Зоя. Том второй (СИ) - Приходько Анна

Потом подошла к столу и стульчику, который тот смастерил и прошептала:

– Сынок, жаль, что ты не увидишь, какая красота ждала тебя дома.

Евгения опять закрыла лицо руками. Николай подошёл ближе. Обнял её сзади, скрестив руки на талии. Он не спрашивал, что случилось с сыном. Решил не тревожить и без того раненое сердце.

Поймал себя на мысли, что вот так долго и стоял бы рядом с ней.

Евгения повернулась к Николаю, убрала руки с лица.

А потом очень нежно мизинцем провела по шраму. Из груди Николая вырвался стон.

– Кто это вас так? – спросила она.

– Дела былых времён. Ошибки, за которые я никогда не буду прощён, – ответил Николай.

– Знаете, – произнесла Евгения, – моя мама прикладывала к шраму подорожник, у меня есть немного сухих листьев, их можно размочить и приложить.

Она опять коснулась шрама. Николай схватил её руку за запястье, поднёс к своим губам. Поцеловал так нежно, что почувствовал, как вздрогнула Евгения, а потом обнял её.

Они стояли так долго, словно слушали сердца друг друга. Не заметили даже как стемнело.

Женя освободилась от объятий и произнесла:

– Как интересно всё у меня складывается. Словно я живу в какой-то сказке. Я читаю в ней хорошие и плохие страницы. Последнее время прочла много плохих. Станьте моей хорошей страницей, Николай. Мне уже нечего терять.

– Как же мне стать страницей этой? – удивлённо спросил он.

– Вы уже ей стали. В доме всё так изменилось благодаря вам. Просто останьтесь, – ответила Евгения.

Николай кивнул и остался. На следующий день отправился на работу, получил нагоняй. Еле дождался конца дня. Быстрым шагом шёл к дому Евгении. Увидел, как из трубы вьётся дым. Успокоился.

«Не ушла», – подумал он.

Однажды ночью Евгения подошла к кровати, на которой спал Николай. Разбудила его и сказала, что ей очень страшно. Юноша сначала ничего не понял спросонья. А потом молча указал рукой на место рядом с ним, и Евгения без стеснения легла. Николай не мог унять свою дрожь. Он сначала отодвинулся от Жени, чтобы её тело даже близко не касалось его, но почувствовал, как она снова прижалась к нему.

Евгения опять провела по шраму. А потом нежными поцелуями покрыла сначала сам шрам, а потом и всё лицо Николая.

Николай поймал губы Евгении, поцеловал страстно. Она не сопротивлялась. С той ночи спали вместе. А через полтора месяца обвенчались.

Лоран часто встречал Зою на работе. При встрече что-то ныло у него в сердце так глубоко, что он не мог понять, почему возникает это чувство. Зоя стала ещё краше. Лоран знал, что она потеряла первого ребёнка и мысленно жалел её.

Но всё это было каким-то мимолётным. Посмотрел – заныло, отвернулся – забыл. А в остальное время все его мысли занимали маленький Иван и жена. Ребёнку было уже семь месяцев. Когда Лоран приходил домой, сын сидел в кроватке и улыбался ему своим беззубым ртом. За эту улыбку Лоран был готов отдать свою жизнь.

Но прежде чем подходить к сыну, всегда сначала обнимал и целовал Таисию. Хотел показать ей, что она тоже важна для него. Лоран думал, что если обращать внимание только на сына, то жена могла бы чувствовать себя забытой. А Лорану хотелось, чтобы Тая была счастлива, любима и чувствовала себя нужной.

Он благодарил Бога за то, что всё случилось так, как случилось. Ведь если бы не было этого обмана, то и не было бы сейчас малыша, тянущего к нему руки. Было даже страшно представить, что могло быть с этим ребёнком, не полюби его Лоран так сильно.

Таисия резко изменилась не только в глазах Лорана. Она часто ловила себя на мысли, что никогда ей не было так спокойно и хорошо. Лоран был ласков и нежен. С каждым разом всё долгожданнее были его объятия и поцелуи. Он был совершенно непохожим на мужчин, которых выбирала себе Таисия. Спокойствие и какая-то чрезмерная доброта со стороны Лорана обескураживали её.

Она часто спрашивала себя: «Как на моём пути мог встретиться такой человек?» И до сих пор не понимала, как Лоран смог полюбить Ивана, узнав правду так неожиданно. Всё происходящее с ней было не иначе как сном. И Таисия боялась проснуться.

