Рэйчел Кейн - Принц Теней
– Дурак! – зашипела она и оттолкнула меня локтем от двери. – Надо было сразу сказать, чтобы я пошла с тобой. У тебя же нет ключа от комнат синьорины. И не задерживайся там – туда и обратно, нечего рассусоливать! И не разговаривай с ней! Это приказ синьора Тибальта, а я никогда не осмелюсь его нарушить, даже сейчас, мне жизнь дорога.
Она нашла нужный ключ на своем кольце с ключами и открыла дверь:
– Быстрее давай! Оставь простыни там и сразу обратно – мне нужно закрыть за тобой.
Розалина была в комнате, при виде меня она вскочила на ноги. Она была полностью одета, в дорогом бархатном черном платье. Волосы были уложены в прическу, слишком строгую для ее лица. Глаза ее были красными от слез, лицо бледно, но когда она увидела меня – она побледнела еще больше. На какое-то мгновение меня даже охватило ужасное чувство, что она выдаст меня, но она только указала на столик, стоящий у ее закрытой пологом кровати.
– Положите сюда, – сказала она. Я осторожно опустил простыни на указанное место. – Подождите немного: у меня есть кое-что для вас.
Она быстро поставила тарелку, стакан и миску, которые стояли на столе с горящими свечами, на поднос: видимо, это был ее обед, совершенно нетронутый.
– Барышня, у этого парня свои обязанности, – отозвалась от двери горничная. – Я пришлю кого-нибудь забрать это.
Я быстро схватил поднос и наклонился к Розалине поближе.
– Мне нужна ваша помощь, – прошептал я, делая вид, что у меня что-то упало, в ожидании ее ответа.
Его все не было. Она смотрела на меня слишком долго, а потом прошептала:
– Почему я должна помогать Монтекки? Сегодня ночью? И вообще – в любую ночь?
– Ради вашей кузины, – сказал я.
У меня больше не было ни единого шанса. Служанка у двери нетерпеливо закашляла. Розалина ничего не отвечала, и я не мог настаивать. Мое положение становилось все опаснее с каждым новым ударом сердца.
Поклонившись, я попятился к двери, держа в руках поднос. По дороге я незаметно стащил с подноса кусок хлеба, зажал между двумя пальцами и скатал из мякиша маленький шарик. Когда я подошел к двери, я снова сделал вид, что уронил поднос, что вызвало новую волну брани со стороны краснолицей горничной, и, собирая одной рукой упавшие предметы, другой рукой я незаметно сунул хлебный шарик в замочную скважину, зажав язычок замка.
– Ты не будешь здесь работать, дурень, голова у тебя набита соломой, а руки – что решето! – Моя недовольная начальница треснула меня по затылку, и на этот раз поднос чуть по-настоящему не выпал из моих рук. Она присела в глубоком реверансе и закрыла дверь, повернув ключ в замке, а потом снова повесила ключ на кольцо.
Я быстро загородился подносом, чтобы она не видела моего лица, но она и не думала смотреть на меня, подражая свои благородным хозяевам, – ведь я был гораздо ниже ее по статусу.
– Еще раз уронишь – и я тебя вышвырну на улицу, парень! Еще не хватало, чтобы синьора Капулетти распекала меня за твою неловкость…
Она продолжила было браниться, но вдруг сильно побледнела. К нам приближалась почтенная женщина с презрительным выражением лица и в более богатой одежде – это, конечно, была не родственница Капулетти, но, несомненно, служанка более высокого ранга. И она всем своим видом показывала свое недовольство по поводу нашей праздности. Моя начальница сразу присела, а я склонился над подносом.
– Ты, – важная особа остановила свои маленькие, темные, как бусинки, глаза на горничной, – быстро вниз на кухню. Там надо помыть посуду. – Она перевела взгляд на меня, склонившегося над подносом. – Возьми поднос с собой, Мария. Ты, мальчик. Ночные горшки. Быстро.
Она не стала ждать, пока мы бросимся выполнять ее приказания, – и величественно прошелестела мимо нас юбками, а Мария торопливо вырвала поднос у меня из рук.
– Ну?! – Она бы стукнула меня еще раз, если бы руки у нее не были заняты. – Давай, пошевеливайся! И без фокусов!
Я снова поклонился, так неуклюже, как только мог, и она поспешила в направлении кухни с подносом в руках.
Я же вернулся к двери в комнату Розалины. Мой замысел удался – замок не сработал. Дверь тихо открылась, я скользнул внутрь и осторожно прикрыл ее за собой. Но не успел я повернуться, как Розалина уже стояла менее чем в двух футах от меня, приставив сверкающий кинжал к моему горлу.
– Как вы смеете, – сказал она тихо. – Как вы смеете приходить сюда – с кровью моего брата на руках?
– Это была кровь Меркуцио, не Тибальта, – возразил я. – Человека, которого ваш брат убил просто так, без всякой причины. Моего друга. – Я протянул руку и схватил ее за запястье, не отводя при этом лезвия ножа от своего горла. – Вы же знаете, что я не любил вашего брата. Из уважения к вам я скажу, что мне жаль… но только из уважения к вам. Я всегда ненавидел его. За каждый удар, который он вам нанес… за ту боль, которую он вам причинял… я ненавидел его, Розалина.
Она задержала дыхание, и я увидел, как она закусила губу. Глаза ее наполнились слезами, а я ведь никогда не видел, чтобы она плакала, – никогда!
– Он был моим братом. – Голос ее прерывался.
– Братом или нет, а он не имел права творить такое! И я не могу простить его.
Что делала моя предательская рука? Она двигалась вдоль по ее запястью вверх, от предплечья – все выше, и вот она уже коснулась ее щеки. Ее кожа была такой теплой и шелковистой, и вдруг я почувствовал ее близость, почувствовал слабый аромат розы и свечного воска, и эти слезы… и этот опасный, острый кинжал в ее руке не имел никакого значения, он не значил ничего, ничего…
Я дрожал от наслаждения, прикасаясь к ее коже – пусть даже вот так, кончиками пальцев, еле-еле… мои пальцы поползли вниз, очерчивая линию ее губ, и я почувствовал, как бьется у нее сердце. Она вздернула подбородок вверх, но не отстранилась. Острие ее кинжала находилось в миллиметре от моего горла, и я рассеянно подумал, что это даже хорошо, потому что иначе я бы не смог противиться искушению приблизиться к ней еще и тогда уже точно утонул бы в этой пучине… а может быть, наплевать на нож и…
Она вдруг прерывисто вздохнула и спасла меня от этих самоубийственных мыслей. Отбросив кинжал в сторону, словно он жег ей руки, она отстранилась, обхватила себя руками, опустила голову и отвернулась от меня. Локон кудрявых темных волосы выбился из прически и вился около ее изящно изогнутой шеи, и мне так хотелось заправить его ей за ухо… или нет, вынуть все эти шпильки и заколки из ее волос, чтобы они рассыпались тяжелой волной и мягко и послушно легли бы мне на руку…
– Зачем вы здесь? – прошептала она. – Господи, Бенволио, вы понимаете, что они вас изрежут на кусочки, если найдут?
Мне пришлось совершить над собой огромное усилие, чтобы вспомнить, зачем я пришел сюда, – я слишком далеко ушел от цели, и нужно было время, чтобы восстановить равновесие. Я отвернулся от Розалины, уставился на пламя свечи и попытался прочистить мозги.
