Меган Маккинни - Часы любви
– Ты дождалась удобной возможности, чтобы сбежать от меня.
– Не смотри на меня так, – воскликнула Равенна, не в силах переносить этот взгляд, терзавший ее обвинением. – Я не сделала ничего плохого. Я вернулась, чтобы предупредить тебя.
– Ты вернулась, чтобы спасти собственную шкуру. Ты не хочешь оказаться на виселице вместе с бунтовщиками.
– Нет, я вернулась, потому что…
– Ты мечтала отомстить мне за все, что было с тобой все эти недели.
– Тебе известно, что я не имела никакого отношения к бесчинствам…
– Вспомни записку, которая отправила Симуса в могилу; вспомни твоего старого приятеля Шона О'Молли, который хотел заманить меня в Хенси. – Казалось, Ниалл сам борется со слезами. Наконец хриплым шепотом он выдохнул: – Всякий раз, стоит мне отвернуться, я обнаруживаю тебя в этой грязи. А я-то уже начинал опасаться этого адского гейса, когда мне следовало бояться тебя. Тебя и своего проклятого сердца, которое ты украла.
– Но гейса действительно нужно бояться, – проговорила она, взяв Ниалла за руку, – он существует. Разве ты этого не видишь? Он действует. Я наконец поверила в это. Теперь все изменится к лучшему.
– Почему? – спросил он.
– Потому что я… – Утерев щеки, она поглядела на Тревельяна, набираясь храбрости, чтобы вручить ему и душу и сердце. – Потому что я люблю тебя, – прошептала она, удивляясь буре чувств, разразившейся на его лице. – Разве ты не видишь этого? Наконец я поняла, что люблю тебя.
Гнев на лице Ниалла сменился, пожалуй, ожесточенным согласием. Взяв ее лицо в ладони, он вгляделся в ее глаза, словно палач, решающий судьбу исповедницы. Шли минуты, усугубляя муку ожидания с каждой секундой.
Ниалл прошептал:
– Как это вовремя.
– Нет, – простонала она, не имея сил согласиться с тем, о чем он подумал. Но прежде чем Равенна успела что-нибудь возразить, он поцеловал ее. Равенна попыталась освободиться, защитить себя, но Ниалл не отпускал ее. Каждый новый миг сопротивления делал поцелуй более глубоким, требовательным… обвиняющим, и у нее уже не хватало силы сопротивляться.
– Милая лживая сучка, – шепнул Тревельян голосом, полным горя и гнева.
Ослабевшая от слабости и желания, Равенна прижалась к Ниаллу, так и не сумев найти слова, способные оправдать ее. Впрочем, покорность обернулась против нее. Поцелуй сделался карающим, едва ли не заставлявшим ее признать все, что Ниалл думал о ней, и она так и не смогла сопротивляться. Ей оставалось только сдержать слезы и отдать свое тело этим слишком умелым рукам.
– Поверь мне, прошу тебя, поверь мне, – жалобно стонала Равенна, когда его губы отрывались от ее рта. Он расстегнул крючки на ее корсаже, и она застонала. Каждый поцелуй, каждая пылкая ласка говорили ей, что она пропала. Да, она любит его. И даже в гневе хочет одного – быть рядом с ним. Сердце Равенны переполнялось желанием отдать ему всю свою любовь и тяготилось обрушившимся на нее обвинением. Ниалл был уверен в том, что она – враг ему. Ей было мучительно отдаваться ему. Однако Равенна знала – этого не миновать. Чтобы доказать свою невиновность, ей следовало убедить Ниалла в своей любви.
Глаза его осуждали, руки соблазняли, и тело ее сдалось.
Любовь его в этот раз была свирепой и бурной – как белогривые валы, разбивающиеся о Соленые скалы. Ниалл обращался с ней немногим лучше, чем со шлюхой. Обнажив обе груди, он бесстыдно мял их руками, а она глядела на него блестящими, полными слез глазами. Ну, а когда, наконец, оставшись нагой, она оказалась под ним на постели, сердце Равенны было разбито грубостью Ниалла, но душа парила, восхищенная соединением тел.
Она любила его и с каждым движением внутри себя кричала ему о своей любви, пока, наконец, стенанием он не прикрыл своим ртом ее губы. Словно не желая более слышать ложь.
Часть IV
Горькие шесть недель
Апрель царит в лице моей невесты,
Июль в ее глазах имеет место,
Сентябрь в груди, где воет ветр голодный,
Но в сердце правит бал декабрь холодный.
Томас Морли. 1594Глава 27
Она плакала, пока не иссякли слезы.
Несчастная и упавшая духом Равенна поднялась с постели и начала одеваться. Тревельян стоял возле окна в одних брюках, взгляд его был прикован к озаренным луной руинам, оставшимся от самого дальнего крыла замка. Он не произнес ни слова. Даже когда звуки плача словно стон ветра достигли его слуха, он не делал даже попытки утешить ее. Лицо его застыло, словно высеченная из мрамора маска. Никаких эмоций – если не считать боли в глазах.
