Меган Маккинни - Часы любви
– Ты любишь ее, Маккумхал? Но пойдешь ли ты на смерть ради нее?
Малахия не ответил.
Ниалл цинично расхохотался.
– Трус.
– Будь ты проклят, Тревельян, – прошипел Малахия. – Если хочешь, люби ее после смерти, но в то, чтобы ты любил ее при жизни, я не поверю. Разве может найтись в гнусных сердцах Верхов место для любви?
– Я любил ее и люблю, Маккумхал, и докажу это. Потому что умру не ради нее… ради земли, по которой она ступает.
* * *Равенна барабанила в двери, в отчаянии понимая, что явилась слишком поздно. Ей не ответили, и – было ясно – уже не ответят. Все слуги отправились спать, и никакие просьбы открыть дверь не могли вытащить их из постелей.
Ветер пронзал ее тело, и Равенна плотнее закуталась в шаль. Другого выхода не было, оставалось только обойти руины и попытаться войти в замок со стороны кухни. Тревельян еще не спал, она это знала, потому что с дороги увидела освещенное окно его спальни.
– Проклятье, – Равенна в последний раз постучала в дверь. Ветер трепал платье, леденил тело. Самая погода для жатвы… холодная, неприятная.
Равенна обходила укрепления замка. Если кухонную дверь заложили, значит, ей остается лишь возвратиться в коттедж и дождаться утра. Обгорелые балки руин казались ребрами гигантского скелета. Ей не хотелось даже глядеть на обуглившиеся бревна – столько борьбы и ненависти знаменовали они собой.
Приободрившись, она ускорила шаг. Равенна молилась про себя о том, чтобы дверь в кухню оказалась незапертой. И поглощенная размышлениями, не сразу увидела свет – мятущееся пламя факелов в роще.
Вид их ледяным ветром пронзил ее душу. Кроме факелов ничего не было видно, но Равенна догадалась, что они означают.
Все ее тело содрогнулось: в этом лесу готовилась казнь.
– Тревельян, мы вешаем тебя в память чтимого нами Дэниэла О'Коннела и ради гомруля. Что ты можешь сказать в свое оправдание?
Тревельян молчал.
– Хорошо, – проговорил голос, в котором угадывалось неохотное уважение. – Пусть твое молчание послужит доказательством твоей вины. Виси, англичанин, и знай, что настанет день, когда те, которыми ты правил, сами возьмут власть.
– Я – ирландец, – прорычал Тревельян. – Пусть каждый из вас знает, что вы убили своего… и терзается этим до конца своих дней.
– Довольно. – От людей, собравшихся у дерева, отделился один. В руке он держал фонарь, раскачивавшийся под натиском ветра и бросавший жуткие тени на скрытое повязкой лицо графа. – Мы вешаем тебя, Тревельян, за грехи предков. Отправляйся к ним. Ступай с миром.
Он поднял руку. Человек, державший коня под уздцы, с трепетом ожидал знака, по которому ему предстояло отпустить животное и обречь Тревельяна на смерть. Все затаили дыхание. Фонарь раскачивался на ветру, и стенавшая медь его напоминала о стонах погибших душ.
– Развяжите его, – вдруг раздался приказ.
Все обернулись на голос. Все, кроме Тревельяна, из-за ветра не слышавшего того, что происходило на земле.
Перед бунтовщиками стояла женщина, красавица, волосы и плечи которой скрывались под старенькой черной шалью.
– Уходи отсюда, Равенна. Ты не можешь спасти его жизнь. – Малахия попытался задержать ее, однако, оттолкнув его руки, она шагнула прямо к вожаку.
– Это неправильно. – Равенна поглядела на знакомые с детства лица. – Патрик О'Донован, Тим О'Ши, Майкл Флаэрти, неужели вы не понимаете? Если вы повесите его, вам придется повесить рядом и меня.
Конь заржал и топнул ногой, приглядывавший за ним Донован едва удержал животное.
– Отпустите его! – выкрикнула Равенна, охваченная ужасом оттого, что конь может вырваться и Ниалл погибнет.
Жестокая рука отбросила ее в сторону. Вожак, Майкл О'Флаэрти, тряхнул ее за плечи и сказал:
– Тебе не помочь ему. Зачем ты вообще явилась сюда, девчонка?
Равенна поглядела на Майкла и перевела взгляд на Ниалла.
– Я пришла по воле гейса, – проговорила она негромко, – и потому, что ощутила это сердцем. – Равенна поглядела на О'Флаэрти. – Я люблю Тревельяна и не оставлю – пока вы не освободите его.
– Ступай домой. Не ввязывайся в это дело. Ты ничего не сумеешь сделать для него, с ним все кончено, – произнес Майкл.
– Нет, не кончено. Потому что я люблю его и хочу, чтобы он стал моим мужем. Я думала, что никогда не сумею дать ему то, чего он хотел, потому что считала, что у меня нет ничего такого, что можно было отдать. И я думала, что никогда не стану необходимой ему. – Она схватила О'Флаэрти за руку. – Но он нуждается во мне. И все вы тоже. Без меня он останется в стороне от вас. Со мной он станет заодно с нами. Наш брак прекратит борьбу и вернет покой Лиру.
