Розалинда Лейкер - Позолоченное великолепие
В тот год, когда вышла книга, в жизни Томаса произошло еще одно событие — в предрассветные часы одним декабрьским утром в семье родилась вторая дочка. Ее назвали Мери в честь его матери, и хотя она была ему столь же дорога, как и остальные двое детей, он все еще считал маленькую Кэти светлым лучом в своей жизни. Ее баловали все, кто оказывался рядом с ней. У нее были большие карие глаза, в них играли золотистые огоньки, а волосы, естественно завивавшиеся в мягкие колечки, были цвета примул, весной покрывавших парк Св. Джеймса ковром бледно-желтого цвета.
Когда дела вынуждали Томаса совершать далекие поездки, а такое случалось все чаще, например, в Коршем-Корт недалеко от Бата, где жил лорд Метуэн, и приходилось надолго отлучаться от дома, он больше всего скучал по маленькой Кэти. Мери была еще слишком маленькой, чтобы почувствовать его отсутствие, а Томми рос крепким мальчиком, разумным не по годам, и любил оставаться главным в доме, когда не было отца. Что же касается жены, Томас находил, что она всегда слишком занята заботой о детях и не ощущает его отсутствия. Кэтрин не провожала его в дорогу и не встречала его у двери после возвращения. Их жизнь превратилась в бесцветное существование, они ели за одним столом, делили одну постель, иногда их приглашали к себе близкие друзья, или же они сами принимали их у себя дома. Они больше ничего серьезно не обсуждали, как в прежние дни, когда оба живо интересовались тем, что происходит за стенами дома, и хотя Томас смирился с таким положением, он всегда печалился, когда думал о своей жизни. Брак должен обогащать жизнь мужчины и женщины, а не делать ее серой.
Обычно он ночью спал крепко после того, как работал целый день, даже тревоги о деньгах не могли заставить его долго бодрствовать. Кэтрин же стала спать чутко, все время прислушиваясь, не раздастся ли плач из колыбели, или крик ребенка, если тому приснится кошмар. Когда Кэтрин одной апрельской ночью стала крепко трясти мужа за плечо, ему пришлось стряхнуть сон, пока он сообразил, что она говорит.
— Пожар! Томас, просыпайся! Начался пожар! В мастерских!
Он выскочил из постели, натянул бриджи, схватил пальто и сбежал по лестнице, все еще держа один ботинок в руке. Пожаров страшно боялись все, но краснодеревщик понимал, что складские помещения, забитые мебелью и штабелями сухой, готовой для обработки древесины, за считанные секунды могут превратиться в пылающий факел.
Томас сильно потянул за веревку колокола пожарной тревоги, тот качнулся и зазвонил, сам же устремился к дальнему концу двора, где пылало трехэтажное здание. Позади него проснулся дом Ренни, слуги Томаса выскакивали из постелей, жители соседних высыпали на улицу. Томас схватил два ведра, висевших в ряду других на стене на всякий непредвиденный случай, наполнил их водой из корыта для лошадей, затем ногой вышиб дверь и бросился в дышавший дымом и жаром дом.
Кэтрин быстро одела детей и сама оделась, завернула малышку в шаль и отвела их через газон к дому, где жил Джеймс Пейн. Он куда-то уехал, но она знала домоправительницу, которая без лишних слов приняла к себе трех малышей. Кэтрин смогла вернуться к месту пожара, зная, что детям ничто не угрожает. Со всех сторон на помощь сбежались люди. Кэтрин закатила рукава, пока бежала к заполненному дымом двору, на который с горевшего здания сыпался град искр, похожих на раскаленные докрасна звезды. У каждой ручки насоса стояло по двое вспотевших мужчин, у колодца тоже. Она приблизилась к ближайшему ведру на цепи и начала передавать ведра до тех пор, пока ей не показалось, что у нее отваливаются руки. Кэтрин не видела Томаса, но понимала, что он в самой гуще людей и пытается спасти от огня все, что возможно. Ведра передавались из рук в руки, у Кэтрин иссякли последние силы, и она выпустила ведро из рук. Кто-то сзади взял ее за плечи и оттащил назад. Обессиленная, она опустилась на стул, стоявший у стены.
— Пока отдохните, миссис Чиппендейл.
Она увидела, что это пожилой рабочий, у него была забинтована голова, борода обгорела. С чувством благодарности Кэтрин села рядом с другими женщинами с покрасневшими от дыма глазами и запачканными платьями. Две из них были ее служанки, а третья жена соседа. Одна женщина дала ей попить из оловянной кружки. Кэтрин жадно прильнула к ней.
Пламя, охватившее дом, разбушевалось. Все усилия были направлены на стоявшие рядом две мастерские — нельзя было допустить, чтобы огонь переметнулся на них. На самой высокой крыше уже загоревшейся мастерской с трудом удерживал равновесие какой-то мужчина и забирал ведра с водой у людей, поднимавшихся к нему по приставной лестнице. Это был Томас. Один неверный шаг, и он либо рухнет в бушевавший огонь, который столь отчаянно пытался укротить, либо переломает себе все косточки, упав на мостовую.
— Боже милостивый! — выдохнула она, поднося дрожащую руку к щеке. — Не дай ему упасть!
Тут она с ужасом поняла, каково будет жить без него. Неведомая любовь вырвалась из ее сердца, словно раскаленная добела лава из вулкана, образумила ее сознание и существо, смела девичьи мечты о том, как могла бы сложиться жизнь с мужчиной, который давно покинул этот мир. Впервые Кэтрин поняла, как мало ценила своего мужа и возлюбленного, занявшего место давно исчезнувшей тени.
— Томас! — из ее уст сорвался крик. Она бросилась вперед и начала расталкивать всех руками и плечами, не спуская круглые от страха глаза с человека, который стоял на крыше. Когда она была совсем близко, чья-то рука преградила ей дорогу.
— Не приближайтесь! Здесь опасно!
Кэтрин нырнула под эту руку до того, как мужчина успел остановить ее. Она приблизилась к дому настолько, что почувствовала, как в лицо ей словно из печи ринулась жара. Тут Ренни схватил ее, остановил и потащил назад, дальше от опасности.
— Нет, нет, миссис Чиппендейл! Вам здесь не место!
Она стояла, словно пригвожденная к земле, и неотрывно следила за мужем. Ее толкали люди, тушившие пожар, но она продолжала стоять до тех пор, пока рассвет не рассеял темное небо и пламя начало униматься. Сероватые столбы дыма то тут, то там указывали, какие еще зоны тлевшего огня следует тушить. Наконец, Кэтрин увидела, что Томас приблизился к лестнице и спускается вниз, у него было уставшее и почерневшее лицо, руки опухли и покраснели. Он пересек двор и направился к другому месту, где требовалась помощь. Она бросилась к мужу и упала бы в его объятия, если бы он, отвыкший от проявления любви со стороны жены, машинально не схватил ее за плечи.
— Ты цела? А где дети?
— Они в безопасном месте. Им ничто не угрожает. — Кэтрин тяжело сглотнула, неожиданно ею завладела та же парализующая робость, какую она пережила, когда Томас впервые увидел ее обнаженной. Она готова была признаться, что любит его, но потеряла дар речи, у нее перехватило дыхание, ноги подкашивались.
