Генрих Шумахер - Паутина жизни. Последняя любовь Нельсона
Нельсон съежился:
— Джосая… он не придет. Я должен был послать его в Кадикс… мне нужен был надежный человек…
Сэр Уильям засмеялся:
— И вы выбрали как раз Джосаю? Ей-богу, по службе нет ни малейшей выгоды быть вашим сыном! Стоило ему хоть немного обжиться в нашем неаполитанском раю, как папаша-адмирал уже гонит его, словно архангел с огненным мечом, вон из рая. Ну в конце концов, свежий морской воздух не повредит ему. Вчера он держал себя… ну скажем, задорно. Немного не хватило, чтобы он испортил нам самый блестящий момент нашей программы. Ну что же, молодая кровь… к тому же крепкое вино. А когда знаешь, как он обожает отца… Тут уже при всяком удобном и неудобном случае легко разразиться криками «браво» и аплодисментами. Хорошо еще, что я тут же пустил в ход музыку; таким образом, никто ничего не заметил! — Он по очереди посмотрел на Нельсона и Эмму, потер руки, затем указал на накрытый стол:
— Ну, начнем? Миссис Кадоган, лучшая из тещ, разрешите мне повести вас к столу! Я уже вижу по суровой мине господина адмирала, что он собирается отбить у меня жену. Возьми на абордаж его, Эмили! И отбуксируй его на другую сторону, подальше от нашей достопочтенной старости! Пойдемте, мамашенька, давайте сядем против молодых людей!
Гамильтон шутливо преклонил перед нею колено, предложил ей руку, но она, смеясь, ответила:
— Очень жалею, сэр Уильям, но я уже обедала. Вы знаете, я привыкла делать это раньше. Сюда я вошла лишь затем, чтобы посмотреть, все ли в порядке, а то в эти праздничные дни слуги немного распустились.
Сэр Уильям сделал комически-огорченное лицо:
— Вечно не везет мне с женщинами! Я с удовольствием поболтал бы с вами немного! А то вот эти дети все говорят о высоких материях, и тут уже приходится отставать и сидеть в качестве лишнего третьего лица. Ну так сделайте хоть что-нибудь для моей бедной души! Перед послеобеденным сном помолитесь Богу за своего зятя, безбожного насмешника!
Он довел тещу до двери, простился и вернулся обратно. Усевшись против Эммы и Нельсона, он продолжал непрерывно болтать, пока лакей подавал к столу.
— Значит, Джосая отправился в Кадикс? Так неожиданно?
Не отрывая взора от тарелки, Нельсон ответил:
— Я отправил из Египта «Леандра» с известием о победе. Но он не дошел до места назначения — его захватил «Женере», один из сбежавших с поля сражения французов. Только вчера я получил известие об этом, во время бала. Таким образом, лорд Сен-Винсент, вероятно, еще ничего не знает об Абукире. А так как Джосая — младший капитан…
— Он должен был отправиться. Ну конечно! Ах, эти вечные дела! Прямо из-за праздничного стола за работу! Вот почему на рассвете у вас все еще был свет!
Эмма с трудом скрыла свой испуг.
— Ты видел…
— Ах, да ведь ты еще ничего не знаешь! Едва только я переоделся после бала, как на меня насел мистер Кларк с лондонской почтой. Лорды из Министерства иностранных дел опять залюбопытствовали, желают подробно знать, почему Неаполь все еще не открывает нам своих гаваней. Для меня — сущий пустяк в восемнадцать листов писчей бумаги! А наш медлительный мистер Кларк — я думал, мы никогда не покончим с расшифрованием. Когда взошло солнце, я потерял терпение, хотел попросить тебя помочь. Я поднялся, постучал к тебе в дверь, но ты не ответила. Тогда я подумал, что после всех волнений ты имеешь слишком большое право на крепкий сон. Я сконфуженно вернулся, словно отвергнутый супруг! — И он захихикал и сделал комическую гримасу.
