данте молчал, и Лусио понял, что он боится услышать плохие новости.
– В лучшую или худшую сторону? – наконец спросил Данте.
– В лучшую. – Лусио старался быть максимально кратким, не вдаваясь в подробности. – Ана ведет себя более логично. Она все больше становится похожей на прежнюю Анабеллу.
– А ее память?
– Все по-прежнему.
– А!
Минуту они оба молчали, и в первый раз Лусио почувствовал родственную связь с братом Аны. К ней должна вернуться память, должны вернуться ее ошибки, взлеты и падения. Это нужно для истории ее жизни и жизни ее семьи. А история семьи Гальванов была очень сложная. Младший брат умер, обе старшие сестры уехали из Аргентины, мать Аны пристрастилась к спиртному и почти не занималась дочерью.
Но Ана должна знать эти вещи. Она не сможет жить дальше, пока не вспомнит прошлое.
– У нее есть альбомы с фотографиями, – устало сказал Данте. – Не могли бы вы…
– Я покажу их ей.
Данте вздохнул.
– Тадео был ее лучшим другом.
– Я знаю.
– Если это будет слишком…
– Я не стану торопить события. Вы же знаете, я стараюсь не давить на нее.
Они с Данте так долго презирали друг друга.
Сколько времени потеряно напрасно!
– Я не причиню ей вреда, и никому не позволю этого сделать.
Лусио повесил трубку и, обернувшись, увидел Ану, стоящую в дверях. Она была в халате, волосы обмотаны полотенцем. Она выглядела такой соблазнительной, что Лусио захотелось обнять ее и прижать к себе, но он быстро взял себя в руки.
– С кем ты разговаривал? – спросила она, прислонившись к двери.
– С Данте.
Ана помрачнела.
– Что ему было нужно?
Лусио подошел к ней, снял с головы полотенце, ее длинные волосы упали вниз.
– Он хотел узнать, как ты себя чувствуешь.
– В следующий раз пусть пришлет открытку, – она скорчила рожицу.
– Ты ведешь себя отвратительно, – сказал он, стукнув пальцем по ее носу.
– Знаю, но тебе это нравится, – улыбнулась она.
Ана была невыносима. Она будила в нем голод, страсть, желание. Как будто он снова переживал начало их романа, безумного опьянения друг другом, когда он не мог ни есть, ни пить, ни работать и ни спать. В эту минуту ему хотелось быть с Анабеллой, прижать ее к себе и зарыться с ней в теплую постель.
– Ты права, – мрачно произнес он. – Мне это нравится.
Он вдруг подумал, что постарается сделать все возможное, чтобы она никогда его не разлюбила.
Вскоре приехал доктор Домингес, чтобы навестить свою пациентку и сообщить Лусио приятные новости.
– У нее заметное улучшение. Что бы вы тут ни делали, продолжайте в том же духе.
– А как память? – спросил Лусио, провожая доктора до дверей.
– Память вернется к сеньоре, как и ее сила. Давайте ей информацию по частям. Она быстро устает, и если слишком на нее давить, может наступить ухудшение.
– Ухудшение?
– Могут начаться новые провалы в памяти, слезы, перемены в настроении. Но это нормально, учитывая, через что она прошла. Она замечательная женщина, сеньор, и я рад, что она поправляется. Доктор замешкался у дверей. – Вы хотите, чтобы сиделка осталась и продолжала присматривать за вашей женой?
– Думаю, это излишне, раз я дома.
Лусио замолчал. Раз я вернулся, мысленно поправил он себя. Он был не дома. Он просто вернулся.
– Скажем, что сегодня последний рабочий день Патриции, – доктор протянул руку Лусио. – Позвоните мне, если вам что-нибудь будет нужно. И жду сеньору у себя в кабинете через неделю.
– Спасибо.
День прошел не так гладко, как хотелось. Анабелла не понимала, почему Патриция осталась до конца дня. Ей не хотелось оставаться на вилле. Она сложила вещи в маленький дорожный чемодан и спустилась вниз.
– Поехали, – крикнула Ана и застучала каблуками по направлению к выходу. Она была одета в черную футболку и джинсы, длинные волосы забраны назад, пара прядей выпущена на лоб.
Услышав ее шаги, Лусио бросился за ней. Он питал слабость к лошадям и спортивным машинам, но когда Анабелла появилась в дверях, одетая как сексапильная голливудская старлетка, Лусио понял, что питает слабость и к фривольным женщинам тоже.
Анабелла не была похожа ни на одну женщину, которую он знал.
– Мы едем? – спросила она, опуская на пол чемодан.
– Ана!
– Да, сеньор? – вызывающе спросила она, подбоченясь и высоко подняв голову. В ее изумрудных глазах играли солнечные зайчики.
Лусио поднял чемодан и, взяв ее за руку, повел обратно в дом.
– Ты еще слишком слаба для путешествий, – сказал он, захлопывая парадную дверь.
– Это смешно! – Она вырвала руку. – Я в прекрасной форме и отлично себя чувствую.
– Ты идешь на поправку, – согласился он. – Но ты еще полностью не выздоровела, тебе нужно еще немного времени.
Она покраснела от ярости.
– Я не старая рухлядь, Лусио!
– Я этого не говорил.
– Но ты обращаешься со мной именно так! Ты ведешь себя как Данте, держишь меня взаперти.