Лоран взял сына на руки, прижал его к себе:

– Любимый мой, я скучал, – повторял Лоран изо дня в день одну и ту же фразу.

Таисия смотрела, как ребёнок прижимается своим хрупким тельцем к отцу, как трогает маленькими ручками колючее лицо Лорана, как морщится, уколовшись щетиной.

И слёзы невольно катились из её глаз. Таисия заметила, что с рождением сына стала сентиментальной. Она плакала, потому что её сердце переполнялось любовью и заботой, которую она, по своему мнению, не заслужила.

Как-то муж сказал Таисии:

– Тая, я давно хотел спросить и не решался. Как мне называть тебя? Может будет лучше, если я буду произносить твоё настоящее имя?

– Не-е-ет, – ответила Таисия. – Моё настоящее имя не принесло мне счастья. Пусть останется всё как есть. Со старым именем я чужая жена. С новым – твоя. И мне не хочется ничего менять.

Лоран улыбнулся. Уткнулся носом в волосы жены. Вспомнил себя маленьким. Невольно дёрнулся, показалось, что отец похлопал его по плечу. Это были самые запоминающиеся прикосновения из детства.

Отец так сильно хлопал по правому плечу, что Лоран даже какое-то время дёргал этим плечом. Отучил себя от этого, когда уже стал постарше. Над ним смеялись другие дети. Тогда он убегал домой, садился на лавку и продолжительно долго терпел, чтобы не дёргать плечом.

Лоран прижал к себе жену ещё сильнее и подумал о том, что в его мире что-то поломалось в детстве, а теперь всё хорошее вернулось втройне. Он вдруг почувствовал себя в возрасте Ивана. Ощутил, какими могли бы быть объятия отца, матери. И ему на миг показалось, что Иван – это он сам.

Таисия нежно проводила по его спине, волосам. Она уже давно изучила всё, что любит муж. И Лоран, уткнувшись в её волосы, не стеснялся слёз. Всё реже вспоминал насмешки из детства и из взрослой жизни, когда над ним подшучивали его сослуживцы. Смеялись, считали его неполноценным. Пытались познакомить с женщинами, давали советы. И теперь Лоран точно знал, что весь принадлежит одной женщине и радовался, что не растратил себя на других.

И его совершенно не беспокоила былая «слава» жены. С ним она стала другой, а всё остальное было неважным. Всё остальное было в далёком прошлом.

Таисия отмечала, что любовника страстнее, чем Лоран, у неё никогда не было. Даже Николай, воспоминания о котором иногда спускали Таисию с небес на землю, и которого любила дольше всех, не был для неё таким желанным, как теперь Лоран.

Таисия поняла, что жить чужой жизнью ей нравится гораздо больше, чем своей. Но понимала и то, что за такой грех её может ожидать неминуемая расплата. А хотелось продлить это счастье.

Зоя по-прежнему недоверчиво относилась к Джану. Но Янек настаивал именно на его помощи. Когда Зоя ходила навещать Евдокию Степановну и братьев, то мачеха откуда-то издалека начинала интересоваться о Джане. А однажды разоткровенничалась настолько, что Зое пришлось успокаивать плачущую женщину.

Она жаловалась на Григория и на то, что он стал таким же грубым, как и был раньше. Редкие наплывы нежности и любви были для Евдокии как подарок. Дети росли. Григорий Филиппович после работы проводил с ними много времени, но жена интересовала его всё меньше.

И Евдокия начала скучать по Джану. Он не приходил, не навещал Кирьяновых. Однажды мачеха попросила падчерицу передать Джану записку. Евдокия Степановна дрожащими руками вкладывала эту записку в руки Зои. А та и не знала, как поступить. Она не собиралась читать послание, не собиралась говорить об этом отцу, но в сердце была какая-то тяжесть. Рассказала об этом Янеку.

– Золо́то моё, это не наше дело. Не передать записку – это предательство перед мачехой, не сказать отцу – это предательство перед ним. Как ни поступи – это будет неверным решением. Нужно было не брать записку, отказать сразу, притупить этот порыв со стороны мачехи. Жалость взяла верх над тобой. А теперь поступай так, чтобы твоё сердце меньше тревожилось. Наш малыш вряд ли радуется переживаниям.