Лора Бекитт - Роза на алтаре
Внезапно что-то заслонило свет, а через мгновение женщина увидела склонившееся над ней знакомое лицо.
– Элиана! Любимая! Ты жива?!
– Это ты, – прошептала она, поворачиваясь на спину. Ее руки и ноги были как ватные, а все тело болело и ныло, словно пораженное неведомым недугом.
– Прошу тебя, вставай! Ты можешь встать?
Ей не хотелось вставать, не хотелось двигаться, она будто бы приросла спиной к земле, она ничего не чувствовала. И все-таки промолвила:
– Да…
Бернар осторожно поднял ее и бережно поддерживал, дожидаясь, пока она немного придет в себя.
– Ничего не болит?
– Не знаю…
Она поглядела туда, где лежало неподвижное тело.
– Не смотри на него, – сказал Бернар, – он мертв. Просто чудо, что ты уцелела!
Элиана молчала. Она не могла преодолеть состояния странной заторможенности и видела мир словно через какое-то мутное стекло. То, что Бернар вдруг оказался рядом и разговаривал с ней, казалось ей поразительно нереальным.
Ей почудилось, что она сама слышит со стороны чей-то голос, но это говорила она сама:
– Ты стрелял в него?
– Да. Я чуть с ума не сошел, когда узнал, что кто-то увез тебя с собой.
– Вероятно, этот человек решил, что я уже стала его собственностью, – медленно отвечала Элиана.
– Ты можешь идти? – встревожено произнес Бернар. – Или лучше сядешь на лошадь?
– Мне все равно.
– Ради Бога, Элиана! Скажи, я поздно приехал? – спросил он, глядя в ее лицо, на котором застыло выражение мучительной сосредоточенности. – Что-то случилось? Ответь мне!
– Да, наверное…
– Может, я зря выстрелил? – растерянно произнес Бернар, чувствуя все нарастающее волнение. – Ты знакома с этим человеком?
– Немного, – вяло отвечала Элиана, продолжая смотреть неживыми глазами. – Еще по парижскому салону. Но дело не в нем. Да, это тот, кого ты искал. Он возглавлял банду шуанов и держал меня в плену.
– Лучше поговорим потом, – решительно произнес Бернар. – Главное, что ты спаслась. Идем, дорогая. Если ты не можешь идти, я понесу тебя на руках.
– Нет… я сама.
Она посмотрела на мужа. Лицо Бернара выглядело мрачновато-усталым, а во взгляде черных глаз появился странный, режущий блеск.
Элиана вдруг вспомнила, что в девяносто третьем они с Дезире даже не вздрагивали при виде крови на улицах и площадях. Но с тех пор прошло много лет, и она отвыкла от зрелища смерти.
Бернар уходил на войну, потом возвращался обратно, и она не могла представить, что он чувствует, находясь там, это были осколки какой-то другой, непонятной, нереальной жизни с иными правилами и законами. Но сейчас, увидев труп Армана Бонклера, а потом, встретив взгляд своего мужа, стоящего с пистолетом в руках и озабоченно задающего ей вопросы, женщина подумала о том, что, возможно, для Бернара реальность и обыденность как раз там, за границей света.
И только теперь она по-настоящему осознала, что он не сумеет ни понять ее, ни простить.
Бернар не позволил ей говорить, молча закутал в плащ и помог забраться в седло.
До лагеря добрались только к позднему вечеру. На море разразился шторм, и земля под ногами гудела как колокол. Здесь, на побережье, постоянно дул резкий ветер, и на деревьях давно не осталось ни единого листочка. Небо над головой казалось лиловым, а над горизонтом таяли красноватые облака – создавалось впечатление, будто над рейдом полыхает пламя. Впереди виднелся темный холм, испещренный похожими на туманные созвездия огнями, по обеим сторонам которого вспыхивали два маяка – словно глаза гигантского отдыхающего дракона.
Подъезжая к лагерю, Элиана бросила прощальный взгляд на затерявшиеся вдали огромные пустынные пространства лесов. Она хотела бы забыть, все забыть!
«Да, но тогда, – вдруг подумала женщина, – это буду уже не я, потому что меня, такой, какая я есть в данный момент, создало именно прошлое – от рождения до самой последней минуты. Цепочку событий нашей жизни невозможно разорвать! И неправда, будто все случившееся с нами рано или поздно уходит в вечность, мы всегда носим его в себе, и порой оно давит на нас тяжелее могильного камня».
В лагере их тут же окружила толпа людей. Мужчины пожимали Бернару руку, исподволь кидая на Элиану сочувственно-любопытные взгляды. Дамы смотрели на молодую красивую незнакомку с несколько иным интересом, во взглядах некоторых из них просвечивала невольная зависть.
Вперед выступила решительного вида женщина средних лет.
– Позвольте мне позаботиться о вашей супруге, капитан Флери!
И тут же подошел Антуан Торель.
– Вы арестованы за нарушение приказа, капитан. Сдайте оружие. – И прибавил вполголоса: – Ничего страшного, друг. Пожалуй, ваш поступок даже заслуживает награды. Вы ликвидировали всю группу?
– Похоже, так, – ответил Бернар, потом сказал: – Прошу вас дать мне несколько минут. Я хочу поговорить с женой.
Торель кивнул, и Бернар с Элианой прошли под находившийся поблизости деревянный навес, где было сыро и довольно темно.
– Вижу, тебе лучше, – промолвил Бернар. – Думаю, все будет в порядке. Нам разрешат свидание. Но мне показалось, ты хотела сказать мне что-то важное?
Внезапно у Элианы создалось ощущение, будто она стремительно отдаляется от Бернара на сотни, тысячи миль, соединявшие их хрупкие и тонкие нити рвутся, искра понимания гаснет, и это было невыносимо. Она провела рукою по лбу.
– Ты говорил с теми, кто вернулся раньше меня?
– Да, – несколько натянуто отвечал Бернар. – Насколько я понимаю, ты знакома с ними? – Потом мотнул головой. – Впрочем, это не так уж важно.
– Они согласились меня подвезти. Это было ночью, и я не знала, кто находится в карете. Но дело в другом. Тот, кого ты преследовал и… убил, давно домогался меня, еще до нашей с тобою повторной встречи и…
Она ни о чем не размышляла, ей просто хотелось поскорее выплеснуть наружу то, что отравляло душу, она желала избавиться от тошнотворного, головокружительного, давящего чувства, не дающего ей дышать, говорить, жить, чувства омерзения к случившемуся и к самой себе.
Бернар молча выслушал ее признание. Закончив свою речь, Элиана быстро взглянула на мужа: его глаза были полны растерянности, а лицо дышало волнением и гневом.
«Своим взглядом он словно бы вбил в мою душу осиновый кол», – пришла на ум страшная, странная, нелепая мысль.
– Зачем ты мне это сказала? – резко произнес он. – Ведь твой единственный свидетель мертв!
– Я… я не смогла бы смотреть тебе в глаза, – пролепетала Элиана, сгорая от ужаса и стыда.
– Вот как? Неужели? – Ей почудилось, что в голосе Бернара промелькнула тень зловещей насмешки. Он сделал паузу, после чего неожиданно переменил тон: – Ладно, что теперь говорить. Иди с мадам Рампон. Тебе нужно поспать. И мне тоже пора.
