Айрис Джоансен - Жажда золота
— Я не собираюсь позировать тебе.
— Не сейчас, — ответил он, поглощенный пересыпанием влажного песка в небольшую коробку. — Мне нужно отлить печатку для Руэла. Смотри внимательно, что я делаю. Когда ты приступишь к печатке для Йена, я не стану повторять все с самого начала. «Смотри и запоминай!» — девиз любого подмастерья.
Маргарет покорно взяла свой фартук и принялась завязывать тесемки за спиной. Взгляд ее остановился на форме, которую они начали готовить два дня назад.
— С чего мы начнем?
— Припудрим гипсовую форму пылью из древесного угля. — Он кивнул на то и другое.
Когда Маргарет проделала это, он впрессовал форму в одну из коробочек для литья, стоявших перед ним на рабочем столе.
И Маргарет невольно отметила, каким удивительно ловким и красивым было каждое его движение. Они не были такими уверенными, когда он прикоснулся к ней вчера. Его руки дрожали от волнения.
— Теперь мы высушим ту часть формы, где будет находиться фигура слона. Ты слушаешь меня?
— Конечно. — Маргарет не без сожаления отвела взгляд от его рук. — Что дальше?
— Возьми другую коробку и заполни ее песком.
Сам Картаук вынул тестообразную пасту, приготовленную в одной из мисок, размял ее и заполнил гипсовую форму.
— Мы дадим песку высохнуть и соединим две коробки. Они образуют две половинки единого целого.
Та же самая фраза, которую он произнес вчера, говоря о них: «Две половинки единого целого».
— Песок надо умять как можно плотнее. Старайся не просыпать его.
Руки Маргарет дрожали, как они дрожали вчера у Картаука. Но он сумел закрыть все клапаны, которые давали выход этим чувствам. Почему бы и ей не последовать его примеру?
— Через некоторое время мы отделим коробки друг от друга, вынем пасту и прорежем одно входное и два вентиляционных отверстия в форме. Когда обе формы высохнут, надо обработать их дымом свечи и затем охладить. Расплавленное золото лучше заливать в холодную полость.
— Это все?
Его густые брови взметнулись вверх.
— Разве этого мало? Надеюсь, ты слушала внимательно. Печатку для Йена ты выполнишь сама.
Глаза Маргарет округлились.
— Полностью? А если я ошибусь?
Он улыбнулся:
— На ошибках и учатся.
Маргарет попыталась припомнить весь порядок действий.
— Спасибо. А еще каких-то напутственных слов не найдется?
Не глядя на нее, он снял передник.
— Да. Ты должна сосредоточить внимание только на работе рук.
— А на что же еще я могу смотреть?
— И помни: пламя должно быть умеренным.
«Я хранил этот огонь в душе три долгих года».
Картаук знал, что она чувствует, но, охраняя ее спокойствие, делал вид, что ничего не замечает, предлагая для разговора самые разные темы, которые могли отвлечь ее, помочь успокоиться. Как ей уберечь себя от него, когда этот человек несет в себе такой громадный запас доброты и нежности, заботы и внимания к ней?
— Поняла, — сказала она тихо.
— Не сомневаюсь. Ты умная женщина и хороший подмастерье. — Он направился к выходу. — Наведи здесь порядок, пока я буду подбирать золотые пластинки для плавки.
17
Тучи серой тяжелой массой нависли над вершиной горы. Только один вид их вызывал у Джейн приступ слабости и вялости. Нет, погода была ни при чем. Погода только начала портиться, в то время как тяжесть она ощутила сразу же, как только открыла рано утром глаза.
— Мне хотелось бы уехать, чтобы встретиться с Джеймсом Медфордом во второй половине дня, — сказала она, повернувшись к Руэлу. — Мне нужно договориться с ним о том времени, когда мы будем соединять две колеи.
— Ты по-прежнему не можешь угомониться? — Руэл сжал губы. — Прошло только два дня. Придется мне получше занять тебя.
Он рассердился. Джейн видела, как в течение дня в нем нарастало раздражение. В последние несколько часов он метался вокруг домика, как тигр, запертый в клетке.
— Ты беспокойна от того, что не привыкла сидеть без работы.
Она отвернулась от окна и завернулась поплотнее в простыню.
— Мы не можем через каждый час вступать в связь. От этого у тебя портится настроение.
— Напрасно ты так считаешь. Я вполне доволен всем, что происходило между нами. Жаль, что ты не хочешь признать этого.
Джейн покачала головой.
— То удовольствие, которое я получала, каждый раз задевало мою гордость, заставляло чувствовать себя униженной и беспомощной, как ты этого и хотел.
— Так я добился своего?
— Я не собиралась говорить тебе это. — Джейн пожала плечами. — Сейчас многое изменилось. И мне не страшно признать твои жалкие победы надо мной. Ты нуждаешься в них больше, чем я. Должно быть, это очень страшно — жить, будучи одержимым только чувством мести.
— Какой покровительственный тон! — Его губы растянулись в неестественной улыбке. — А теперь представь, что все пережитое Йеном выпало бы на долю Ли Сунга? Какие бы чувства ты переживала?
Джейн устало покачала головой.
— Не знаю. Это трудно вообразить. — Она встретилась с ним глазами. — Я никогда не упрекала тебя. Не упрекаю и сейчас. Я только рада, что все это закончилось.
— О нет! Я не сказал, что все закончилось. — Руэл с вызовом улыбнулся. — Тебе придется подарить мне еще одну победу. Если тебе так хочется прикрыть свою наготу, то оставь эту простыню. Надень то золотое платье, что висит в шкафу.
Джейн сначала не поняла, о чем он говорит. А потом вспомнила слова, сказанные им в тот первый вечер после ее прибытия в Циннидар.
— Ты все-таки сделал заказ мастерице?
— Конечно. Я всегда доделываю до конца то, что наметил. Надень его.
Джейн хотела что-то возразить, но увидела яростный блеск его глаз и пожала плечами:
— Если тебе так хочется. Это не повод для споров.
Спустя несколько минут она увидела свое отражение в тройном зеркале и невольно отшатнулась. На ней было прозрачное, вызывающе-вульгарное платье. Одно плечо и грудь оставались открытыми. Разрез, начинающийся от самой талии, обнажал ее ноги при каждом шаге. Лицо Джейн вспыхнуло. В этом платье она чувствовала себя более раздетой, чем если бы на ней вообще ничего не было.
— Замечательно. — Руэл подошел сзади, и рука его легла на обнаженную грудь. — Именно такой я тебя и представлял.
Джейн встретилась с ним глазами в зеркале:
— Шлюхой?
— А кем же еще? — насмешливо спросил он. Большим и указательным пальцем он сжал сосок.
Джейн тут же бросило в жар, дрожь прошла по телу. Мышцы живота сжались.
— Это платье делает меня шлюхой не больше, чем твое обращение со мной.
— Но это беспокоит тебя.
— Да. Беспокоит. Тебе это приятно?
