Меган Маккинни - Часы любви
Ночь казалась волшебной. Освещенные свечами окна замка превращали темную траву в шахматную доску, смех гостей долетал сквозь рощу. Равенна заколебалась: праздник был таким веселым, но все-таки больше всего ей хотелось домой.
– A mhùirnin[59]. – шепнул кто-то за ее спиной. Равенна обернулась. Среди древних тисов и орешин, окружавших кладбище Тревельянов, она считала себя в одиночестве.
– A mhùirnin, – повторился шепот.
– Кто здесь? – спросила она, обходя толстое дерево.
– Равенна, – протянувшаяся рука обхватила ее за талию. Она оказалась прижатой к груди рослого мужчины, большой мозолистой ладонью прикрывшего ей рот.
– Ты не скажешь ни слова, да?
Глаза ее расширились. Равенна, наконец, узнала его.
Он опустил руки.
– Малахия, что ты здесь делаешь? Если Тревельян поймает тебя у замка, он позаботится, чтобы тебя повесили.
– Висеть будет он. Я пришел, чтобы предупредить тебя. Сегодня ночью замок подожгут.
Слова эти медленно просачивались в ее сознание – словно вода в песок. С болезненным сожалением она поглядела на древние стены замка. Озаренные светом праздника, они сияли, как маяк человеческого терпения. Как памятник хрупкому и ранимому перемирию.
– Скажи им, чтобы они оставили Тревельяна в покое, Малахия. – Схватив молодого человека за рубашку, она притянула его к себе, хотя весил он на несколько стоунов[60] больше ее самой. – Разве ты еще не понял? Он вовсе не злодей, каким его хотят представить. В нем единственная надежда Лира справиться с блайтом. Он уже везет сюда овец и зерно, чтобы помочь им пережить тяжелые времена. Лиру может помочь только Тревельян. И если вам удастся убить его, что станется со всеми нами?
В темноте Малахия поглядел на нее, и Равенна не могла не заметить, что глаза его не пропустили ничего. И дорогого платья, и – в особенности – сверкающих изумрудов на ее шее.
– Шон О'Молли сказал мне, что ты ездила с ним в Антрим, – прошептал он в негодовании. – Он сказал мне, что ты легла под него. А что, когда Тревельян на тебе, деньги его заставляют тебя стонать громче?
Она ударила Малахию по лицу, совершенно не сознавая, что делает. А потом, удивляясь самой себе, поглядела на него, пытаясь определить выражение прячущегося в тенях лица. Малахия не шевельнулся… даже не прикоснулся к своей щеке. И тут лишь Равенна ощутила, что ее рука болит не меньше, чем сердце.
– Равенна, ты любишь его?
Повисший в воздухе вопрос звучал обвинением. Ей хотелось бы ответить отрицанием, однако Равенна не могла этого сделать. Она вцепилась в корявый ствол орешины как в единственную опору.
Изучавший ее внимательным взглядом Малахия наконец проговорил:
– Итак, ты развлекалась с графом и дала ему. Ладно. Но больше этого не будет.
– Нет, – прошептала она. – Тебе придется сказать Шону и всем остальным, чтобы его оставили в покое. Если они подожгут замок сегодня, то могут причинить зло своим родным. – Новый прилив страха овладел ею. – В замке и Гранья, и отец Нолан. Ты убьешь и их, чтобы только добраться до Тревельяна.
– Я не хочу никого убивать, – Малахия в остервенении встряхнул ее. – Но разве ты не понимаешь? Ребятам нужен пример. Сегодня бал, и лучшего случая не придумаешь.
– А я думала, что ты расстался с ними! Я думала, что ты уехал в Гэлуэй! – Слова Равенны были полны отчаяния. – Ты должен сказать, чтобы они оставили Ниалла в покое.
– Они не послушают меня. Я ничего не могу сделать.
Я просто хотел повидать тебя. Сказать, чтобы ночью тебя не было в замке…
– Я буду в замке. Поэтому останови их. Останови!
Вырвавшись из рук Малахии, она бросилась бежать по лужайке. Малахия устремился за нею и догнал ее.
– Тебе не спасти его!
Тихое животное рычание вырвалось из ее горла. Повинуясь инстинкту, Равенна впилась зубами в руку Малахии и, оказавшись на свободе, вновь побежала.
– Равенна, – позвал ее Малахия, не смея следовать за ней к толпе.
– Останови их! Иначе я тоже буду в замке, Малахия! – крикнула она и, подобрав тяжелые атласные юбки, бросилась бежать по людной лужайке.
Она не оглядывалась и не видела, как Малахия подобрал букетик фиалок, упавший с ее груди.
Глава 26
Кэтлин вышла на темную террасу, в замке гремело веселье, однако она ничего не замечала.
Девушка подошла к краю террасы. Держась в тени, она отыскала у себя в кармане полупенни и бросила вниз. Отскочив от скалы, монетка полетела вниз на сотню футов, отделявшую замок от впадающей в море реки Сорра.