– Ты многого ждешь от своего брака. Слишком многого, на мой взгляд, – пренебрежительно буркнул Майкл.
– Я не ожидаю. Я знаю. Ну как, Майкл, способен ты убить моего любимого?
О'Флаэрти не ответил.
Малахия, стоявший возле Равенны, в отчаянии тряхнул головой. И шагнул в сторону Тревельяна, вознамерившись лично казнить его.
– Малахия! – подбежала к нему Равенна. – Пойми – у нас с тобой никогда ничего не было. И убив его, ты не изменишь моего отношения к себе. Смирись. Умоляю тебя, ступай в Гэлуэй и начни все сначала.
Движения Малахии словно отяжелели. Он понемногу сдавался, отрекаясь от адской мести, словно вдруг признал справедливость давних подозрений.
– Только не говори мне, что все кончено, – прохрипел он.
– Да, все кончено. И радуйся этому. – Она взяла его за руку. – Уходи в Гэлуэй, найди себе хорошенькую девчонку и живи с ней. Радуйся, Малахия, как радуюсь я. – Обернувшись ко всем остальным, она взмолилась: – Ступайте домой и забудьте об этой ночи, как и я надеюсь забыть о ней. Все кончено. Убив Тревельяна, вы погубите наш любимый Лир.
– В нем причина всех наших бед, – гневно выкрикнул кто-то сзади, – и ты еще требуешь, чтобы мы пощадили его.
– Да! – прошептала она, обращая полные слез темные глаза к сказавшему эти слова. – Тревельян нужен нам. Он – добрый и щедрый человек; он поможет нам справиться с болезнью, поразившей наш урожай. Кто хочет, чтобы Лир стал похож на Мунстер? Я слыхала, что покойников там так много, что они даже валяются на дорогах. – Равенна поглядела на них, предоставляя возможность опровергнуть ее слова. Не услышав ответа, она продолжила: – Вина за блайт лежит не на одних Верхах.
Лорд Тревельян не является причиной этого голода, но он позволит нам справиться с ним. Тревельян выполнил свой гейс, так пусть же он получит награду. Лир станет лучше, когда он возьмется за дело. Я пришла умолять вас. Пожалуйста, отпустите его. Не погубите меня вместе с ним.
Мужчины смутились, избегали смотреть ей в глаза. Они пошептались немного, и, наконец, Майкл О'Флаэрти направился к коню.
– Не надо, – закричала Равенна, понимая, что жизнь Тревельяна сейчас находится в его руках.
О'Флаэрти явно разрывался на части. С одной стороны, ему очень хотелось привести намеченный план в исполнение, но совесть препятствовала этому.
– Умоляю вас, – едва слышные слова оказались самыми доходчивыми. Заглянув ей в глаза, Майкл О'Флаэрти поник.
– Отпусти лорда Тревельяна, – сказал он недовольным голосом Доновану.
– Этого нельзя делать! – выкрикнул кто-то.
– Я сказал, отпусти Тревельяна, – приказал О'Флаэрти, глядя на державшего коня Донована.
– Господь да благословит вас, Господь да благословит вас, – рыдала ослабевшая вдруг от радости Равенна.
Мужчины слушали ее плач и недовольно молчали. Удавка соскользнула с шеи Тревельяна. Равенна взяла у Донована уздечку и стала ждать, когда мужчины растворятся в лесной чаще. Она сохранит их имена в тайне, никто не усомнился в этом. В следующий раз, встретив любого на дороге в Лир или в лавке, она будет любезна с каждым – словно ничего не случилось этой кошмарной ночью. Равенна развязала Тревельяну руки и сняла повязку с лица.
– Что здесь происходит? – спросил Тревельян, соскальзывая на землю.
Капли хлынувшего дождя смешались с ее слезами. Она поднялась на цыпочки и поцеловала эти жесткие губы.
– Мне показалось, что мы никогда не будем ровней. Но сегодня своей нынешней властью я выбираю вас в мужья. Согласны ли вы жениться на мне, лорд Тревельян?
Он пригнулся к ней, и стон невыразимого облегчения вырвался из ее груди, когда они слились в поцелуе.
Наконец и к Ниаллу пришло избавление.
Эпилог
Лугнасса[62]
Восхищенный,
Провожаю взглядом журавлей
В синее небо.
Мечта, с детства прораставшая в сердце,
Осуществилась.
Кронпринц Нарухито ВакаРавенна бежала по лужайке замка Тревельянов, не переставая кричать:
– Наконец! Наконец! Наконец!
Тревельян стоял, прислонясь к тому самому дубу, который год назад едва не принес ему смерть. Он обозревал поля графства, простиравшиеся у подножия замка. Зрелище это доставляло ему удовлетворение. Огам по-прежнему оберегал Аир, но теперь, впервые за многие годы, в полях не было видно картошки. Вместо нее у каменистого берега паслись овцы; готовый к жатве бледный сухой лен качался под ветерком, налетавшим от Ирландского моря. На одном участке росло зерно, репа и капуста – в другом. Лир был спасен.
