Кортни Милан - Доказательство любви
Теперь он видел эту надежду снова и не хотел ее упустить. Он не хотел упустить ее.
Гарет не верил в Неда. Он никогда на самом деле не верил в свою сестру. В эти дни, откровенно говоря, он едва верил в себя. Он и не предполагал, что найдет способ быть счастливым в Лондоне. Прежде чем он встретил Дженни, его дни длинной вереницей тянулись перед ним, фальшивые и пустые, череда утомительных обязанностей и ответственности, в которых не было места подлинной радости.
Он отчаянно жаждал ее благословения, хотя бы крупицы того благорасположения, что она так легко раздавала окружающим.
– Итак. – Он постарался, чтобы голос его звучал весело и непринужденно. Он не хотел выдавать, насколько важен был для него этот вопрос. – Ты смотришь на мою сестру и видишь сильную женщину. Ты взглянула на Неда и разглядела честного и уважаемого человека. Должно быть, я выгляжу чертовски привлекательным парнем. Что ты видишь, когда смотришь на меня?
Дженни встретила его тон легкомысленной улыбкой.
– О, так много непристойных вещей.
Ах. Значит, он не более чем потрясающий секс. Гарет проглотил разочарование. «Я говорил серьезно», – внутренне возмутился он. Однако возможно, и она была серьезна тоже. Возможно, она интуитивно поняла то, что, опираясь на логику, он знал всегда, – в нем не было ничего особенно привлекательного. Она сказала, что он, должно быть, очень одинок. Дженни была права – она смотрела сквозь его напыщенную, высокомерную маску, смотрела прямо в холодную темноту, заполнившую его сердце, жадно стремившееся к общению и дружбе.
Может быть, это все, что он значил для нее. Секс и симпатия.
Гарет закрыл глаза и попытался придать голосу побольше беспечности.
– Непристойности? Что же я делаю с тобой?
Она прошептала ему на ухо. Ее рука оперлась на его бедро. Несмотря на тяжесть, сдавившую все его внутренности, его тело пришло в возбуждение, и он поклялся сделать с ней все то, о чем она жарко шептала ему, и даже больше. Сегодня. Может быть, если он исполнит все хорошо, она увидит в нем большее, в нарушение всех законов природы решил он. Возможно, ему удастся одурачить ее и заставить поверить, будто в нем есть что-то кроме холодного мужчины с глубоко спрятанным одиночеством.
Однако она слишком широко улыбалась, ее смех звучал слишком громко и высоко. Она тоже скрывала от него что-то. Он внезапно осознал это. Слова, которые она сказала, – все, что есть у тебя, против всего того, что есть у меня.
В последнее время у нее не было клиентов.
Но она же говорила – он был в этом уверен, – что у нее припасены деньги. Гарет больше и не думал об этом. Точно так же, как он, не задумываясь, решил, что у нее есть где-то тайная служанка, которую она держит, чтобы та помогала ей надевать платье с корсетом.
– О господи, Дженни, – перебил ее он, – ты и в самом деле имела в виду, что тебе нечем заплатить за проезд.
Она отвернулась:
– Это тебя не касается, Гарет.
– Меня не касается! Ты сказала, что у тебя есть накопления. Что, черт возьми, ты имела в виду под этим?
– Они были, – сухо сказала она. – У меня было четыре сотни фунтов. Они были… неправильно помещены.
Его словно огрели по голове чем-то тяжелым.
– Во-первых, четыре сотни фунтов это немного. Я в год плачу Уайту в несколько раз больше. И во-вторых, почему ты мне ничего не сказала? Кто я тебе?
– Уж точно не мой банкир.
Он схватил ее за запястье.
– За что ты еще не можешь заплатить, Дженни?
Она вздохнула.
– За все. Это не проблема. У меня есть план.
– Озвучь же его.
Она медленно выдохнула.
– Я планировала продать все, что у меня есть, и уехать.
– Уехать. – Его пальцы конвульсивно сжали ее запястье. – Оставить меня.
– Оставить Лондон, – разъяснила она, будто бы это могло облегчить боль, словно огненная сеть охватившую его, вонзающуюся острыми булавками под кожу. Он чувствовал удары ее пульса, держа ее запястье. Они были тихими и спокойными. Уравновешенными. Ее сердце работало в своем нормальном темпе. Конечно, только у него оно сжалось в темный ледяной комок.
– Ага. Ну а то, что в результате этого ты оставила бы меня, является для тебя лишь случайным последствием. Настолько незначительным, что ты даже не планировала проинформировать меня об этом.
– Я бы сказала тебе. В свое время. Я совсем этого не хотела, я…
Он поцеловал ее, быстро и глубоко, прежде чем она успела закончить свою ужасную ложь.
– Чушь, – заявил он наконец, отпустив ее от себя. – Я знаю, мне никогда не удавалось подобрать правильные слова. Я чертов зануда. Но ты совсем не глупа. Ты знаешь, что я обожаю тебя.
Она молчала. Она не должна была молчать. Она должна была броситься в его объятия, признаться в своем собственном его обожании. Дженни, женщина, которая видела силу и храбрость везде, не нашла ничего хорошего, что можно было сказать о Гарете.
Что же. Он хотел узнать, как она его видит.
Теперь он знал.
Глава 19
К тому времени, когда они добрались до дома Дженни, разрозненные мысли в голове у Гарета вступили друг с другом в непримиримый бой. Он не мог не уважать ее за то, что она сделала для Неда. Он не знал, что думать, что говорить. Когда она положила эту последнюю карту… В ту секунду он подумал, его чувства к ней гораздо больше, чем легкая влюбленность.
И теперь она хочет уехать. Она хочет уехать от него – маркиза Блейкли. Он не находил слов от ярости, душившей его. Он так и кипел от едва сдерживаемого гнева. Безо всяких колебаний она вошла в этот игорный ад, и волосы окутывали ее, словно некая светящаяся аура. За десять минут с шестнадцатью фунтами она сделала то, что Гарет не смог сделать и за два дня. Что он никогда не сделал бы, если быть честным, даже за два года с шестнадцатью тысячами фунтов в кармане. И вот она покидала его, словно он для нее ничего не значил.
Она открыла дверь, не подозревая о кипевшей в душе Гарета битве.
Он настиг ее, не дав сдвинуться с места. Он впился в нее губами. И, черт бы ее побрал, она немедленно ответила на его жаркий поцелуй, ее руки принялись ласкать его тело. Как же хорошо она знала, как следует касаться его; нежные прикосновения внизу живота, мягкие толчки ее пальцев.
Неукротимая страсть. Бешеная любовь. Жуткая мука. И острее всего – это проклятое знание того, что она покидает его. Она покидает его. Господи. Он грубо прислонил ее к стене, прижался к ней бедрами.
Она вскрикнула в его объятиях, рванулась навстречу его нетерпеливым прикосновениям. Если бы здесь было светло, она бы увидела черные пятна, которые его раскаленное сердце оставляло на ее коже. Однако ночь окутала все непроницаемым покрывалом. Мрак и полночь. Он расстегнул брюки, приподнял ее и снова прижал к стене, задрал юбки и сбросил ее тонкие панталоны. А потом, судорожно сжимая ее дрожащими руками, вошел в нее одним резким движением.