Она опустила руки на ограждение. Свет луны коснулся ее слез, бриллиантами блеснувших на щеках девушки. Она думала. А о чем – трудно было понять. Кэтлин открыла глаза и приподняла юбки, чтобы забраться на ограждение.
Тут возле нее шевельнулась тень.
Испугавшись, она повернулась, чтобы посмотреть, что это. Тень возникла в том месте, где к террасе подходил лес, за которым начиналось кладбище. Если бы она верила в существование призраков и духов, то могла бы подумать, что увидела нечто подобное.
– Кто там? – обратилась она к фигуре, выросшей возле дверей, через которые она вышла.
Не говоря ни слова, призрак повернул к ней голову. И оценив ситуацию, словно необоримый ветер метнулся к ней и стащил с невысокой стенки.
– Какого черта?! Кто ты?! – спросил призрак, оказавшийся вовсе не призраком, а мужчиной из плоти и крови, наделенным могучей силой.
– Мне больно, – охнула Кэтлин, даже не пытаясь сопротивляться.
– Кто ты и что делаешь здесь?
– Этот вопрос я могу задать и тебе. Судя по голосу и скверным манерам, ты не из Верхов. – Она не хотела показаться надменной, это была простая констатация факта.
Луна вновь вынырнула из облаков. Она постаралась рассмотреть мужчину. К удивлению Кэтлин, он был явно потрясен ее обликом. Она не была с ним знакома, значит, дело было в чем-то другом.
– Кто ты? – прошептала она.
Он глядел на нее, словно не веря своим глазам.
– Разве я знаю тебя? – выпалила Кэтлин, встревоженная этим взглядом.
– Нет, – ответил он с каким-то непонятным выражением на лице. Рука его прикоснулась к лицу девушки, к слезам, которые не успели еще высохнуть. – Ты плакала? Почему?
– Это не твое дело.
– А что ты делала на этой стене? До речки лететь отсюда не близко.
Кэтлин отвернулась от него. И промолчала.
– Ты плачешь по мужику? Влюбилась, значит? – он словно издевался над ней. – А я и не думал, что у вас, в Верхах, способны на это. Мне казалось, что сердца ваши слишком холодны для слез.
– Разве люди умирают из-за любви? – Отерев слезы со щек, она улыбнулась. – По-моему, они умирают, когда их не любят.
– Ты думаешь, что тебя никто не любит?
Слезы вновь хлынули по ее щекам. Кэтлин промолчала.
– Плохо, когда женщина плачет так тихо, – сказал он едва ли не с осуждением.
– Слезы становятся тихими, когда их некому слышать.
На лице мужчины отразилось смятение. Кэтлин явно растрогала его, хотя он совершенно не хотел этого.
– Иди отсюда. Здесь тебе не место, – проговорил мужчина.
– Ты из смутьянов? Это ты сжег наш сарай и убил мою милую Бурьку?
– Ничего я не поджигал. – В признании этом слышалось и возмущение и самоосуждение.
– Как тебя зовут? – негромко спросила она.
– Я не дурак, чтобы называть себя. – Руки его крепче стиснули ее запястья. – Но я знаю тебя, Кэтлин Куинн. Ты та самая девочка в хорошеньком платьице… – голос его стих до шепота, – и с милой мордашкой.
– Кто ты? Назови мне хотя бы свое имя.
– Чтобы наутро меня линчевали? Нет уж, спасибо.
– Но я же вижу, какой ты – рыжеволосый, с грубым лицом… но, по-моему, в нем есть доброта.
Он оттолкнул ее. Кэтлин уперлась спиной в ограду террасы.
– Позволь мне дать тебе совет, Кэтлин Куинн. Уезжай-ка из этого замка прямо сейчас и не думай возвращаться. Сегодня здесь будут неприятности. Лучше держись подальше отсюда.
– И у тебя хватает наглости давать мне такой совет? Значит, ты один из тех парней, о которых все говорят… Парней, что ночами бродят по глену.
– Я спас тебе жизнь, – рявкнул он. – Но ты из Верхов. Возможно, ты ничего не знаешь о благодарности. Хотя и должна бы испытывать ее ко мне. А теперь уходи из замка.
Кэтлин бесшумно отодвинулась от стенки террасы. Однако прежде, чем мужчина исчез среди корявых стволов, она спросила:
– А ты когда-нибудь любил, бунтовщик?
– Ага, но она не любит меня.
– Не стоит губить других, чтобы повредить ей.
Лицо его ожесточилось.
– К ней это не относится.
– Понимаю.
– Ступай отсюда, Кэтлин Куинн, береги свое милое личико, – буркнул он.
– Ты знаешь, что я предупрежу их, как только уйду отсюда.
– Да, но все-таки уходи.
– Почему же ты пощадил меня? – прошептала она.
– Из-за слабости к смазливым девчонкам, даже если они и из Верхов.
– Молись, чтобы мы добились желаемого. По-моему, мы с тобой хотим одного и того же.
