Патриция Райан - Шелковые нити
Джоанна застонала, не в силах терпеть эту сладкую пытку.
– Хватит, – выдохнула она, трепеща от наслаждения, и схватила его за руку, бугрившуюся тугими мышцами. – Хватит.
– Нет, – проворковал он ей на ухо. – Я хочу чувствовать тебя. – Он скользнул пальцем глубже, прижавшись к ней ладонью.
Джоанна вскрикнула и забилась, содрогаясь в экстазе снова и снова, пока продолжались его настойчивые ласки.
Наконец она обессилено прислонилась к нему, ощущая оглушительную пульсацию в ушах. Грэм быстро сдернул с нее платье и сорочку, оставив обнаженной, не считая черных шелковых чулок.
Подхватив Джоанну на руки, он положил ее на бок и пристроился сзади. Одной рукой он ласкал ее грудь, другую просунул между ее ногами. Она почувствовала вначале его пальцы, раскрывающие скользкие от бальзама лепестки, а затем его жаркое проникновение, заполнившее ее одним толчком.
Когда все кончилось, Грэм склонился над ней и поцеловал в щеку, обдавая своим горячим дыханием.
– Жаль, что я не могу остаться, – прошептал он. – Боже, как мне не хочется покидать тебя.
Безнадежные нотки в его голосе подвигли Джоанну на вопрос, который она так долго не решалась задать, надеясь, что он сам скажет.
– Ты… вернешься?
Рука Грэма, лежавшая на ее бедре, напряглась.
– Я вернусь в Англию через несколько недель, – ответил он после небольшой заминки.
– Навсегда?
Он снова замялся.
– Да.
– Правда? – Обрадовавшись, Джоанна повернула голову, чтобы посмотреть на него, но Грэм лег, спрятав лицо в ее волосах.
– Я буду скучать по тебе, – сказал он.
– Но это же только на несколько недель, а потом ты вернешься.
Грэм промолчал, и она почувствовала, как его естество обмякло внутри ее.
– Я тоже буду по тебе скучать, Грэм, но у нас еще осталось четыре дня до твоего отъезда. Мы должны провести их с Пользой.
Грэм не заставил себя упрашивать. Джоанна выгнулась, охваченная новой вспышкой возбуждения, чувствуя, как он утолщается и набухает внутри ее. Грэм начал двигаться, с каждый толчком приближая ее к ослепительному завершению.
– О Боже, Джоанна! – Он перевернул ее на живот, продолжая яростно раскачиваться. Из его груди вырывались стоны, исполненные какого-то отчаяния, словно он находился во власти мрачных и неумолимых сил.
Внезапно он вышел из нее и, схватив ее за плечи, перевернул на спину, затем с мучительным стоном рухнул на нее, содрогаясь от высвобождения.
Джоанна обнимала его, гладя по спине и волосам.
Наконец он поднял голову, чтобы посмотреть на нее. В его глазах мелькнуло какое-то странное выражение, словно что-то мучило его.
– Я не сделал тебе больно?
Она улыбнулась и положила ладонь на его колючую щеку.
– Ты не можешь сделать мне больно, Грэм. Закрыв глаза, он пристроил голову в изгиб ее плеча.
– К сожалению, могу.
Глава 25
– Ну разве здесь не красиво? – спросила Джоанна своего брата, когда они вместе с другими гостями вышли из каменной часовенки в Рамсуике, где Роберт и Маргарет только что сочетались браком, на цветущий луг, по которому струился ручей.
– Ты могла стать хозяйкой всего этого, – заметил Хью, очертив широким жестом зеленые и золотистые поля, раскинувшиеся под голубым небом, на котором кудрявились пушистые облака.
Джоанна не нуждалась в напоминаниях брата. С момента прибытия сюда в числе приглашенных на свадьбу она ни о чем другом не думала. Рамсуик полностью соответствовал ее представлению о рае – тучные пастбища, ухоженные поля, рощи, ручьи и очаровательная деревенька, состоявшая из нескольких коттеджей с соломенными крышами. Все здесь было пронизано покоем, и она чувствовала себя принадлежащей этому месту в гораздо большей степени, чем в тесном и шумном Лондоне. Что ж, она сама постаралась, чтобы Рамсуик не стал ее домом.
Улыбнувшись, Джоанна кивнула в сторону новобрачных, которые шли, держась за руки, во главе процессии.
– Посмотри на них. Так и должно было случиться. Они созданы друг для друга.
Хью помолчал, затем тихо заметил:
– Полагаю, вы с Грэмом тоже.
Хью узнал об их отношениях однажды утром, когда явился с визитом раньше, чем обычно, проведя ночь за игрой в кости и выпивкой, и застал сержанта, спускавшегося со второго этажа в одних подштанниках. Обвинив Грэма в нарушении обещания не компрометировать Джоанну, Хью напомнил ему о своей угрозе отрезать у него определенную часть тела и засунуть се ему в глотку. Не приходилось сомневаться, что он потребовал бы от Грэма жениться на его сестре, не будь тот таким неподходящим кандидатом в мужья. Гнев Хью оказался недолгим, угаснув, как обычно, перед лицом возмущенной Джоанны, заявившей, что никто ее не скомпрометировал и не воспользовался ее положением.
О чем она и напомнила ему сейчас, чувствуя, что назревает очередное из его осторожных нравоучений.
– У меня есть любовник, Хью. Возможно, это грешно и недальновидно, но я взрослая женщина, в конце концов, и имею право на собственные ошибки.
– В том-то и дело, сестренка, – негромко отозвался Хью, стараясь не привлекать внимания окружающих. – Ты всегда поступала так, как считала нужным, и довольно часто тебе приходилось сожалеть об этом. Просто мне не хочется, чтобы ты снова пострадала.
– Грэм не Прюит, Хью.
– На первый взгляд нет. Клянусь Господом, мне нравится этот парень. Но подумай сама! Прюит вначале завлек тебя, а потом сбежал за границу. Как и Грэм.
– Грэм не сбежал, – напряженно возразила Джоанна. – Он должен был доставить Аду Лефевр в Париж. Именно для этого его сюда и послали. Через несколько недель он вернется. Я говорила тебе об этом.
– Да, но ты не сказала зачем.
– Что зачем?
– Ты сказала, что он вернется в Англию навсегда. Но зачем? Означает ли это, что лорд Ги даст ему другое задание? Или он собирается поступить на службу к другому Лорду. А может он намерен продавать свои услуги, как это делаю я?
– Нет, только не это. – Она не сможет так жить. Достаточно плохо, что ее любимый брат постоянно отсутствует, рискуя своей жизнью на чужбине ради иноземных властителей Она не вынесет, если Грэм тоже станет наемником.
– Тогда зачем он возвращается, Джоанна? Ради тебя! Он что, нашел способ зарабатывать…
– Я не знаю, черт возьми! – Несколько голов повернулись к ним. Щеки Джоанны загорелись, она опустила голову уставившись на траву по которой они шагали.
С отъезда Грэма прошло три недели, но Джоанне они пока запись тремя годами. Она отчаянно тосковала по нему. Ей хотелось видеть его обнимать, шептать ему на ухо свои сокровенные мысли.
– Кстати, что Грэм подразумевал под несколькими неделями? – не отставал Хью. – Четыре недели? Пять? Шесть?
