Виктория Холт - Неуемный волокита
Вот этого маркиза де Варенна Генрих и вызвал к себе.
— Ты наверняка слышал, что мне пришлось на время распрощаться с герцогиней де Бофор.
— Да, сэр. Устроить вам тайное свидание?
— Нет. Думаю, это будет неблагоразумно. Если о свидании станет известно, меня ждут большие неприятности. Волей-неволей нам надо пожить в разлуке. Черт возьми, это ж всего несколько недель. Однако герцогиня беспокоит меня. Она очень расстроена. Ей привиделось несколько снов, и она считает их дурным пророчеством.
— Женщины в ее положении, сир…
— Знаю. Слушай, мой друг, поезжай в Париж. Живи у нее в доме. Скажи, что я постоянно думаю о ней. Мне будет спокойнее, если ты будешь находиться рядом с герцогиней.
— Сейчас же еду, сир.
Генрих кивнул. Теперь можно стряхнуть уныние, навеянное Габриэль. Едва их разлука окончится, он вновь потребует от Марго согласия на развод. Когда Габриэль станет королевой, ей будет нечего бояться.
Де Варенн отправился из Фонтенбло в Париж, где Габриэль дожидалась конца разлуки.
Стало быть, у нее появились дурные предчувствия! Некоторые люди решили, что Габриэль д'Эстре не должна стать королевой Франции. Они, разумеется, правы. Какая она жена королю? Единственный ее козырь — это сложившаяся семья. И юный месье Цезарь станет дофином? Ни в коем случае!
Если Цезарь станет наследником трона, во Франции поднимутся волнения. Люди не потерпят незаконнорожденного выскочки. Они бы одобрили брак короля с юной девственницей — или хотя бы с невестой, имеющей такую репутацию. Люди не желают видеть бывшую потаскуху французской королевой, не хотят, чтобы ее незаконные дети — пусть даже родившиеся от короля — становились детьми Франции.
У де Варенна были друзья среди итальянцев, желающих брака Генриха с Марией Медичи. Это будет достойный брак. И с ним нужно поспешить, пока рождение дофина еще возможно.
Итальянцы часто собирались у Себастьяно Замета, снискавшего восхищение и короля, и де Варенна. Замет поднялся с самых низов; поговаривали, что отец его был сапожником в Лукке, однако сын сапожника стал банкиром-миллионером. Он всегда был готов помочь королю деньгами, что еще больше усиливало расположение к нему Генриха. Некогда Замет выложил за Габриэль немалую сумму. Помнит ли он это время? Помнит ли мадам Габриэль?
Допустимо ли, чтобы продажная женщина стала королевой Франции?
Что думает Замет по этому поводу? Он остался в дружеских отношениях с Габриэль, но хочет укрепить союз между Италией и Францией. Итальянцы собираются у него для обсуждения этого вопроса. Замет не только банкир, он интриган, возможно, даже итальянский шпион. И наверняка стоит за брак короля с Марией де Медичи.
Перед тем как представиться Габриэль, де Варенн заглянул к Замету. Тот принял его в своих роскошных покоях, и за бокалом вина маркиз рассказал своему другу о разлуке короля с любовницей.
Замет с серьезным видом кивнул.
— Образ жизни короля обсуждают не только иезуиты.
— Они хотят, чтобы король женился.
— И он женился бы, если б получил развод. Нынешняя королева охотно развелась бы с ним, объяви король, что хочет взять подходящую жену, а не женщину, у которой до него было много любовников.
— Многие обрадовались бы, если б можно было устроить его брак с Марией Медичи.
— И король, — добавил Замет, — женился бы на ней, если б не эта любовница. Мало того, что Мария молода и очаровательна, она принесла бы Франции большое богатство. Мои друзья-итальянцы недовольны. Для Марии оскорбительно быть отвергнутой ради такой женщины, как герцогиня де Бофор.
— Однако боюсь, что король очень влюблен в нее.
Наступило недолгое молчание, потом Замет сказал:
— Я устрою обед в ее честь. Передай это ей. Жду вас завтра.
Де Варенн долго смотрел в глаза друга, продолжавшего вкрадчиво улыбаться.
Габриэль поселилась в доме возле Арсенала, официальной парижской резиденции отца, ставшего великим мэтром артиллерии.
Ей почти сразу же нанесла визит герцогиня де Сюлли. Габриэль обрадовалась этому, после ссоры с герцогом она пыталась по желанию короля загладить свою вину. Обладающий преимуществом Сюлли держался отчужденно, хотя и вполне вежливо; теперь Габриэль решила сделать все возможное, дабы подружиться с герцогиней.
Однако герцогиня де Сюлли считала себя гораздо выше Габриэль, получившей титул лишь потому, что сумела угодить королю, но так и не совладавшая с унынием Габриэль не замечала ее высокомерия.
— Прошу вас, присаживайтесь рядом со мной, побеседуем, — сказала она. — У меня подавленное настроение из-за разлуки с королем, угнетающей нас обоих.
— Мне очень жаль, — ответила герцогиня де Сюлли, — но разлука эта необходима.
Габриэль вздохнула.
— Мы так не считаем. Однако вскоре нас уже никто не сможет разлучить. Уверяю вас, нынешнее положение дел долго не просуществует.
— Правда?
— Мы — король и я — так решили.
«Король и я! — подумала герцогиня де Сюлли. — Говорит так, будто уже состоит в браке».
— Насколько я понимаю, препятствия вам чинит королева Франции.
— Да, она всегда была такой стервозной.
Как она смеет говорить в подобном тоне о королеве, девка, прошедшая столько постелей, пока не обрела прибежище и заносчивость в королевской! Шлюха осмеливается так отзываться о женщине из благороднейшей семьи! Что же дальше?
— Король высоко чтит вашего мужа, — продолжала ничего не подозревавшая Габриэль. — И когда я стану королевой, то буду рада вашему присутствию при своих утренних и вечерних туалетах.
Герцогиня с трудом сдержала гнев, при первой же возможности она направилась прямиком к супругу.
— Мне оказана великая честь! — воскликнула она. — Королевская шлюха станет милостиво принимать меня при своих туалетах. Она только что об этом сказала!
Лицо Сюлли окаменело, кулаки сжались.
— Этому не бывать! — яростно произнес он.
Разнаряженный Замет встречал на пороге великолепно убранного вестибюля почетную гостью.
В прошлом бедняк, он очень любил роскошь и, поглаживая шелковые и атласные одеяния, любуясь игрой рубинов и изумрудов, вспоминал свой долгий путь наверх с приезда во Францию.
Долгий путь от мелкого выходца из Италии, шьющего придворным обувь, к вершинам богатства. В прежние дни он устраивал сделки между знатными людьми, наподобие той, что была заключена между Генрихом III и мадам д'Эстре. Это было доходным занятием. Сдавал любовникам комнаты — если те были в состоянии хорошо заплатить. А теперь он финансист высшего класса, миллионер, способный оказывать большие услуги обедневшим королям. Друг Генриха IV, натурализованный [23] француз; однако принимает у себя выдающихся итальянцев и никогда не забудет той страны, где родился и которой хранит преданность.
