Мэйдлин Брент - Зловещий брак
Он покачал головой:
— Нет. Я искал китайца.
Я даже не попыталась скрыть удивления.
— Китайца? Какого-то определенного китайца?
— Да!
— Их около пятисот на нашем острове, мистер Локхарт, и они живут везде, а не маленькими колониями, как иммигранты восточно-индийского происхождения. В районе Очо Риос вы сможете найти лишь три китайских семейства. Или, скорее, две семьи и одного человека. Как зовут человека, которого вы ищете?
Мистер Локхарт некоторое время колебался, а затем сказал:
—Ма Хо.
Я покачала головой.
— Не думаю, чтобы он жил в Очо Риос. Люди, ведущие учет иммигрантов, считают, что вы его здесь найдете?
— Нет, они не смогли помочь мне, но встреча с агентом по отправке грузов морем дала мне кое-какую надежду.
— Китайцы всегда знают друг о друге, так что, возможно, одна из китайских семей в Очо Риос подскажет вам, где найти Ма Хо.
Мне стало любопытно, отчего не самый богатый англичанин проделал путь через всю Атлантику, чтобы найти какого-то китайца, но я не стала задавать столь нескромный вопрос.
— Может быть, о нем знает Дэниел Чунг.
Мистер Локхарт переспросил:
— Дэниел Чунг?
Он нахлобучил шляпу на глаза, словно хотел закрыться от солнца.
— Да, — ответила я. — Дэниел — мой друг. Не стоило мне так говорить, но это правда. Он приехал сюда за два года до меня как гонконгский иммигрант и женился на ямайской девушке Мэй, которая была служанкой тетушки. Мэй Чунг стала моей няней, а Дэниел Чунг был принят в качестве… Можно было бы сказать для мелких поручений, но это не будет соответствовать действительности. Он — мастер на все руки и умеет делать любую работу.
К тому времени мы выехали из Ферн Галли, и, как только солнце осветило нас, мой спутник натянул шляпу еще глубже, так что теперь его лицо было скрыто полями.
— Я всегда полагал, что китайцы очень умный народ, — сказал он.
— Я с вами согласна. Дэниел пишет и читает так же, как мы. По сути, он наполовину англичанин: он думает, что его отцом был английский моряк, остановившийся в Гонконге, но он был воспитан как китаец.
— Зачем же он приехал на Ямайку? — проговорил мистер Локхарт.
— Не знаю, но я рада, что он это сделал, и рада, что он женился здесь на Мэй. У них не было детей, и они очень горевали по этому поводу. Думаю, именно поэтому они обращались со мной, как со своей дочерью — за тем исключением, что были вынуждены называть меня мисс Эмма, конечно. Я их очень любила и расстроилась, когда тетя вдруг решила, что мы больше не нуждаемся в услугах Мэй.
— Но вы все еще видитесь с ними время от времени?
— Я все еще вижусь с Дэниелом. — Комок подступил у меня к горлу, и я была вынуждена сделать паузу и помолчать, прежде чем продолжать рассказывать. — Моя дорогая Мэй умерла от чахотки два года назад. У меня сердце разрывается, когда я об этом думаю, но, конечно, тяжелее всего это было для Дэниела. Когда они ушли из Джакарандаса, Дэниел построил для себя с женой маленький домик из желтого кирпича и еловых бревен — он стоит неподалеку, чуть ниже нашего дома. Я часто навещала их. Тетя Мод не одобряла этого, но и не запрещала мне, потому что Мэй была моей няней; ведь с нянями дозволяется поддерживать отношения.
— Чем же они зарабатывали на жизнь, когда оставили службу у вашей тети? — спросил мистер Лок-харт.
— Дэниел копил деньги — а потом начал зарабатывать постройкой лодок. Он оформил аренду на большой лодочный ангар у пристани.
— Это сложная работа, требующая большого мастерства, — задумчиво сказал мистер Локхарт. Его лицо было скрыто тенью от шляпы.
— Да, — согласилась я. — Этой работе он научился в другой стране много лет тому назад. Ему было уже за тридцать, когда он приехал сюда, и он овладел уже многими разными профессиями. Большей частью он изготавливает маленькие весельные лодки или парусные; но каждая из них отнимает у него много недель: ведь он работает один и пользуется лишь самыми простыми инструментами. И все же он строит сейчас и большую лодку. Он работал над ней почти два года, и она принесет ему много денег, когда он закончит ее. Работа уже близится к завершению. Это будет большой шлюп с кабиной и мотором, который он поднял со дна — с затонувшего баркаса: мотор можно использовать, когда нет попутного ветра.
— Так он поднял со дна мотор? — пробормотал мистер Локхарт.
— Да, со дна Кингстонской гавани. Бойлер уже не годился, но Дэниел изготовил новый. У него есть друг — специалист по металлу, и, уж конечно, поднять со дна мотор без бойлера было легче.
— Думаю, это смог бы сделать лишь профессиональный ныряльщик, — сказал мистер Локхарт.
— Дэниел — лучший ныряльщик на острове, — ответила я, чувствуя гордость за него. — Я не имею в виду, что он ныряет с аквалангом: у него никогда такого не было; но он несколько лет жил на Цейлоне, там он научился нырять как искатели жемчуга. Он может запросто работать три минуты на глубине восемнадцать метров, поэтому его часто приглашают на работу в гавань и на рыболовные суда. Вот таким образом ему и удалось скопить немного денег. Если кому-то нужно осмотреть днище лодки или заменить гребной винт, или провести под водой кабель — гораздо дешевле нанять Дэниела, чем глубоководного ныряльщика. Под водой ничего нельзя разглядеть без очков, поэтому Дэниел пользуется специальными очками с толстым слоем резины вокруг глаз: она плотно прилегает к линзам, чтобы не просочилась вода.
Мы доехали до развилки, где дорога на Джакаран-дас отходила от дороги, ведущей вниз, к Очо Риос, и я натянула поводья, внезапно осознав, что болтаю без умолку.
— Вот здесь я должна покинуть вас, — сказала я, — если только вы не согласитесь заехать к нам и выпить сока лайма. Я уверена, что дядя и тетя будут рады принять вас.
Это не было абсолютной правдой, но в данном случае невозможно было одновременно сохранять и вежливость, и правдивость; к тому же я знала, что дядя Генри и тетя Мод примут гостя учтиво, даже если мое появление с ним вдвоем не вполне прилично.
— Благодарю, но я должен ответить отказом, — произнес мистер Локхарт. Он облокотился на луку, слегка склонив голову, будто в раздумье. После минутной паузы он продолжал: — Так, значит, Дэниел Чунг — ваш друг?
Я удивилась:
— Ну да. Не в общепринятом смысле, конечно: это невозможно, ведь он — китаец-иммигрант. И все же он мой друг, очень хороший друг.
Мистер Локхарт вздохнул и поднял голову, сдвинув назад шляпу. Мне казалось, у него довольно смешной вид, но теперь ничего забавного я в нем не увидела, его лицо было строгим, губы сжаты, дымчато-серые глаза холодны, а прищуренный глаз придавал выражению лица такую угрозу, что я вздрогнула и внезапно увидела то, чего так испугался Джозеф.
