Лаура Паркер - Отвергнутая
— Да, Филадельфия Хант, — ответила она, усаживаясь в кожаное кресло у его письменного стола.
— Я чрезвычайно польщен столь неожиданным удовольствием видеть вас у себя, — продолжал он. — Могу ли я чем-нибудь быть вам полезен? Чашечку какао? Или кофе с молоком?
— Да, кофе я бы выпила, — отозвалась Филадельфия, оглядывая хорошо обставленную комнату со столиками в стиле Людовика XVI и отличной коллекцией старинного фарфора. — Я вижу, вы коллекционер, мистер Макхью, — сказала она, разглядывая две статуэтки мейсенского фарфора, украшавшие доску над камином.
— Да, балуюсь, — сказал он, протягивая ей чашку кофе.
— Мой отец тоже был коллекционером. Похоже, что у вас много общего.
Глаза Макхью сузились, хотя он продолжал улыбаться ей.
— Вы вчера говорили, что он банкир?
— Был. Он умер.
— Примите мои соболезнования, мисс Хант.
Она посмотрела на него, чувствуя себя спокойной, как замерзший пруд.
— Я знаю, кто вы. Вы приезжали в Чикаго, когда я была маленькой девочкой. Вы привезли мне леденцы и куклу, одетую в шотландку. Это были цвета клана Макклодов?
Она увидела, как он вздрогнул. Он поставил свою чашку кофе на стол так решительно, что ее содержимое выплеснулось и облило ему руку. Но он быстро оправился и улыбнулся, вытирая руку салфеткой.
— Я должен был вспомнить вас. Прошло немало времени, мисс Хант. Около десяти лет?
— Тринадцать. Это было Рождество 1862 года.
Он кивнул.
— Роковое время для всех нас. Юг был объят пламенем войны. — Он наградил ее сентиментальной улыбкой. — Я по рождению и по убеждениям южный джентльмен. Мой настоящий дом — это Чарлстон. Ваш отец и я были друзьями задолго до войны. Прежде всего и превыше всего мы были коммерсантами.
Он уклонялся от прямого ответа на ее вопрос, но она не прерывала его. Раньше или позже он скажет что-то, что даст ей ключ к разгадке.
— Вы, наверное, удивляетесь, почему я сменил имя, так же как и я удивляюсь, почему вы сегодня явились сюда. — Он отвел глаза и опять взял чашку с кофе. — Честно говоря, есть люди, которые хорошо заплатили бы за информацию, которой вы располагаете.
— Потому что я знаю ваше настоящее имя? Почему такая информация представляет какую-то ценность?
Он посмотрел на нее с неудовольствием, которое тут же постарался замаскировать.
— Почему? Потому, моя дорогая, что Юг проиграл войну. Победители часто клеймят как преступников тех, кто сражался против них. Поэтому я сменил фамилию и место жительства. У меня дочь примерно вашего возраста. В этой войне я потерял двух сыновей и все мое состояние. Я был разорен и удручен.
— Вы писали моему отцу год назад.
Он выглядел озадаченным тем, как резко она изменила тему разговора, но тон его оставался вежливым.
— Разве? Возможно. Что из этого?
— Я полагаю, это было связано со смертью мистера Ланкастера в Нью-Йорке.
Макклод принялся тереть свой лоб.
— Значит, Уэнделл сказал вам об этом? Не думал я, что его это заботило. — Он бросил на нее острый взгляд. — Что именно он вам сказал?
Она не стала прямо отвечать на его вопрос. Ей нужно было многое узнать от него, прежде чем он поймет, как мало она на самом деле знает.
— Мой отец покончил с собой четыре месяца назад, сжимая в руке ваше письмо.
— Проклятый дурак! — пробормотал он, имея в виду свое письмо. Он поднял руки, извиняясь. — Простите мою грубость, детка. Но мужчина должен учиться жить со своими ошибками, так же как и с победами, иначе печаль убьет его. Мне очень жаль, что ваш отец избрал такой способ покончить со своими неприятностями.
— Почему кто-то хотел погубить моего отца?
Он нахмурился.
— Что вы имеете в виду?
— Моего отца погубили сознательно. Его вовлекли в какую-то авантюру для того, чтобы дискредитировать его и уничтожить его банк.
Макклод выглядел искренне удивленным.
— Вы уверены в этом? Многие банки рушились, когда их руководители начинали заниматься рискованными играми. Уж я-то знаю. Спекуляция — это мой бизнес.
— Вы принимали участие в спекуляции, которая привела к его краху?
Его густые рыжие брови поползли вверх.
— Нет! Если бы он спросил моего совета, я предупредил бы, чтобы он держался подальше от таких операций, которые могут его погубить. Ваш отец к я в течение длительного времени были друзьями и компаньонами. Сотрудничали с конца сороковых годов. Он разбогател раньше меня, но потом я его обогнал.
Его румяное лицо расплылось в ухмылке.
— В те дни мы были двумя молодыми мошенниками, скажу я вам. Лезли повсюду и ничего не боялись. Малодушные люди, мисс Хант, не добиваются богатства. Ваш отец в те времена был настоящим тигром.
— Он, должно быть, имел врагов, — спокойно заметила она.
— Каждый мужчина, который чего-то стоит, имеет одного или двух врагов. Вы ведь не хотите сказать, что, по вашему мнению, его крах был результатом мести?
Филадельфия достала из сумочки письмо и протянула ему. Он прочитал его и посмотрел на нее.
— Мне это кажется дурачеством.
Она забрала письмо.
— Мой отец, умирая, держал в руке три письма — вот это, истерическую записку от Ланкастера, написанную как раз перед его смертью, и ваше письмо. В вашем письме упоминаются бразильцы и содержится предупреждение насчет раскапывания старых могил. В письме Ланкастера говорится о расплате за старые грехи. А в этом письме речь идет о могилах и расплате. Какая между ними связь, мистер Макклод? Что сделал мой отец?
Макклод поднялся, ругаясь сквозь зубы, словно ее здесь не было, и отвернулся от нее, глядя в окно.
Филадельфия заставляла себя сидеть спокойно, выжидая, когда он обернется. Он что-то знает! И вдруг она поняла, что услышит от него совсем не то, что ей хотелось бы.
Макклод медленно отошел от окна и шагнул к стене, на которой висела картина. За ней скрывался сейф. Макклод привычно набрал код и открыл сейф. Оттуда он достал бархатный мешочек с золотыми завязками и, подойдя к Филадельфии, развязал его.
— Дайте вашу руку, юная леди. И будьте осторожны: это тяжелее, чем вам покажется.
Филадельфия неохотно подчинилась. Он вынул что-то из мешочка и положил в ее руку. Большой небесно-голубой камень едва уместился в ее ладони.
— Этот камень называется Голубая Мадонна, сказал Макклод. — Как вы думаете, почему? — Она качнула головой, и Макклод взял ее под локоть, помогая встать. — Подойдите к окну. Нужен хороший свет. А теперь поднесите его к глазам. Что вы видите?
В первый момент она ничего не разглядела, только ощутила шероховатую поверхность неограненного камня. Потом свет сконцентрировался, и в камне вырисовалось туманное женское лицо. Высокий женский лоб, тонкий нос, мягкая округлость подбородка, а из глубины камня шло сияние, создающее вокруг лица ореол.
