Ханна Хауэлл - Горец-грешник
Гнев захлестывал его, заглушая боль. Она даже не дала ему шанса. Он ходил вокруг нее на цыпочках, нежно ухаживал, потому что хотел показать, что он совсем не тот человек, каким был раньше и которого теперь стыдился. В затуманенной гневом голове пронеслась мысль: раз так легко она смогла уйти от него, значит, так тому и быть. В конце концов, для него никогда не составляло труда найти женщину. Но он тут же отогнал эту мысль. Пусть он разгневан, пусть ему больно, но другой женщины ему не нужно. Ему необходима только Морейн. На всю жизнь!
— Когда она уехала? — спросил он, мимоходом подумав, что не прочь поколотить этого Адама за огонек насмешливого изумления в его глазах.
Но обойтись подобным образом со своим будущим родственником перед свадьбой, еще до того как он сделал предложение, конечно, было бы не слишком разумно.
— Нынче утром. Часа три-четыре назад. Собираешься поехать за ней?
— Разумеется.
— Из-за мальчишки?
— Нет, хочу хорошенько встряхнуть эту дурочку, чтобы в ее голове все встало на место.
— Это будет до или после того, как ты сделаешь ей предложение?
Несмотря на то что в глазах Адама все еще искрились смешинки, в его голосе звучала решительность. И хотя он пока ничего не сказал об отношениях между своей сестрой и Тормандом, было ясно, что период любезностей закончен. Торманду хотелось напомнить этому человеку, что он лишь совсем недавно заявил об их с Морейн родстве, но он прикусил язык. У Адама, были свои причины умалчивать об этом, и Морейн приняла его объяснения.
— Я сделаю ей предложение и не оставлю в покое, пока она не ответит мне согласием.
— И будешь верен своим супружеским клятвам?
— Да, — процедил Торманд сквозь зубы. — Могу я наконец отправиться за этой глупой девицей, чтобы научить ее уму-разуму?
— Осталось последнее. — Адам достал из кармана камзола запечатанные документы. — Когда она скажет «да», открой вот это.
Торманд взял бумаги, засунул их под рубашку и торопливо вышел из дома. Он будет мчаться во весь опор, пусть ветер немного остудит его пылающее сердце. Не стоит врываться к ней в дом и сразу требовать ответа. Он даже готов взять на себя часть вины за ее поспешный отъезд. Ему следовало яснее дать ей понять, чего он хочет и что чувствует, а он непростительно медлил. На этот раз он сделает все, чтобы Морейн правильно поняла его, даже если для этого потребуется наступить на собственную гордость. Рядом с ним молча скакал Уильям, помощью которого он решил воспользоваться. Будет лучше, если они с Морейн смогут обсудить свои проблемы без Уолина, который наверняка будет ловить каждое их слово. Торманд был благодарен брату за помощь, но еще больше — за его молчание. Торманд никогда еще не признавался в любви и знал, что ему придется обдумывать каждое произнесенное слово. Потребуется немало сил, чтобы убедить Морейн в том, что он стал другим человеком, что с легкомысленным прошлым покончено раз и навсегда.
Глава 20
Морейн смотрела на свой сад и понимала, что пройдет еще немало времени, прежде чем она вновь сможет с прежним удовольствием ухаживать за растениями. Коты разлеглись на своих любимых местах. Уолин пинал тряпичный мяч, осторожно огибая клумбы и хрупкие цветы. Кузина Норы так хорошо ухаживала за садом, что даже в прополке не было никакой необходимости. Сад всегда был гордостью и радостью Морейн, но сейчас, глядя на него, она не испытывала никаких чувств.
Все это вина Торманда, сердито подумала она, отмахиваясь от слабого шепота внутреннего голоса, который бранил ее за необоснованные надежды. Глупо было мечтать о таком мужчине, как Торманд Мюррей. Он занимал настолько высокое положение, что над ее мечтами завоевать его сердце можно было только посмеяться. Этот человек спас ей жизнь, защищал ее и доставил ей такое удовольствие, какого она никогда не знала. Разве могла она потребовать от него чего-то еще?
Но, несмотря на все сомнения, в глубине души ей хотелось вернуться в дом к Торманду и решительно потребовать от него объяснений. Любит ли он ее, или она ему безразлична? Не поборол ли он свое отвращение к браку? Можно ли предположить, что наступит день, когда он поклянется в верности единственной женщине — ей? Пожалуй, лишь одно обстоятельство удерживало Морейн от этого поступка: ведь его ответы могли совсем не понравиться ей.
И еще Уолин. Он сын Торманда. Она не имеет никаких прав на этого мальчугана, хотя ухаживала и заботилась о нем целых четыре года. И нет вины Торманда в том, что он ничего не знал о рождении сына. Но сейчас он хочет, чтобы ребенок остался с ним. Из него получится очень хороший отец, в этом у Морейн не было никаких сомнений. И она не имела права даже пытаться лишить ребенка жизни лучшей, чем та, которую она могла ему дать. Хотя Торманд сказал, что они будут вместе воспитывать ребенка, Морейн понимала, что это возможно только в его доме.
«А если наступит время, когда он не захочет делить со мной постель?» — спросила она себя. Тогда она просто станет нянькой Уолина и будет молча наблюдать, как мужчина, которого она любит, возвращается к прежнему распутному образу жизни. И поскольку Уолина будут воспитывать как сына рыцаря, то очень скоро Торманд может решить, что его сыну не нужна нянька-простолюдинка.
Но ведь они с Тормандом могут пожениться, подумала она, переходя в тень и усаживаясь на грубую бревенчатую скамейку. Она была почти уверена, что именно это имел в виду Торманд, но она проигнорировала его намек. А ведь даже ее брат посчитал, что это неплохая идея.
Морейн вздохнула. Она не хотела, чтобы Торманд женился на ней только потому, что Уолин не захочет расстаться со своей приемной матерью. Такой брак не заставит мужчину хранить верность жене, особенно такого ловеласа, как Торманд, который давно избалован женским вниманием. А ей было совершенно необходимо, и именно это она пыталась объяснить своему циничному брату, чтобы он любил ее всем своим сердцем, разумом и душой, так, как она сама любит Торманда. И только в этом случае она может быть уверена, что спустя некоторое время ей не придется гадать, в какую постель сейчас ложится ее муж.
Конечно, она слышала, как Торманд обещал решительно покончить со своим распутным прошлым, но как долго он сможет продержаться, прежде чем вернется к своим старым привычкам? Человеку, привыкшему к разносолам, вряд ли понравится, если каждый вечер ему на ужин будут подавать только одно блюдо. Если она выйдет за него замуж, а он возьмется за старое, сердечная мука просто раздавит ее. Она знала это так же твердо, как свое собственное имя, и никакие раздумья, разговоры и убеждения никогда не смогут изменить этого очевидного упрямого факта. И чем больше она размышляла о всех возможных хитросплетениях своей судьбы, тем сильнее голова у нее шла кругом и тем более несчастной она себя чувствована.
