Эмили Бронте - Грозовой перевал
– Не будь ты скорее слезливой девчонкой, чем парнем, я бы тебя отделал, как Бог черепаху, провалиться мне на этом месте! – убегая, выкрикнул Гэртон в манере простого деревенского парня, каким он в сущности и был, с лицом, горящим от ярости и унижения. Он понял, что его оскорбили, но не знал, как подобает отвечать на такие обиды.
Мистер Хитклиф, слышавший весь разговор, улыбнулся, увидев стремительный исход Гэртона, но потом с крайним презрением уставился на беззаботную парочку, которая застыла в дверях, предаваясь веселой болтовне. Линтон заметно оживился, прохаживаясь по поводу недостатков и промахов Гэртона и поднимая на смех его прежние проступки, а мисс Кэти получала удовольствие от его бойкого презрительного острословия, не отдавая себе отчета в том, что оно указывает на злобный нрав насмешника. Я внезапно почувствовала к Линтону гораздо больше неприязни, чем жалости, и даже стала лучше понимать наплевательское отношение к нему его отца.
Мы задержались на Грозовом Перевале почти до самого вечера, потому что мне не удавалось раньше оторвать мисс Кэти от ее кузена. Нам повезло, что мистер Линтон так и не выходил из своей комнаты и оставался в неведении о столь продолжительном нашем отсутствии. По дороге домой я попыталась немного просветить свою воспитанницу касательно того, каковы на самом деле те люди, с которыми она только что рассталась, но она меня и слушать не хотела, забрав в голову, что я предубеждена против них.
– Вижу, Эллен, – воскликнула она, – что ты безоговорочно становишься на папину сторону! Ты пристрастна, иначе зачем тебе надо было так долго обманывать меня, утверждая, что Линтон живет за много миль отсюда. Видит Бог, я на тебя очень сердита, только сейчас я так счастлива, что просто-напросто не в состоянии задать тебе суровый нагоняй! Об одном прошу: не очень-то распускай язык, ругая моего дядю, потому что он – мой родственник, и я намерена высказать папе все, что думаю об их ссоре.
Она продолжала развивать эту тему до тех пор, пока я не прекратила все попытки переубедить ее. Она не упомянула о посещении нами Грозового Перевала в тот вечер, потому что не увиделась с отцом. Но на следующее утро все, к моей досаде, открылось! Однако я не слишком огорчилась, так как считала, что бремя объяснения действительного положения вещей и предостережений скорее по плечу мистеру Линтону, чем мне. Но он слишком сдержанно изложил резоны своего запрета на дальнейшие посещения Кэтрин Грозового Перевала, а наша избалованная мисс всегда требовала веских оснований для любых ограничений ее желаний.
– Папочка! – воскликнула она следующим утром, обменявшись с отцом приветствиями. – Только представь себе, кого я встретила вчера, когда гуляла по пустошам! Папа, ты вздрогнул? Ты чувствуешь, что поступил неправильно много лет назад? Так слушай: я встретила… нет, дай-ка я расскажу по порядку, как вывела тебя на чистую воду, да и Эллен в придачу! А наша Нелли тоже хороша – притворялась, что жалела меня, когда я понапрасну надеялась, что Линтон вернется к нам.
Она подробно и честно рассказала о нашей прогулке и ее последствиях, а мой хозяин хоть и бросил на меня несколько укоризненных взглядов, но не сказал ни единого слова, пока она не закончила свой рассказ. Тогда он притянул ее к себе и спросил: знает ли она, почему он скрывал от нее соседство юного Линтона? Неужели она считает, что он делал это назло ей, только чтобы отказать ей в безобидном удовольствии?
– Ты делал это, потому что не любишь мистера Хитклифа, – ответила она.
– Значит, ты думаешь, что своими чувствами я дорожу больше, чем твоими, Кэти? – сказал он. – Нет, не потому, что я не люблю мистера Хитклифа, а потому, что мистер Хитклиф не любит меня, а он – не человек, а дьявол во плоти и получает удовольствие от того, что губит и уничтожает тех, кого ненавидит, стоит им предоставить ему хоть малейшую возможность. Я знал, что ты не сможешь общаться с двоюродным братом без того, чтобы не сталкиваться с его отцом, и я знал, что этот последний возненавидит тебя из-за меня. Посему исключительно ради твоего блага – и ни по каким иным причинам – я принял все меры предосторожности, чтобы ты не встретилась с Линтоном. Я собирался объяснить тебе это, когда ты станешь старше, и теперь раскаиваюсь в том, что откладывал объяснение так долго.
– Но мистер Хитклиф был весьма радушен, папа, – заметила Кэтрин, не вполне убежденная отцом в его правоте, – и он не возражает против того, чтобы мы с Линтоном иногда виделись. Он сказал, что я могу приходить в его дом, когда мне будет угодно, но не должна говорить тебе, потому что ты с ним поссорился и не простил ему его женитьбы на тете Изабелле. На деле так и вышло – ты запретил нам видеться, ты его не прощаешь, значит, ты один виноват! Он же ничего не имеет против того, чтобы мы с Линтоном дружили.
Мой хозяин, видя, что она не верит его словам о злом нраве ее дяди, бегло обрисовал ей, как тот повел себя с Изабеллой и каким образом вступил во владение Грозовым Перевалом. Долго Эдгар распространяться на этот предмет не пожелал – слова застревали у него в горле от ужаса и отвращения, которые он питал к своему давнему врагу с самой кончины миссис Линтон. «Она могла бы жить до сих пор, если бы не он!» – постоянно с горечью твердил отец Кэтрин, в глазах которого Хитклиф был настоящим убийцей. Мисс Кэти, – которая никогда не сталкивалась с дурными делами за исключением собственных незначительных проявлений непослушания, несправедливости или своенравия, проистекавших из детской горячности и беспечности, в которых она искренне раскаивалась в тот же день, – была поражена темными глубинами души того, кто долгие годы вынашивал планы мести и приводил их в исполнение без всяких угрызений совести. Она казалась столь глубоко потрясенной этой новой картиной человеческой природы – полностью исключенной ранее из ее представлений о добре и зле, – что мистер Эдгар счел излишним продолжать разговор.
Он только добавил: «Теперь ты знаешь, дорогая, почему я хочу, чтобы ты избегала дома этого человека и его близких. Возвращайся к своим прежним занятиям и развлечениям и выброси из головы этих людей».
Кэтрин поцеловала отца и на пару часов тихо засела за уроки, как было у нас заведено. Потом она сопровождала мистера Линтона на прогулке в парке, и день прошел как обычно. Но вечером, когда она пошла к себе, а я пришла помочь ей раздеться, я застала ее в слезах на коленях у ее кровати.
– Как вам не стыдно! – воскликнула я. – Если бы вы столкнулись с настоящим горем, вы бы постеснялись лить слезы всего лишь из-за того, что разок вышло не по-вашему. Никогда даже тень беды не омрачала ваши дни. Представьте себе, мисс Кэтрин, что ваш отец и я умерли и что вы остались одна в целом мире… Что бы вы тогда почувствовали? Сравните теперешний случай с одною лишь возможностью такого несчастья и возблагодарите Бога за тех друзей, которые у вас имеются, вместо того чтобы жаждать заполучить новых.
