Барбара Смит - Грех и любовь
Не ожидавшая подобной развязки толпа заахала, заохала.
Кто-то смотрел на Итана разинув рот, женщины визжали.
Возбуждение достигло апогея.
Выронив из рук чашку и не обращая внимания на то, что забрызгала чаем подол бледно-лилового платья, Джейн бросилась к Итану. Нужно увести его отсюда, и как можно скорее.
Нужно с ним объясниться, сказать, что она ни в чем не виновата.
Но герцог ее опередил, первым подойдя к Итану.
— Что все это значит, Чейзбурн? — строго спросил он.
— Вы должны быть мне благодарны, — небрежно бросил Итан, сгибая и разгибая пальцы. — Я просто очищаю ваш дом от всякого сброда.
Застонав, Кибл сел, осторожно трогая распухшую челюсть, — Никакой я не сброд, — захныкал он. — Я ничего плохого не сделал. Только прочитал стихи.
Даксбери поднялся на ноги. Галстук его сбился набок, волосы растрепались. Вид у приятелей был весьма жалкий.
— Да, стихи, причем хорошие, — с вызовом заявил он.
В этот момент рядом с герцогом появилась леди Розалинда. Полными слез глазами она взглянула на сына.
— Неужели это ты написал? — прошептала она. — Ты?!
Лицо и шея Итана начали медленно покрываться краской. Он молчал.
— Ты написал их в честь Джона… капитана Ренделла, твоего друга, — тихо сказала она. — О, Итан, как это прекрасно…
— Это мое дело, — угрюмо бросил Итан, сунув книжку в карман сюртука. — И я был бы тебе благодарен, если бы ты об этом никогда больше не упоминала.
Присутствующие загалдели. Джейн понимала: люди были поражены, узнав о том, что самый легкомысленный повеса во всем Лондоне способен так тонко чувствовать. И несмотря на страх перед предстоящим объяснением, она испытала гордость за Итана.
Взяв его под руку, она сказала:
— Простите нас, ваша светлость и миледи, но нам пора идти. У нас с мужем назначена важная встреча.
Итан бросил на нее испепеляющий взгляд.
— Это точно.
И незаметно подтолкнул Джейн к открытым дверям.
— Подождите! — крикнул кто-то. — Скажите нам, пожалуйста, где мы можем приобрести ваш сборник стихов?
Наступила тишина. Все с нетерпением ждали ответа.
— Боюсь, вам придется довольствоваться творчеством лорда Байрона и мистера Шелли, — ответил Итан с напряженной улыбкой на лице. — До свидания.
Держась неестественно прямо, он вывел Джейн из гостиной. Они спустились по парадной лестнице в просторный холл, освещенный хрустальной люстрой. Звук их шагов, отражаясь от светлого мраморного пола, эхом разносился вокруг. Один лакей подал им накидки, другой распахнул входную дверь и поспешил за каретой.
Погода испортилась. Небо было серым, дул холодный ветер. Итан метался взад и вперед по длинной галерее, не в силах сдержать раздражение.
Чувствуя, что больше не может выносить гнетущего молчания, Джейн заговорила:
— Итан, прошу тебя, пойми, я не хотела, чтобы кто-то…
— Замолчи! — выпалил он. — Дома поговорим!
Джейн пала духом. Она знала — Итан ненавидит, когда кто-то лезет в его личную жизнь. А она невольно способствовала тому, что тайна, которую он так тщательно берег от людских глаз, выплыла наружу. Остается только надеяться, что он ее выслушает, по крайней мере когда утихнет его гнев. А пока нужно хорошенько продумать, как убедить его в том, что она действовала из самых лучших побуждений.
Наконец изящное черное ландо подали к крыльцу. Итан помог Джейн спуститься по широким мраморными ступенькам, сесть в карету, после чего уселся напротив. Повисла напряженная тишина, и вдруг Джейн показалось, будто она сидит рядом с абсолютно незнакомым мужчиной.
— А теперь, — рявкнул Итан, — я готов выслушать твои объяснения!
Джейн заставила себя смотреть ему прямо в холодные глаза, хотя это и было нелегко.
— Я переписала несколько твоих стихотворений и отнесла их в типографию, чтобы их напечатали и сброшюровали в книгу, — дрожащим от страха голосом сказала она. — Это был мой подарок тебе на день рождения.
— А что, у Кибла сегодня тоже день рождения?
— Нет! Я не давала ему эту книгу! — Джейн наклонилась к Итану, не зная, как пробиться сквозь его недоверие. — Я попросила владельца типографии напечатать только одну книгу.
Только одну! Он не должен был никому давать читать стихи.
Но… Кибл с Даксбери, должно быть, видели, как я входила в типографию или как выходила из нее, и сумели убедить хозяина показать им твои стихи.
— Деньги — отличное средство убеждения.
«Он прав, — подумала Джейн, — именно так все и было».
— Значит, ты понимаешь? Веришь, что эта книга предназначалась лишь для твоих глаз и ни для чьих более?
Выражение лица Итана оставалось таким же суровым.
— Я понимаю только одно: ты взяла мои бумаги без разрешения. Ты читала то, что я никому не даю читать. И из-за тебя все мои ничтожные стишки стали достоянием широкой публики.
— Это вовсе не ничтожные, а прекрасные стихи! Всех присутствующих они задели за живое.
— А моя репутация покорителя женских сердец Полетела ко всем чертям!
— Не шути так. — Вскинув голову, Джейн в упор посмотрела на него. — По правде говоря, Итан, я не жалею о том, что произошло. Люди должны знать, что ты не никчемный ловелас, а человек, умеющий тонко чувствовать и глубоко сопереживать.
Наступила тишина, нарушаемая лишь стуком копыт. Карета качнулась: они поворачивали на подъездную аллею Чейзбурн-Хауса.
Итан застыл в угрюмом молчании и не отозвался на последние слова Джейн. Уговаривать его больше не было времени. Ландо остановилось, и вышколенный лакей открыл дверцу.
Чувствуя себя опустошенной после всех этих разговоров, Джейн ступила на мостовую. Порыв ветра чуть не сдул с ее головы шляпку и швырнул ей в лицо холодные капли дождя.
Не желая, чтобы кто-то заметил, как она несчастна, Джейн поспешно пошла к парадной двери огромного особняка. Как величествен ее новый дом, с высокими колоннами и широкими окнами. А она отдала бы его весь, до последнего камня, за любовь Итана.
Внезапно Джейн почувствовала, что Итан за ней не идет.
Она обернулась. Муж стоял у передка кареты и о чем-то разговаривал с кучером. Неужели он собирается уезжать, не позволив ей вымолить у него прощение? Охваченная паникой, Джейн побежала к нему. Итан уже садился в карету.
— Куда ты собрался? — шепотом спросила она.
— Туда, где самое место ничтожным светским повесам. — И, мрачно взглянув на нее, добавил:
— Не жди меня.
Он захлопнул дверцу, и Джейн машинально отступила.
Карета загрохотала по булыжной мостовой.
Пораженная страшной мыслью, чувствуя, что у нее дрожат колени, Джейн медленно побрела к дому. Не нужны Итану ее объяснения. Плевать ему на то, что она заказала сборник его стихов, руководствуясь самыми лучшими побуждениями. Он считает, что она выставила его на посмешище перед всем светским обществом, и никогда ей этого не простит.
