Катарина Фукс - Падение и величие прекрасной Эмбер. Книга 2
– Куда мы теперь отправимся? – спросила я у сына.
– К одному моему другу. Мы будем жить у него.
– И что ты намереваешься делать?
– Покупать оружие и боеприпасы, – он весело улыбнулся.
– Береги себя!
– Мама, это ты скажешь мне, когда я окажусь в открытом море и возьму на абордаж неприятельский корабль!
На берегу нас ждали крытые носилки и кони, приведенные слугами в тюрбанах. Я села в носилки. Брюс ехал рядом.
Улицы были то широкими, то узкими, то многолюдными, то тихими, почти пустыми.
– Это огромный город, – сказал мне Брюс. – Столица величайшей империи мира.
Я вдруг вспомнила, что говорил об этом городе отец Николаоса.
– Многие полагают, что законы этой империи несправедливы, – заметила я, – и что правят ею завоеватели и угнетатели.
– Справедливых законов я не знаю в нашем мире, – ответил Брюс. – Завоевателем и угнетателем можно окрестить кого угодно, любой народ и любое государство заслуживают подобных определений. Но я полагаю, величие достойно уважения. И когда люди разрушают его, им после свойственно жалеть и с печалью вспоминать о минувшем.
Я с гордостью подумала, что сын мой умен. Мы остановились перед огромным домом. В сущности, это был дворец с голубыми узорными стенами.
– Здесь мы будем жить, – сказал Брюс! – Это дом моего друга, Хайреттина.
– Твой друг, очевидно, богатый человек.
– Он всего лишь пират, как я, – Брюс снова улыбнулся.
Его друг Хайреттин приветствовал нас во дворе. Это был высокий человек лет сорока, с рыжеватой бородкой и раскосыми глазами. Он поклонился нам, приложив ладонь к груди. Брюс ответил таким же поклоном.
– Это моя мать, – Брюс указал на меня. – Она знатная дама, она была наложницей нашего прежнего короля. Она не закрывает лицо, потому что у нас это не принято.
Хайреттин поклонился мне. Я почтительно наклонила голову. Меня удивило, что Брюс говорил с ним по-испански. Впрочем, кому и владеть многими языками, как не пиратам.
Хайреттин что-то сказал слугам на незнакомом мне языке, Брюс тихо пояснил мне, что это турецкий.
– Ты будешь жить на женской половине дома, – сказал мне Брюс, – Вместе с женами моего друга.
– С женами? – переспросила я.
– Да, в этой стране позволено иметь по несколько жен, но, конечно, только тем, кто может дать им все – прекрасные покои, одежду, драгоценности. Поэтому большинство довольствуется тем, что имеет по одной супруге.
Я усмехнулась. Интересная и странная страна! Здесь можно иметь по несколько законных жен и гордиться тем, что твоя мать была наложницей короля, и говорить об этом открыто.
Глава сто восьмидесятая
Идя следом за черной рабыней на женскую половину дома, я подумала о том, как же я буду объясняться с турчанками, ведь я не знаю турецкого языка. Но оказалось, я напрасно беспокоилась. Я приблизилась к узорным дверям и уже слышала плеск фонтана и пение. А когда рабыня распахнула обе створки, я услышала пение отчетливо и поняла, что поют на испанском языке. Трудно было бы описать мою радость. Вслед за негритянкой я вошла в обширный покой. Посредине вздымал легкие струи мраморный фонтан. Вокруг на коврах в самых живописных позах раскинулись изумительные красавицы в полупрозрачных кофточках и пышных шароварах. Их было четверо. Все они были буквально усыпаны драгоценностями с головы до пят. Длинные волосы их были заплетены в косы. Служанки сновали рядом, приносили на золотых подносах затейливые кушанья и напитки. Одна из молодых красавиц играла на лютне и пела испанскую песню. Должно быть, они были предупреждены о моем приходе, потому что поднялись и приветствовали меня поклонами.
– Я говорю на вашем языке, – обратилась я к той, что пела только что испанскую песню.
– О, это чудесно! – воскликнула она. – Так давно никто не говорил со мной на моем родном языке.
Меня усадили на подушку. Передо мной поставили поднос с едой и напитками. Я уже успела проголодаться и, подкрепляя свои силы, с любопытством поглядывала на жен Хайреттина.
Сначала я думала, что все они должны принадлежать к одной народности. Но что эта была за народность? Нет, пожалуй, я ошиблась. Эти женщины родились в разных краях.
Та, что пела, не походила на испанку. Она не была рослой и темноволосой, но хрупкой, изящной, словно золотая статуэтка. Нос у нее был с горбинкой, волосы рыжеватые и вьющиеся, глаза большие и светло-голубые. На вид ей было лет шестнадцать.
Та, что сидела рядом с ней, наоборот, была высокой и сильной, у нее были широкие бедра и тяжелые груди, лицо округлое, волосы светло-каштановые.
Третья поражала своей необычной красотой. В жилах ее, конечно, текла негритянская кровь, это видно было по ярким выпуклым губам, белым зубам и очень смуглой коже. Но все же она была необыкновенно хороша.
Четвертая походила на вторую, но казалась более хрупкой и утонченной.
– Ваши подруги тоже говорят по-испански? – спросила я ту, что пела.
– Увы, нет, – ответила она. – Все мы здесь из разных краев и у каждой свой родной язык.
– Но вы совсем не похожи на испанку. Кто вы?
– Да, я не испанка, хотя предки мои родились в Испании, но прошло более ста лет с тех пор, как они покинули эту страну.
– Кто же научил вас так хорошо говорить и петь испанские песни?
– Это сделала моя мать. Она говорила, что Испанию невозможно забыть, хотя для нас она оказалась жестокой.
– Но почему? Могли бы вы рассказать мне? – спросила я со свойственным мне любопытством.
– Конечно. Но не сейчас. Я приду в ваши покои ночью. Ведь сегодня с мужем проводит ночь Катерина, – она указала на пышную красавицу с каштановыми светлыми косами.
Затем моя новая приятельница снова взяла свой инструмент и возобновила пение и игру. Я спросила, знает ли она цыганские песни. Оказалось, что знает. И когда она запела, я невольно заплакала. Да, Испанию не забудешь.
Глава сто восемьдесят первая
Покои, в которых мне предстояло жить, отличались удивительной роскошью. Правда, здесь не было ни высоких столов, ни резных стульев, к которым я привыкла, но зато было много дорогих ковров и вышитых затейливыми узорами подушек. Постель мне была приготовлена прямо на ковре. Я знаками велела черной служанке принести еды. Вскоре она внесла поднос. Тогда я жестом отослала ее и принялась с нетерпением поджидать гостью.
Рыжекудрая красавица вошла, неслышно ступая маленькими ногами в легких вышитых туфельках, украшенных крупными драгоценными камнями.
– Как хорошо, что вы пришли, – обрадовалась я. – Садитесь же и расскажите мне о себе, о ваших подругах, о жизни в этом доме и в этом городе.
