Анн Голон - Анжелика. Путь в Версаль
Растерявшаяся Анжелика вновь взглянула на короля, и вновь самым вызывающим образом. Так иногда смотрят виноватые дети, понимая, что наказание неизбежно.
— Вы южанка, мадам? — с внезапной резкостью спросил король. — Из Тулузы?..
— Нет, сир, моя жена родом из Пуату, — незамедлительно ответил Филипп. — Ее отец — барон де Сансе де Монтелу, чьи земли находятся в окрестностях Ньора.
— О, сир, спутать пуатевинку с южанкой! — воскликнула Атенаис де Монтеспан, заливаясь хрустальным смехом. — Как можно, сир!..
Красавица Атенаис, уже ощутившая особое расположение короля, могла позволить себе столь дерзкое высказывание, и ей удалось разрядить обстановку. К королю вернулся естественный цвет лица. По-прежнему прекрасно владея собой, он внимательно взглянул на Атенаис.
— Это правда, уроженки Пуату отличаются особым обаянием, — вздохнул он. — Но остерегайтесь, мадам, как бы господину де Монтеспану не пришлось помериться силами со всеми гасконцами, что находятся в Версале. Ведь эти господа могут возыметь желание отомстить за оскорбление, нанесенное их дамам.
— Оскорбление, сир? Это не входило в мои намерения. Я всего лишь хотела сказать, что привлекательность и тех, и других одинаково велика, просто их невозможно спутать. Пусть Ваше Величество простит мне мое скромное замечание.
Ее огромные голубые глаза лучились весельем, в них не появилось ни капельки раскаяния, и они были неотразимы.
— Я знаю мадам дю Плесси уже много лет, — уверенно продолжила Атенаис. — Мы вместе воспитывались. Наши семьи тесно связаны…
Прелестная уроженка Пуату обладала особым даром — говорить самые простые фразы с непередаваемым шармом. Анжелика пообещала себе никогда не забывать, сколь она обязана мадам де Монтеспан. Какими бы соображениями ни руководствовалась прекрасная Мортемар, она спасла подругу от неминуемой беды. К тому же своим непринужденным замечанием она разрядила обстановку и рассеяла замешательство короля, да так ловко, что его почти никто и не заметил…
С одобряющей улыбкой король поклонился Анжелике дю Плесси.
— Ну что же… Версаль счастлив принять вас, мадам. Добро пожаловать!
И добавил чуть тише:
— Мы рады видеть вас вновь.
Анжелика поняла, что король узнал ее, но все равно принимает благосклонно, желая перечеркнуть прошлое.
Огонь костра вспыхнул меж ними в последний раз. Еще раз присев в глубоком реверансе, молодая женщина почувствовала, что к ее горлу подступил комок.
Слава Богу! Король возобновил прогулку. Анжелика смогла подняться, украдкой вытереть слезы и бросить смущенный взгляд в сторону Филиппа.
— Как мне благодарить вас, Филипп?..
— Благодарить меня! — тихо проскрежетал Филипп, и голос его срывался от гнева. — Я был вынужден защищать от насмешек свое имя, чтобы оградить себя от немилости!.. Вы, черт побери, все-таки моя жена! Прошу отныне не забывать об этом… Появиться вот так в Версале! Без приглашения! Не будучи представленной!.. А с какой дерзостью вы смотрели на короля!.. Ничто не может сломить вашу дьявольскую наглость! Мне нужно было убить вас в тот вечер.
— О, Филипп, прошу, не портите мне этот чудесный день!
Анжелика подняла взгляд к супругу и улыбнулась. Слезы переливались на ее ресницах удивительными радужными бликами, а в глазах притаилась чуть заметная усмешка. Но в этой загадочной бирюзовой глубине крылось и нечто, чего Филипп не мог описать словами и что странно трогало его. Их связывало это нечто, которое она не могла высказать, а он не желал принять. Несколько мгновений Филипп думал о маленькой девочке из далекого прошлого, девочке, смотрящей на него огромными сверкающими глазами у подножия лестницы в полутемном замке Монтелу. То юное создание также отличалось невероятной гордостью.
Маркиз передернул плечами, как будто бы хотел освободиться от нежелательной слабости.
— Пойдемте, мадам, — холодно произнес он. — Иначе наше отсутствие будет замечено. А я не намерен выставлять себя на посмешище перед всем двором, изображая молодого супруга, который испытывает настоятельную потребность уединяться с собственной женой.
Анжелика легонько стукнула мужа веером.
— Однако это так естественно, — прошептала она, — и кроме того, это заставило бы замолчать злые языки, которые уже приготовились к тому, чтобы вволю посплетничать о нас.
— О вас!
— Но я все-таки ваша жена, — весело заметила Анжелика. — Должна ли я напомнить, что ношу имя, которое вы так хотите оградить от насмешек?
Филипп грубо схватил молодую женщину за руку, и она на мгновение увидела, как в его светлых глазах загорелся жестокий огонь. Но он тут же ослабил хватку.
— Вы и в самом деле неосторожны, мадам, — сказал он вполголоса, — если напоминаете мне о цене моего имени, ведь вы — единственная, кто покусился на это имя.
Маркиз отступил на шаг и поклонился, вложив в этот поклон всю возможную иронию. Затем он продолжил:
— Я почти восхищен вашей тактикой.
Анжелика оставила насмешку без внимания. Прикрыв лицо веером, она бросила на мужа лукавый взгляд.
— А знаете, — задумчиво сказала она, — что мне однажды сказала о вас моя добрая подруга? Чем лучше вас узнаешь, тем сильнее понимаешь, насколько вы хуже, чем можно ожидать с первого взгляда, но, когда узнаешь вас еще ближе, замечаешь, что вы намного лучше, чем кажетесь вначале.
Филипп бросил нетерпеливый взгляд в конец галереи, где исчезала пестрая толпа придворных, а потом вновь с подозрением взглянул на Анжелику.
— Зачем вы мне голову морочите? Что хотела сказать ваша подруга, изрекая эту глубокомысленную сентенцию?
Анжелика не ответила. Она чувствовала, что нарочитая резкость — всего лишь ширма, за которой он пытается скрыть свои сомнения. Сегодняшний Филипп отличался от того Филиппа в Плесси, который мстил ей, ослепленный яростью. Он думал, что с помощью грубости и презрения победил ее, что недвусмысленно продемонстрировал, какую жалкую роль отвел ей в своей жизни. Но она, вопреки всему, появилась при дворе, представ на всеобщее обозрение, добившись признания короля… Произнесенная мужем фраза навсегда определила ее место: «Сир, Ваше Величество, окажите мне честь и позвольте представить мою супругу, маркизу дю Плесси-Бельер». Анжелика улыбнулась воспоминанию. Филипп подсознательно испытывает уважение к тем, чья гордость не дает им согнуться. А уважение — это то, на чем уже можно построить брак.
— Я задал вам вопрос, — раздраженно заметил Филипп.
Она взяла его под руку и увлекла вдоль галереи.
