Жаклин Брискин - Обитель любви
Девочка завозилась на руках у матери, и Амелия неохотно спустила ее на пол, застланный линолеумом. Тесса замерла, расставив ножки, и принялась разглядывать Бада. Только тут он увидел, что глаза у нее вовсе не темные. Просто они затенялись густыми ресничками. Глаза у нее были голубые, как у него.
— Привет, малыш, — сказал он, чуть подаваясь к ребенку. — Меня зовут Бад.
— Ба...
— Бад, — поправила ее Амелия.
— Ба! — На этот раз девочка выговорила свою версию его имени с упрямой решительностью. Или «ба», или ничего.
«Дядя Ба?» — пришло ему в голову. Губы у него сжались, и он вновь откинулся на спинку дивана. Повернувшись к Амелии, он спросил:
— Как ты жила все это время?
Ему сейчас меньше всего хотелось говорить об этом, но он чувствовал, что не готов к общению с ребенком и к разговору с ним.
— Я ведь взяла бриллиантовый гарнитур. Ну... продала. Даю уроки игры на фортепьяно.
В ее голосе звенели гордые нотки. Эта гордость в неуютной комнате со спартанской обстановкой казалась особенно беззащитной. Но от Бада не укрылось, что ее блузка и юбка, несмотря на их простоту, стоили отнюдь не дешево. За годы брака он научился в этом разбираться. Одними уроками музыки на такую одежду не заработаешь...
— А ты? — спросила она. — Ты хорошо живешь? Я читала о «Паловерде ойл» в газетах.
— Я продаю акции, и это создает видимость богатства, — сказал он и усмехнулся. — На самом деле я по уши в долгах. Но это строго между нами.
— Поэтому ты и виделся с мистером Хантингтоном? Хотел взять у него взаймы?
— Нет. Я пытался заинтересовать его идеей локомотива, работающего на нефти, — сказал Бад и тут же умолк. Каким-то образом присутствие ребенка напомнило ему о том, что это изобретение тоже принадлежит не ему. Как и Тесса, оно также творение Три-Вэ.
Девочка протягивала ему тряпичную куклу. «Черт возьми, почему она не смеется?! — подумал Бад. — Три-Вэ всегда был угрюмым пареньком».
— Очень мила, — машинально сказал он и вновь повернулся к Амелии. — Похоже, мистер Хантингтон высокого мнения о ней...
— Додо, — сказал ребенок.
— Куклу зовут Додо, — объяснила Амелия.
Тесса все еще протягивала ему куклу без одной руки, со смятой бесформенной головой.
— Поиграешь с Додо? — спросила она.
— Додо — твоя кукла, малыш, — сказал он.
— Ладно, Тесса, — сказала Амелия. — Пойдем. Я отнесу ее к соседям, — холодно добавила она.
— К соседям? Зачем?
— Когда я ухожу давать уроки, Тесса сидит у миссис Фарнеси.
Малышка вновь протянула ему куклу, и на этот раз он ее взял.
— Спасибо, малыш.
Амелия уже стояла в дверях.
— Пойдем, Тесса. Пора идти к миссис Фарнеси.
— Мама, я играю с Ба.
— Ты поиграешь у миссис Фарнеси. Там съешь печенье.
— А Ба?
— Миссис Фарнеси хочет попробовать твоего печенья.
После этого девочка убежала на кухню, и Амелия последовала за ней. И снова Бад услышал детский голос и смех Амелии. Ревность сдавила ему грудь. Когда они вернулись, на Тессе уже были ботиночки и свободное красное пальтишко. В каждой руке у нее было по печенью.
— Пока, — застенчиво проговорила она, — Ба.
Амелия забрала у нее тряпичную куклу и унесла ребенка в коридор. Он услыхал, как открылась входная дверь и зашумели опавшие листья на крыльце. Голоса. Амелия вернулась одна.
— Я опаздываю, Бад, — крикнула она из спальни. Он прошел по коридору и, остановившись в дверях, увидел, как она прикалывает к волосам маленькую шляпку из итальянской соломки. Он вспомнил, как она распускала волосы, грациозно вытянувшись и изящным движением подняв руки к голове.
— Я пойду с тобой, — сказал он. — Провожу.
— Бад...
— Ради Бога, не заставляй меня умолять об этом!
— Я не хотела... Хорошо, — вздохнула она.
Они молча вышли из дома и пошли по улице, которая тянулась перпендикулярно полотну железной дороги и вела к бухте. По обеим сторонам улицы, среди сорной травы, стояли убогие домишки, вдали виднелась мрачная серая крыша, окруженная холмами Сан-Франциско.
Наконец она повернулась к нему.
— Невозможно, Бад, — сказала она.
— Что?
— Ты хочешь продолжать видеться со мной.
— А что тут такого?
— Не заставляй меня разрываться на части. Ничего другого ты не добьешься.
— О чем ты говоришь?
— Все время ты думал о... о том, кем мы однажды были друг для друга.
— Да, верно. Я хочу, чтобы ты вернулась.
— Я не могу разорваться надвое.
— Амелия, объясни, я что-то никак не пойму.
— Ты на нее даже смотреть не можешь, — тихо и горько сказала Амелия. — Тебе больно даже взглянуть на нее...
— Я просто не знаю, как нужно вести себя с маленькими. Я привыкну, дай срок. Только и всего.
— Ты никогда не лгал мне. Тесса так похожа на... Три-Вэ. И на донью Эсперанцу. — Она подняла свою тонкую руку в перчатке, словно намереваясь коснуться его плеча, но не сделала этого. — Бад, я прочла в газетах о твоей маме. Мне очень жаль.
— Для нее так лучше. Она много страдала, — хмуро произнес он.
Они еще с минуту шли молча, а потом Амелия сказала:
— Тесса похожа на Три-Вэ, но у нее также очень много от тебя. Например, глаза. И потом, она бесстрашная и щедрая, как ты... Впрочем, что это я? Критически рассматриваю ее в поисках... Раньше я этого никогда не делала. Только когда ты появился. Она — тайна, загадка. Впрочем, это неважно. Тесса — это Тесса. И я люблю ее. — Она закончила почти яростно.
— Ты все еще не можешь забыть, что я тебе тогда наговорил. Милая, ты же помнишь, как мне было больно. На самом деле я ничего такого не думал.
— По тому, как ты повел себя с Тессой, я поняла, что все как раз наоборот! Каждое слово было сказано тобой всерьез!
Он тоже разозлился.
— Я человек! Я больше года возился в грязи на нефтяных разработках! Ты уж извини! Не умею я играть с малышами! Не знаю, как с ними обращаться и как держать тряпичную куклу! — Он перевел дыхание. — Милая, мне было так худо!
— Мне... тоже.
— Значит, все еще любишь?
На них едва не наскочил мальчишка на велосипеде. Из-под колес, большого и маленького, плеснуло грязью. Амелия прижалась ближе к обочине в буйных зарослях дикого овса.
— А иначе зачем мне было скрываться от тебя, Бад?! Я боялась, что окажусь слабой. А теперь, когда я увидела тебя с ней, я не боюсь. Все стало ясно. Я не допущу, чтобы она жила с тобой под одной крышей!
— Мы и десяти минут не провели вместе! — возразил Бад. — Ну хорошо, верно, она напоминает мне Три-Вэ. А почему бы и нет? Он ведь ее дядя.
— Ты в это не веришь, — сказала Амелия неумолимо.
