Жанна Монтегю - Укрощенная любовью
– Он не совершил преступления!
– Джульетт тоже. – Он погасил сигару в пепельнице, набросил халат и, подойдя к ней, протянул руку и стал играть с локоном, лежащим у нее на плече. Беренис дрожала.
– Возможно, – прошептала она, желая, чтобы он рассказывал ей о креолке.
– Разве ты не любишь Перегрина и не хочешь принадлежать ему?
– Я никогда не говорила, что люблю его, – поправила она, чувствуя, как волны дрожи проходят по ней от его прикосновения.
– Я и не думаю, что это так, – парировал он, все еще держа прядь ее волос, но теперь положив руку на грудь. – Никогда не видел, чтобы ты пролила по нему хотя бы одну слезу.
– Ты не знаешь, что я чувствую! – Она выгнула спину, чтобы избежать прикосновения его руки.
– О нет, я знаю! Я могу читать тебя, как книгу, холодная графиня. – Он улыбнулся, но не своей обычной насмешливой улыбкой, а как-то печально, почти нежно. – Если ты ненавидишь, ты показываешь это. Если ты любишь, ты показываешь это, но если ты испытываешь желание… Боже, вся твоя плоть и кровь вибрирует – как здесь… – Его пальцы скользнули по ее лицу, срывая стон с ее губ. – …или здесь? – Его рука спустилась к ее груди, и она застыла в отчаянной попытке не поддаться внезапному порыву страсти.
В душе Беренис шла отчаянная борьба: испытывая ненависть к нему, она в то же время чувствовала, что все ее существо тает от его прикосновений. Вызывающим, натянутым голосом она прошипела:
– Тогда узнай, что я чувствую к тебе: я ненавижу тебя!
– Именно это я и ожидал от тебя услышать, chérie, – поддразнил он, беря ее на руки. – Я ни на что не претендую. Я хочу тебя. Иди в постель. – И он усмехнулся с уверенностью сильного мужчины, который знает, что женщина, которую он желает, отзывается на его желание. – Я многому могу научить тебя – стольким прекрасным способам любви…
Странная кровать, мягкий матрац, иной запах – какими чужими всегда кажутся новые кровати… Кожа Беренис ощущала гладкую поверхность пахнущих травой простыней. Его руки уверенно двигались вдоль ее тела, отыскав самое нежное и чувствительное место на плече, затем вниз по спине, бедрам, лаская ее жаждущее удовольствия тело. В этот раз он контролировал свое желание, стремясь продлить ее наслаждение. С завидной неторопливостью он провел ладонью по ее телу, спустился вниз к животу, и сердце ее учащенно забилось. Ей хотелось прикоснуться к нему, доставить ему такое же наслаждение, какое он доставлял ей. Ее пальцы, вначале робкие, становились смелее, двигались помимо ее воли, наслаждаясь восторгом чувств. Он был на грани, еле сдерживая себя, – напряжение становилось слишком сильным, и он знал, что должен либо остановить ее, либо принять свое облегчение и разочаровать ее. Он разрешил эту дилемму, повернув ее на бок, к себе спиной. Его дыхание обжигало ей затылок, рассылая по телу волны дрожи. Она прижалась к нему, словно они были одним существом, повторяя своими линиями изгибы его тела. Он отыскал средоточие ее женственности, прикосновения его были словно скользящий шелк, и она сдалась. Он не прерывал ее наслаждения, дождавшись того момента, когда она достигла высшей точки блаженства, и, услышав ее крик и почувствовав ее спазмы, вошел в ее горячую плоть, жаждущую его вторжения. Она присоединилась к нему в его завершении, отдаваясь ему каждой клеточкой своего тела, всем сердцем и душой.
Ошеломленная, Беренис медленно вернулась на землю, обнаружив, что лежит в изгибе его руки. Комната встала на свое место, перестав кружиться перед глазами, словно карусель. Свечи догорели, и она была рада темноте, познавая открывшуюся ей новую истину. Теперь она понимала то безумие, которое толкает женщин в объятия самых недостойных мужчин. Это безумие – страсть, которая так часто означает любовь. Теперь она узнала ее ослепляющую силу. Она любила Себастьяна, но отдала бы все на свете, чтобы не любить.
Глава 10
Беренис проснулась и, нежась в утренней полудреме, представила, что она снова в Стреттон Корте. У подножия кровати были толстые подпорки, очерченные ярким солнечным светом, льющимся из окон, и это напоминало ей собственную кровать в родном доме. Если зажмуриться, то иллюзия была почти полной. Так легко верилось, что аромат, приносимый нежным ветерком, был ароматом английских роз, а не гибискуса, и где-то вдали мычали огромные стада, пасущиеся на Уилтширских пастбищах, а вовсе не чужеземные гурты. Но невозможно было долго оставаться в плену этого самообмана, и совсем другие чувства вторглись в мечты Беренис. Ощутив за спиной холод там, откуда еще недавно шло тепло горячего тела, она протянула руку, но наткнулась на пустоту. Себастьян ушел.
Она резко села на кровати, оглядывая комнату, не зная, радоваться ей или огорчаться. Место, где он лежал, все еще хранило его тепло, а подушка была смята. Она коснулась подушки пальцами, терзаемая воспоминаниями о нем – его прекрасно очерченных губах, твердой линии подбородка, иногда агрессивно выступающего, этих потрясающих зеленых глазах на смуглом лице. Черты, которые она никогда не сможет забыть, никогда…
В этот момент в дверях совершенно неожиданно появилась Джульетт. Ее черные глаза горели недобрым огнем.
– Я должна воочию убедиться в этом! – сказала она с горечью в голосе. – Мадам графиня водворилась в постели своего мужа. Я прокляла тот день, когда он отправился за тобой в Англию! Ты не принесешь ничего, кроме несчастья.
Беренис онемела. Она инстинктивно натянула одеяло на грудь. Все следы сна улетучились, чувства обострились. Эта женщина была опасна, быть может, даже безумна.
– Что ты здесь делаешь? – спросила она холодно, разглядывая Джульетт, словно какое-то вредное насекомое.
– Я появилась в этом доме задолго до тебя! гневно бросила Джульетт, злобно сверкнув глазами.
– Возможно, но теперь я здесь хозяйка, и тебе следует помнить это. – Беренис собралась приказать Джульетт выйти из комнаты, как вдруг ее осенило. А что, если?..
Интуиция подсказывала ей, что она собирается поступить глупо, и Беренис почувствовала угрызения совести, но, раз ступив на избранный путь, было не так-то просто изменить первоначальной привычке. Она наклонилась вперед и, придав голосу как можно больше дружелюбия, сказала:
– Если хочешь, чтобы я ушла с дороги, почему бы тебе не помочь мне? Как только я выберусь отсюда, ты никогда меня больше не увидишь, клянусь!
Джульетт ответила не сразу.
– Предлагаешь предать графа? – спросила она задумчиво, с настороженным выражением лица.
– Да, если ты так это понимаешь. Я должна выбраться отсюда. У меня есть немного денег, но как только я попаду в Чарльстон, то устрою так, чтобы ты получила еще. – В порыве чувств Беренис стала на колени, и простыня сползла, открывая ее плечи и руки.