Онемевшие пальцы Равенны неловкими движениями зашнуровали корсет. Алое атласное платье было испорчено, но ничего другого под рукой у нее не было. Натянув через голову испачканную сажей юбку, она застегнула те крючки, до которых смогла дотянуться, оставив недоступные на спине. Рукав платья свалился с плеча, но ей было все равно. Собственный внешний вид более не беспокоил Равенну. Ей теперь все было безразлично.
С разрывающимся сердцем она глядела на спину Ниалла. Никакие разумные доводы не проникали более в его голову. Казалось, горе, вызванное ею самой и причиненными замку разрушениями, приковало его к месту. Человек, которым управлял интеллект, куда-то исчез. Перед ней остался мужчина, сдавшийся наваждению, сдавшийся горю.
– Милорд, – прошептала она, не зная, что сказать дальше.
Ниалл даже не повернул головы. Напротив, взгляд его обратился к дверям.
– Что тебе нужно? – спросил граф появившемуся в дверях Гривсу.
Равенна повернулась. В комнату вошел Гривс. Лицо его побледнело, тонкие губы вытянулись в почти незаметную угрюмую ниточку.
– Лорд Тревельян, я пришел доложить вам об ущербе. Погибло все восточное крыло, дым повредил многие ценности.
Тревельян кивнул, отпуская слугу, словно он не услышал ничего нового.
– Еще кое-что, милорд. Люди поймали одного из мятежников.
Пальцы Равенны впились в покрывало. Неужели после всего этого ей предстоит увидеть смерть Малахии на виселице? От самой мысли ей стало нехорошо.
– Кого же? – спросил Ниалл, повернувшись лицом к Равенне.
– Шона О'Молли, – ответил Гривс.
Равенна вздохнула. Ей не хотелось видеть повешенным и Шона О'Молли, однако она подозревала, что он был одним из зачинщиков мятежа. Если бы не он, Малахия мог бы вернуться на правильный путь.
– Спасибо, Гривс, – произнес Тревельян, отводя от нее глаза.
– Я велел бросить его в старую темницу.
– Благодарю тебя. Утром я займусь им. Гривс все еще медлил.
Наконец Тревельян спросил:
– Ну, что там еще?
– Милорд. – Виноватый взгляд Гривса обратился к Равенне, застывшей на коленях в постели. – Внизу в библиотеке собрались шестеро человек, все пэры, милорд; среди них лорд Куинн и Девон. Они хотят, чтобы Равенну отправили в тюрьму вместе с О'Молли. Они разыскивали ее, и кто-то из слуг сообщил, что ее видели поднимающейся наверх.
Сердце Равенны в ужасе заколотилось. Она поглядела на Ниалла. Тот прикрыл глаза словно от страшной боли. Покачав головой, граф пробормотал:
– Помилуй нас, Господи.
– Они хотят, чтобы мятежников поймали и наказали, – продолжил Гривс. – Они требуют, чтобы вы, как магистрат, приняли меры, дабы восстание не расползлось и не загорелись уже собственные дома.
Ниалл грохнул кулаком по столу. Однако промолчал.
– Что мне передать им, милорд? Сказать, что я не нашел Равенну?
В задумчивости застыв на месте, Тревельян поднял, наконец, голову.
– Пришлите сюда двоих, пусть они отведут ее в темницу.
– Нет, – выдохнула Равенна, не веря своим ушам. С жалостью поглядев на нее, Гривс повернулся и вышел.
Ты не можешь так поступить со мной! Ты знаешь, что я не имею никакого отношения к пожару! Умоляю тебя! – Подавив рыдания, Равенна склонила голову. – Я люблю тебя. Не делай этого, – шепнула она.
– Ты убежала от меня. Ты меня бросила. Только для того, чтобы встретиться с ним.
– Не заставляй меня ненавидеть тебя, – задохнулась она.
– Почему бы и нет? Ты никогда не любила меня. – Шагнув к постели, Ниалл стащил Равенну на пол и негромким хрипловатым голосом проговорил: – По крайней мере, ты не достанешься ему. И если для этого не потребуется держать тебя за решеткой, клянусь, тебе не выйти оттуда.
– Но чтобы я любила тебя, меня не нужно держать при себе, – вскричала она. – Разве ты не видишь этого? Я и так люблю тебя.
Уголок его рта приподнялся в мрачной, циничной ухмылке.
– Избавь меня от такой любви, Равенна, раз она осенила тебя подобным образом.
Не успев остановить себя, в порыве мести она выкрикнула:
– Избавьте же и вы меня от своей любви, милорд. Если только она способна зародиться в вашем холодном сердце.
Наступило долгое зловещее молчание. Ниалл хотел что-то сказать, как-то опровергнуть ее выпад, однако просто не мог найти нужных слов. Он поглядел на собственное отражение в зеркале. А потом резким движением смахнул его с бюро.