Когда взошло солнце… А дверь! Дверь, в которую стучался сэр Уильям!.. У Эммы было такое чувство, будто в ее жилах кровь превращается в лед.
— Почему же ты не вошел? — с трудом пробормотала она. — Ведь дверь была не заперта, не правда ли? Было так жарко. Я не спала. Я сидела на балконе…
Она встретилась с угрюмым взглядом Нельсона, и ее голос оборвался.
Ах, вот она и сама делала то, что она так осуждала в других! А каким пошлым казалось ей, что они лгут, когда любят…
Звонко рассмеявшись, сэр Уильям всплеснул руками:
— И ты, Брут? Значит, мы все трое не спали! Но вы, счастливые, могли наверстать упущенное хоть после, тогда как бедный, измученный посланник… До самого обеда курьеры летали туда и сюда, да и перед обедом пришла записка от Марии-Каролины. Она чувствует себя плохо и просит меня уговорить моего друга Чирилло, чтобы он опять стал лечить ее.
— Чирилло? — повторила Эмма, поспешно хватаясь за возможность перейти на другую тему. — Не думаю, чтобы он пошел на это! — И, обратившись к Нельсону, она пояснила: —
Он ненавидит ее. Прежде Чирилло был ее лейб-медиком, но после казни школяров отказался от места.
Нельсон попытался поддерживать эту тему:
— Да, в свое время вы писали мне об этом… писали также, что он не любит нас, англичан.
— Он видит в нас губителей Неаполя. Но его ненависть лишь в теории. Как врач, он равнодушен к политике и, например, ко мне лично относится с величайшей заботливостью.
Улыбка, та самая своеобразная, смущающая, поддразнивающая улыбка не сходила с лица сэра Уильяма.
— Чирилло находит, что в лице моей супруги он натолкнулся на интересный случай. «Horror vacui» [18] — так называет он в шутку это состояние. Так сказать — «голод сердца». Не правда ли, какой лестный диагноз для меня, по закону обязанного заниматься поставкой надлежащего питания для супружеского сердца? Не беспокойся, Эмили, я отношусь к этому без всякого трагизма! Ведь это конек доктора Чирилло! Он считает всех наших дам истеричками. Конечно, тут не было бы большого чуда при их праздности и пламенности неаполитанского солнца… Бога ради, не заводите здесь интрижки, кариссимо! С этими неустойчивыми душами никогда не знаешь, до чего дойдешь, а яд и кинжал — излюбленная развязка у итальянцев. Даже мы, иностранцы, начинаем подражать им в этом… Впрочем, что я вздумал говорить об этом? Для вас, как супруга sans peur et sans reproche [19], тут нет никакой опасности. Кстати, имеете ли вы какие-нибудь сведения о леди Нельсон? Жаль, что ее нет здесь и она не может разделить триумф своего героя! Я сгораю желанием познакомиться с нею. Привязать к себе мужа-скитальца так, чтобы, несмотря на разлуку и экзотические искушения, он оставался верен — да она, наверное, пользуется какими-нибудь магическими средствами! Не сердитесь, иллюстриссимо! Вы, скитальцы, еще не знаете нас, людей общества. Если мы не хотим показаться смешными, то должны шутить и острить решительно над всем. Даже над своей святыней, даже над женами. Но, говоря серьезно, я чувствую величайшее уважение к леди Нельсон и был бы в восхищении, если бы Эмме удалось снискать ее дружбу. Не воспользуешься ли ты, милочка, случаем написать ей? Поделись с нею всеми маленькими приятными воспоминаниями, которыми были так богаты последние дни. И не забудь объяснить ей неожиданный отъезд Джосаи, чтобы она не подумала, что мы плохо обращались с ним. Напиши сегодня же, хорошо? А теперь возьми в руку бокал, милая! Пусть адмирал разрешит нам под итальянским небом выпить за здоровье его далекой, верной, мужественной английской женушки!
