Кэтрин Гэскин - Я знаю о любви
Мужчина представился как Тим О'Доннелл.
— Это просто замечательно, что мы познакомились с вами, мистер О'Доннелл, — сказала Кэйт.
Она сделала жест — полуреверанс, полуприглашение — и вся ее фигура, казалось, выражала радость от этой встречи. Мне снова пришлось взглянуть на Тима О'Доннелла, чтобы понять, что же могло произвести такой эффект. Это был стройный мужчина с усами, малоподвижный и робкий. Кэйт заставила его почувствовать себя королем — или, по крайней мере, человеком значительным, мудрым и опытным, пока он сидел и давал советы вновь прибывшим.
Его жена и дочь Люси бродили поблизости. Люси О'Доннелл была симпатичной девушкой, хотя и не такой эффектной, как Роза. Мне было интересно увидеть, что она так же отреагировала на Розу, как и я сама, — с одной стороны, не хотелось ее любить, а с другой — это было трудно сделать. Маленький Эдди уснул на мамином плече, пока О'Доннеллы сидели, слушая рассказы Кэйт о Дублине и довольно трезвые рассуждения Дэна о политике. Они даже с интересом отнеслись к проповедям Пэта об англичанах, хотя ничто из того, что он сказал, не было новым для ирландцев. А Роза, чтобы доставить удовольствие отцу, спела куплет из его любимой баллады о Роберте Эммете и Саре Курран: «Она сейчас далеко от земли, где спит ее молодой возлюбленный…»
Она пела сильным, приятным и очень нежным голосом.
Потом я почувствовала, как Кон привалился ко мне, это был первый из многих вечеров, когда Кон дремал на моем плече, и тогда в первый раз я уложила его спать. Я знала, что Кэйт было не до этого, она только кивнула мне, когда мы выходили из освещенного костром круга.
Я разложила постель и помогла ему раздеться; его пальцы были неуклюжими со сна. Он забыл, что был почти мужчиной, и очень легко снова стал ребенком, особенно когда обнял меня и поцеловал.
— Я рад, что ты пришла, Эмми, — сказал он.
Кон тотчас заснул, я немного посидела рядом с ним, моя рука касалась его щеки и ощущала нежное дыхание. Я думала о его поцелуе, о тяжести детского тела. Невинность всего этого, казалось, почти изгладила из моей памяти уродство Гриббона. Мне хотелось, чтобы этот ребенок принадлежал мне, а не Кэйт.
Тогда я в первый раз поняла, что хочу иметь детей. То, что произошло со мной той ночью, когда я сидела с Коном, очистило меня, сохранив милосердие после ужаса в «Диггерз Армс». И я не ощущала себя больше некрасивой и бедной, а напротив сильной и бесстрашной — после поцелуя Кона.
О'Доннеллы собирались возвращаться в свой лагерь. Когда они уходили, миссис О'Доннелл кивнула в мою сторону.
— А это… другая дочь? — спросила она с сомнением.
Я вовсе не была похожа на другую дочь.
— Нет, — ответила Кэйт, — это наш друг, Эмми Браун.
И с тех пор это действительно было так.
Они приготовили мне постель на соломенном матраце в маленькой Розиной палатке. Что бы я ни думала о Розе впоследствии, я не забывала, что в ту ночь она была гостеприимна; ее ревность и чувство собственности относились к людям, а не к вещам. Она делилась со мной, не раздумывая, той роскошью, которая, должно быть, представляла для них значительную ценность, потому что они были ограничены в средствах, — душистым мылом, одеколоном, и я даже помню душистую подушечку с лавандой, положенную Розой в мои вещи.
Я лежала в палатке около входа и разглядывала небо над Балларатом, а Роза крепко спала позади меня. Красноватое зарево сошло с неба, так как десять тысяч и более костров погасли. Все затихло, я слышала только вой динго, диких собак, да невнятное пение двух горнорабочих, ковылявших из бара по главной дороге. Я лежала и думала о Гриббоне, просто не верилось, что когда-нибудь я смогу провести ночь без этих тоскливых мыслей; хорошо, что во сне их не было.
Утром я встала раньше многих наших соседей. Роза еще крепко спала и даже не пошевелилась, когда я одевалась, скрючившись в тесноте. Думаю, она всегда любила долго поспать. Я разожгла костер, чтобы вскипятить воду; появился Ларри.
— Хотите чаю? — предложила я.
— Спасибо. — Он серьезно меня разглядывал.
Я знала, что из них всех он один не признавал меня. Кажется, он был бы рад моему уходу. Возможно, потому, что он один из всей семьи реально представлял себе, каковы в действительности условия в Балларате и как мало шансов получить там что-то большее, чем скудное существование. Вся семья, даже Дэн, постаралась переложить на Ларри свои проблемы и их решение.
Конечно, Ларри был обеспокоен появлением в семье лишнего рта, может быть, он не мог забыть о моем пребывании в «Диггерз Армс» наедине с Гриббоном. Ларри всегда был скор на приговоры, которые иногда бывали суровыми по отношению к другим, зато придавали ему веры в себя, и эта вера была очень сильной.
Мне надо было прямо поговорить с ним о своих сомнениях. Возможно, он даже лучше, чем Кэйт, знал, что я не такая уж робкая девушка и смогу за себя постоять.
Утро было серым, но солнце уже тронуло западные вершины холмов, и день обещал быть теплым и ясным. Город вокруг нас зашевелился, но еще не был полностью готов к дневной жизни. Мое уважение к Ларри возросло, когда я увидела, что он сидит и ждет начала разговора, не делая попытки уйти или избежать выяснения отношений. За день до этого он казался мне молодым, а сейчас выглядел старше своих лет.
Я подала ему кружку с горячим чаем.
— Вы не доверяете мне, Ларри.
Он покачал головой, стараясь не смотреть мне в глаза.
— Кто ты на самом деле, это твое дело, — сказал он. — Я не хочу, чтобы это было заботой моей семьи.
— Ваш отец разрешил мне остаться, и ваша мать…
Он прервал меня, замахав руками.
— Мой отец — простодушный человек, а мать слишком добрая женщина. Было время, когда они могли позволить себе такие вещи. Сейчас все изменилось, но они этого еще не понимают, и я должен защитить их.
Он говорил надменно, даже напыщенно, но он был прав.
— Должна ли я упаковать свои вещи и уйти? — спросила я.
— Куда ты пойдешь?
Я пожала плечами.
— Вы знаете об этом столько же, сколько и я. Если я не останусь с вашей семьей, что мне остается делать? Идти по приискам и просить пристанища? — Я развела руками. — Думаю, мы с вами знаем, что мне могут предложить. Или я должна буду пойти в один из отелей, ведь там всегда нужны люди, но только чем это будет отличаться от «Диггерз Армс»? Знаю, что я не очень привлекательно выгляжу, но если они наденут на меня сатиновое платье, то будет вполне терпимо. Хотите ли вы, Ларри, чтобы я туда пошла?
— Нет, я только… — Он даже заерзал от мучительной нерешительности.
Мне показалось, что это был первый случай в его жизни, когда ему приходилось решать судьбу какой-то незнакомки, жизнь которой оказалась полностью в его руках. Ему это не нравилось. Для Ларри было бы лучше вынести один из своих скорых и окончательных приговоров, не оставляющих у него никаких сомнений. Но на этот раз он не смог сделать этого, так как был достаточно гуманен.
