Лючано Де Крешенцо - Елена, любовь моя, Елена!
Делая выбор между властью, умом и любовью, Парис остановился на любви, и ничего в том нет удивительного, поскольку только любовь была доступна его пониманию.
Признаюсь, на его месте (а может, даже и на своем) я тоже отдал бы предпочтение Афродите.
Однако, чтобы сдержать свое слово, богине предстояло немало потрудиться: Елена была уже замужем, а у пастуха Париса вид был, прямо скажем, не самый привлекательный. Для начала нужно было вернуть его на законное место – в царскую семью. Представьте себе, что по странному стечению обстоятельств именно в те дни в Трое проходили дарданские игры, и какой-то посыльный царя явился к Агелаю, чтобы отобрать быков для заклания. Между делом он рассказывал о предстоящих играх, о том, что их придумал отец Приама – Лаомедонт по совету самого Аполлона и что цель их – укрепить добрососедские отношения с ближними народами. Посыльный долго еще распространялся о предстоящих состязаниях, о достоинствах их участников, а также о богатых призах. Он сказал, что победителей ждут золотые треножники, медные вазы, фригийские рабыни и рабочий скот. Чем больше он расписывал призы, рабынь, скот и подвиги чемпионов, тем сильнее хотелось Парису испытать себя в этих играх.
– Отец, – не выдержав, воскликнул он, – позволь и мне участвовать в состязаниях!
– В состязаниях? – переспросил удивленный Агелай.
– Да, отец, в состязаниях! – повторил Парис. – Я тоже хочу помериться силами с другими в беге, борьбе и в кулачном бою.
Говоря это, он уже видел себя на пьедестале почета, на самой высокой его ступеньке, увенчанным лавровым венком и получающим приз из рук самого Приама.
Агелай сразу же попытался охладить его пыл:
– Мальчик мой, послушай человека, лучше тебя знающего, что такое превратности судьбы. Троя – коварный тысячеликий зверь, и пастуху, сыну пастуха, делать там нечего. В Трое так много улиц, и такие они запутанные, что еще до наступления темноты ты в ней заблудишься. А здесь у нас – солнце, вода, деревья… и жизнь твоя в безопасности.
Но слова Агелая, естественно, не урезонили Париса. На рассвете следующего дня он был уже в пути: юноша спешил в прекрасную Трою. Бедный приемный отец Париса незаметно следовал за ним. Чтобы не сбиться с пути, Парис долго шел по берегу Симоиса, пока ни увидел возвышавшиеся по левую руку стены большого города.
Стадион был построен за городскими воротами, южнее Трои. Когда Парису после нескольких неудачных попыток удалось наконец выйти на арену, кулачные бои были уже в разгаре. Приам сидел под балдахином на обтянутом кожей троне рядом с Гекубой и старшими детьми и собственноручно вручал призы победителям.
Юноша без труда одержал победу в отборочных соревнованиях и в финале выступал прямо перед царским троном. Он отправил в нокаут своего соперника-дарданца сокрушительным ударом в подбородок, хотя противник был крупнее и сильнее его, но за призом не пошел, ибо заметил, что на другом конце арены начинаются состязания в беге. Молниеносно поравнявшись с уже бегущими соперниками, он обогнал их всех и первым разорвал финишную ленту. И опять ему было не до получения приза: как раз в этот момент объявили о начале состязаний по борьбе. По обычаю гимнастов[21] он сбросил тунику, натер тело маслом и, вступив в схватку, одолел самых прославленных борцов Троады.[22]
Нечего и говорить, что во время каждого состязания Афродита, оставаясь невидимой, была с ним рядом: это она притупила бдительность гиганта-дарданца в финале кулачного боя; она же устроила ссору между двумя спортсменами, вырвавшимися вперед во время забега, и поставила подножку самому сильному из сыновей Приама – Гектору в поединке борцов.
Успехи Париса вызвали бурю негодования у местных болельщиков. Что возомнил о себе этот наглый волопас? Как посмел он не принять призов после победы? Может, он хочет нанести тем самым оскорбление царю Трои? Наиболее ловкие перелезли через ограду, выбежали на арену и уже собирались с ним расправиться, но Агелай, увидев, что Парис в опасности, бросился в ноги Приаму.
– О мой царь, – возопил добряк, – усмири своих подданных и знай, что юноша, одержавший победу во всех состязаниях, – твой любимый сын Парис!
В подтверждение своих слов он показал Гекубе брелок, который она повесила на шею своему младенцу, вверяя его судьбу Агелаю.
При этих словах со скамьи, стоявшей позади трона, поднялась женщина с безумным взглядом: это была уже известная прорицательница Кассандра. Несмотря на исказившую ее лицо гримасу гнева, она все равно оставалась красавицей! Бедная вещунья, шатаясь, словно пьяная, выступила вперед и, указывая одной рукой на безвестного победителя, другой рванула на груди свою черную тунику.
– Отец! – воскликнула она в отчаянии. – Убей этого юношу, не то из-за него погибнет Троя!
И вновь Приам не захотел ей поверить.
– Пусть погибает, раз уж так порешили боги, – ответил он гордо, – но от столь доблестного сына я и не подумаю отказаться!
А где находилась в это время Елена? В Спарте, естественно, ибо была она там царицей, женой Менелая. Однако прежде, чем Елена достигла столь высокого положения и зажила относительно спокойно, ей тоже немало довелось пережить.
Однажды царь Спарты и отчим Елены Тиндарей решил подыскать ей мужа, а поскольку девушка была необычайно красива, он призвал к себе самых богатых и отважных женихов того времени. В приглашении, разосланном с глашатаями по всем царствам Греции, без обиняков спрашивалось: сколько денег или драгоценностей готов выложить кандидат в мужья Елены, если выбор падет на него? Среди претендентов, сразу же откликнувшихся на приглашение, были: Аякс Теламонид, Одиссей, Филоктет, Менесфий, Тевкр, Диомед, Идоменей, Менелай и Патрокл. Каждый из них посулил Тиндарею трон, обширные земли и сказочные дары. Исключение составил один лишь Одиссей – царь крошечного острова, все богатство которого составляли камни да заросли крапивы:[23] ему было просто нечего предложить за Елену. Самым благородным из претендентов оказался Агамемнон, который от имени своего брата Менелая расставил перед живо заинтересовавшейся принцессой огромное количество золотой и серебряной посуды. Тиндарей, ослепленный блеском даров, уже готов был ударить по рукам, но тут его отозвал в сторонку Одисеей.
– О благородный Тиндарей, – сказал он, – как тебе известно, у меня нет сокровищ, которые я мог бы тебе предложить, но иногда добрый совет бывает ценнее целого сундука драгоценностей. Если ты пообещаешь похлопотать за меня перед братом своим Икарием, чтобы он отдал мне в жены дочь – целомудренную Пенелопу, я дам тебе такой совет.
