Барбара Смит - Грех и любовь
Для него подарок, в который она вложила всю душу, обернулся еще одним предательством.
Итан вернулся домой за полночь пьяный в стельку.
Выйдя из кареты, он пошатнулся и едва не упал. Лакей бросился ему на помощь, однако Итан его оттолкнул.
— Н… не н… надо. Я с… сам, — заикаясь, пробормотал он, удивляясь тому, что с трудом ворочает языком.
Он повернулся к дому, и тот почему-то начал раскачиваться. Бросил взгляд на парадную дверь — по обеим сторонам от нее висело четыре фонаря, а не два, как было, когда он уезжал. Как сквозь сон он услышал стук колес: кучер повернул к конюшне. Итан глубоко вздохнул, и прохладный воздух немного взбодрил его. Вполне достаточно для того, чтобы войти в дом.
Шаг, другой… Левой, правой… Он поднимался по широким ступеням, и память тут же услужливо подсунула ему неприятное воспоминание. Он, мальчишка, несется стремглав по этой же лестнице и, зацепившись за последнюю ступеньку, падает прямо к ногам отца. На лбу тотчас начинает вздуваться шишка, однако пятый граф Чейзбурн, не обращая внимания на такие мелочи, делает сыну строгий выговор, что тот не умеет себя вести. Итан горько плачет от боли и обиды, и за это его отправляют в детскую.
На глаза Итана и теперь навернулись слезы. От воспоминания более свежего и более мучительного. Джейн… Сборник стихов… Как ни пьян он был, но сердце у него сжалось от боли.
Поднявшись на галерею, Итан покачнулся, с трудом удержавшись на ногах, и стукнулся плечом о высокую колонну.
Дворецкий бросился ему на помощь. Итан оттолкнул его. Заходить в дом не хотелось, и Итан перевел взгляд с ярких фонарей у двери — их все-таки оказалось два, а не четыре — на темневший за железным забором сад.
В грудь ему уперлось что-то твердое. Книга, вспомнил Итан, сборник его стихов. После того как он расстался с женой и отправился заливать горе виски, он не смог удержаться и, надев очки, начал перелистывать страницы.
Он читал и перечитывал знакомые строки, теперь уже не написанные его рукой, а напечатанные, и чувствовал, что, как ни странно, настроение его постепенно улучшается.
В темноте сада мелькнула какая-то тень. Мужчина, высокий, отметил про себя Итан, ощутив вдруг смутное беспокойство.
Он поморгал затуманенными алкоголем глазами, и тень растворилась, как будто ее и не было. Итан постоял несколько секунд, пристально вглядываясь во тьму, но в этот момент луна зашла за тучи, а газовые фонари у двери оказались не в силах рассеять мрак. Никакого мужчины в саду нет, решил Итан, успокаиваясь. Обман зрения, мираж…
Равно как и его вера в Джейн.
Она, наверное, уже спит в этот поздний час. Хорошо бы сейчас войти в ее спальню, подойти к кровати, улечься с ней рядом и заняться с ней, сонной, любовью. Почувствовать, как она начинает двигаться ему в такт, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, как содрогается в экстазе, выкрикивая слова любви…
Нет! Не нужна ему такая любовь, и сама Джейн тоже не нужна. Пусть убирается туда, откуда приехала. Слишком уж хорошо она его знает. И он тоже ее знает. Знает, что она не успокоится, пока он не откроет ей душу. Далась ей его душа!
Выругавшись, Итан оттолкнулся от колонны и каким-то чудом добрался до входной двери, даже ни разу не споткнувшись. Яркий свет фонарей ударил в глаза. «Фу, все-таки здорово я сегодня набрался, — подумал он. — Дай Бог поскорее оказаться в спальне».
Ладно, с женой он разберется завтра.
Джейн проснулась от шума. Из спальни Итана доносились громкие голоса, однако через закрытую дверь она не могла разобрать ни слова.
Приподнявшись на локте, Джейн взглянула в окно: сквозь неплотно задернутые шторы пробивался серый свет, должно быть, только-только рассвело. Она заснула лишь под утро и сейчас чувствовала себя совершенно разбитой.
Живо припомнились вчерашние события. Стихи… Неудавшийся подарок ко дню рождения Итана… Его ярость…
И вот теперь в его спальне что-то происходит. Ведь не приснился же ей его сердитый голос и чей-то тихий мужской. Кто это ему отвечает? Уилсон? Женский плач, даже не плач, а тихие рыдания… А это еще что такое?
Неужели он привел домой проститутку?! При этой мысли Джейн стало нехорошо. Нет, не может быть! Наверное, делает выговор служанке, вот и все. Да как он только смеет вымещать свой гнев на ни в чем не повинной девушке!
Отбросив одеяло, Джейн вскочила с постели и бросилась к стулу, на котором оставила пеньюар. Схватив его, устремилась к двери в спальню Итана, на ходу просовывая руки в рукава и завязывая пояс.
Даже не удосужившись постучать, нажала на ручку двери и вошла.
В комнате царил полумрак: шторы были задернуты и не пропускали скудный утренний свет. Итан, в халате, небритый, лицо помятое, метался между камином и незастеленной кроватью. За ним по пятам ходил Уилсон с белой рубашкой в руке, тщетно уговаривая его одеться.
На полу на корточках сидела Джанетта и плакала навзрыд.
Черные волосы, выбившиеся из-под ночного чепчика, рассыпались по плечам.
В душу Джейн закралось беспокойство.
— Что здесь происходит? — резко бросила она. — Что-то случилось с Марианной?
Резко обернувшись, Итан взглянул на жену тоскливым взглядом и направился к ней. Подойдя, взял за руку и повел к стулу.
— Садись.
Услышав этот мрачный голос, Джейн похолодела. Выдернув руку, она рывком повернулась к мужу.
— Я не хочу. Ответь мне на вопрос. Марианна заболела?
Ты послал за врачом? Я должна немедленно к ней идти…
— Подожди, Джейн. Она не заболела. — Итан замолчал и, судорожно сглотнув, запустил руку в волосы. — Ее похитили.
Глава 23
Недоверие на лице Джейн сменилось ужасом. Такое же чувство испытывал сейчас и Итан. Его разбудили всего несколько минут назад, и сначала он никак не мог понять, в чем дело, — похоже, выпил вчера крепко, — а когда понял, вздрогнул словно от удара и, вскочив с постели, бесцельно заметался по комнате, убеждая себя, что этого не может быть. Не может!
Джейн тряхнула головой, и ее тяжелая коса замоталась из стороны в сторону.
— Это правда?
Всхлипывая, Джанетта проговорила:
— Малышка нет в колыбелька. Я заснул, и кто-то украл ее. — И она разразилась длинной тирадой на итальянском языке.
Уилсон, тонкое лицо которого приобрело сероватый оттенок, решил внести в разговор свою лепту.
— Я собственноручно обшарил всю детскую, — зачастил он, чего за ним прежде никогда не замечалось. — Девочки нигде нет.
— А может, кто-то из нянек пошел с ней с утра прогуляться? — с надеждой спросила Джейн. — Нужно их поискать.
— Не нужно. — Итан положил дрожащую руку на плечо Джейн. — В колыбельке оставили записку.
— От кого? Дай мне ее прочитать!
