Кортни Милан - Доказательство любви
Это была двойка треф. Нед уставился на нее, не веря своим глазам. Любая карта у него на руках могла побить ее. Осторожно он выбрал одну и положил на стол. Он выиграл и следующий ход тоже. У каждого из них оставалось в руке по карте и всего один ход.
– Как вы жестоки, – с горечью произнес Нед. – Хотите показать мне, как близок я был к выигрышу?
Он бросил четверку бубен на стол. Гарет приобнял Неда руками за плечи.
В последний раз Дженни снова была мадам Эсмеральдой, улыбающейся таинственной улыбкой двум мужчинам, не имевшим ни малейшего понятия, что произойдет дальше, но ожидающим самого худшего.
Она мягко положила свою карту на стол.
Нед и Гарет потрясенно уставились на нее. Никто из них не двигался. Потом Гарет дотронулся пальцем до ее края, словно не веря своим собственным глазам.
Нед обрел голос первым:
– Вы проиграли. Вы нарочно проиграли. – Он в замешательстве покачал головой. – Вы проиграли девяносто тысяч фунтов нарочно.
Дженни вышла из-за стола и наклонилась, собирая монеты, которые Гарет сбросил на пол.
– Нет, мистер Кархарт. Я нарочно проиграла шестнадцать фунтов и пять шиллингов. – Она аккуратно сложила его выигрыш на последнюю карту. – И восемь пенни. Не забудьте про восемь пенни.
Нед уставился на монеты:
– Но почему? Я не понимаю.
Дженни пожала плечами:
– Сказала же вам, что я лгунья и мошенница. Однако я не говорила, кого собираюсь обманывать.
Нед покачал головой:
– Каким же надо быть идиотом, чтобы лгать самому себе?
Вопрос прозвучал риторически и не потребовал ни ответа, ни даже простого движения рукой, указывающего на человека, о котором немедленно все подумали. Нед залился краской.
– Когда ты впервые пришел ко мне, Нед, передо мной было много вариантов лжи. Ты хотел узнать, есть ли что-нибудь в твоем будущем, кроме несчастий и безответственности. Я могла бы сказать тебе правду. Правда заключается в том, что люди редко меняются. Правда в том, что человек, который слишком много пьет, часто ведет глупую, безответственную жизнь. Правда в том, что у тебя слишком много денег и недостаточно здравого смысла, чтобы стать тем человеком, которым ты стремился стать.
Нед вздрагивал от каждого ее слова.
– Так что я солгала тебе.
– Вы сказали мне то, что я хотел услышать. – Его голос звучал еле слышно.
Дженни покачала головой, снова переходя на вежливое «вы».
– Я сказала вам то, что вы должны были услышать. Знаете, я и сейчас это вижу. Когда смотрю на вас, я по-прежнему вижу мальчика, превращающегося в мужчину, достойного и высокого. Я вижу человека, который однажды будет способен снискать всеобщее уважение.
Руки Неда затряслись, глаза заблестели.
– Еще одна ложь? – Его голос дрожал. – Вы даже представить себе не можете, на что это похоже, что я думал…
– Это такая же ложь, как и была тогда. А разве это странно? С тех пор как я вас знаю, вы стали очень преданным, вы никому не позволите бросить косого взгляда на человека, много для вас значащего. Я наблюдала, как вы растете и превращаетесь в того ненастоящего человека, о котором я вам говорила. Не вопреки лжи, а благодаря ей.
Дженни взяла в руку горстку монет, лежавшую на столе. Шестнадцать фунтов. Здесь с точностью до пенни лежало все, что она имела в жизни, вся ее собственность. Она обошла стол и взяла правую руку Неда. Монеты пересыпались в его ладонь.
– Тот факт, что я обманывала, – сказала она, – не означает, что я обманывала вас. Видите, на этой земле нет ничего сильнее, чем ложь, которая может стать правдой.
Нед выдохнул, едва сдерживая дрожь.
– Мадам…
– Дженни.
Нед закрыл глаза.
– Дженни. Вы не понимаете. Я совершенно запутался. Я даже не знаю, с чего начать. И… – другая его рука накрыла ее руку, – и вы мне сказали, что темнота больше не вернется, но это случилось. Как же я смогу противостоять ей всю оставшуюся жизнь?
– Что вам следует сделать сегодня? Подумайте об этом. Не выкидывайте это просто из головы. И как только вы предпримете этот шаг, смотрите в завтра. Не надо представлять себе сразу всю свою жизнь. Просто делайте шаг за шагом.
– В ваших устах это звучит так легко, – задумчиво произнес Нед.
– Это всего лишь иллюзия. На самом деле все это очень, очень тяжело. Но если вы не отступитесь, то все преодолеете.
Дженни встала и мягко высвободила свою руку из рук Неда. Она обошла стол и нежно поцеловала его в щеку.
– До свидания, мистер Кархарт, – прошептала она.
А потом она развернулась и поспешила выйти из комнаты. Ее юбки задрались до щиколотки, настолько стремительно она скрылась из вида.
* * *
Гарет окинул Неда взглядом. Его кузен рассматривал горку монет, лежавшую на столе. На лице его было написано потрясение. Он посмотрел на Гарета. В глазах Неда отразилось собственное смущение Гарета. И впервые с того несчастного происшествия с леди Кэтлин в глазах Неда зажглась надежда.
– Ну что же, – произнес Нед. – Чего же ты ждешь? Иди за ней.
Гарет повернулся и также покинул комнату. Он спускался бегом по лестнице, прочь из этого жаркого пекла, стремясь быстрее вдохнуть прохладный весенний воздух. Она пропала в тумане, окутавшем все вокруг.
Он побежал за ней.
– Дженни, подожди.
Она обернулась. Он поравнялся с ней и взял ее за локоть.
– Ты не можешь…
Он запнулся. Только что она доказала ему, что может все. Это он оказался не способен выполнить то, что было необходимо.
– Это небезопасно, – глупо закончил он фразу, – небезопасно женщине гулять в одиночестве. Позволь, я вызову тебе кеб.
Она запнулась.
– У меня нет денег за него заплатить.
– Я вовсе не предлагаю тебе за него платить. – Он положил руки в карман. – Я также не предлагал тебе скрываться, не сказав мне ни слова.
Никакие слова в мире не передали бы то, что он сейчас чувствовал.
Как-то она обвинила его в том, что он видит в людях только плохое. Возможно, потому, что ей доступны некоторые вещи, выходящие за пределы его понимания. И она не только их видит, она говорит о них. И силой ее надежды они становятся реальными.
Она окинула взглядом его руку, которой он схватил ее за локоть.
– Очень хорошо, – медленно произнесла Дженни.
Он быстро поймал свободного кебмена и сообщил ему ее адрес. Потом проследовал за ней в наемный экипаж.
Ему казалось, что на грудь ему положили тяжелый камень.
Он спрашивал себя, насколько успех Дженни в качестве мадам Эсмеральды обязан силе этого ее особенного таланта. Настоящая надежда, замаскированная разными колдовскими штучками и обманом. И если он видит в людях только плохое, так это потому, что продал свою собственную надежду много лет назад, позволив лорду Блейкли завладеть львиной долей жизни Гарета.
