Джери Уэстерсон - Вуаль лжи
— Итак? — спросил Лайонел, приходя в себя. На него напала одышка. — Я задал вам вопрос. Если ваша ткань и впрямь чудесная, полагается говорить правду. А между тем, как я вижу, вы не очень-то расположены…
— Я… В ту пору… — Криспин закусил губу, прежде чем выпалить: — Да, это правда.
— Господи, помилуй!
Лайонел стер пот, выступивший у него на верхней губе.
— А теперь у меня есть вопрос! — Криспин поднял плат напротив груди Лайонела. — Это вы убили самозваного Николаса?
В первый миг ему показалось, что Лайонел вот-вот пустится наутек. Торговец сжал кулаки и чуть присел в коленях. Криспин стоял в дверях, загораживая проход, к тому же отлично знал, что в любом случае способен догнать тяжеловесного Лайонела… однако время было позднее, он сильно устал, был ранен, к тому же никто так и не удосужился предложить ему вина. Он чуть ли не надеялся на попытку побега, тогда будет повод хорошенько наподдать Лайонелу. При взгляде на его потное лицо и поросячьи глазки, при воспоминании о хладнокровном убийстве Криспин решил, что немножко насилия в данном случае совсем не помешает.
Впрочем, торговец разжал кулаки и выпрямился.
— Ха! — выпалил он, однако не вполне уверенно. Впрочем, звук собственного голоса, казалось, придал ему решимости. — Какая разница, что я скажу человеку вроде вас? Пусть даже проклятая тряпка заставляет меня, кто возьмется выслушивать бывшего предателя? Уж разумеется, не шериф. Я же видел, как он с вами разговаривает. Да и не верит он вам.
— Так это вы убили или нет? — вновь спросил Криспин.
Лайонел надулся, выпятил грудь подобно петуху и сунул руки за пояс.
— Да. Я убил. — Он жестом показал на материю в руках Криспина. — Ничего себе платочек, а? Хотя, конечно, признания полезны для души… — Лайонел медленно шагнул к Криспину. — Я-то ведь думал, что это был Ник, мы же вон сколько лет не виделись. А потом вдруг смотрю — не он… Поначалу решил было, что его смерть все усложнит, затем понял, что дело обстоит ровно наоборот.
— Вы это совершили из-за денег?
— О да. Мое предприятие развалилось. А у Ника всегда было все самое лучшее. Лучший дом, лучшее платье, лучшие заказчики… Настоящая скотина. Потом я сообразил, что он наверняка уже умер, иначе этот самозванец не смог бы занять его место. И ладно: дурная трава с поля вон. Так что теперь я один все унаследую.
— Не вполне. Есть ведь еще и Кларенс. Или его вы тоже замыслили убить?
Криспин потряс тканью.
— Говоря по правде… — промолвил Лайонел, разглядывая плат, — об этом я не задумывался. А впрочем… да, есть такая возможность.
— Так вот когда выяснилось, кто настоящая скотина, не так ли?
— Пусть даже и я. Зато при деньгах. И кое-что еще… — Не успел Криспин отреагировать, как он выхватил меч. — Я забираю ваш нож и эту тряпку.
Криспин посмотрел на ткань — и кинул ее Лайонелу. Затем извлек кинжал из ножен, но отдавать не стал.
— Без шуток! — приказал торговец. — Живо бросайте на пол!
Криспин повиновался, и лезвие загремело по дощатым половицам.
Лайонел хмыкнул, уперся кончиком меча Криспину в грудь и заставил отойти от дверного проема. Захлопнув и заперев дверь на ключ, он вынудил Криспина затем отступить к окну.
— Ну и что мне теперь с вами делать? Вряд ли вас кто-то хватится, если вы вдруг исчезнете. К тому же я знаю отличное местечко, где мог бы вас спрятать. Ни много ни мало, а из этой комнаты ведет тайный ход в сад, в котором очень удобно похоронить ваши останки. Нет больше Николаса Уолкота, нет больше и Криспина Геста.
— Я вижу, у вас совсем нет совести!
— Ни капли.
— Вас повесят, знаете ли!..
— Только если поймают за руку. Ясное дело, у вас нет доказательств, иначе бы вы не стали прибегать к мандилиону. — Лайонел на секунду прижал ткань к груди и триумфально вздохнул, прежде чем убрать плат к себе в кошель. — С этим надо быть поосторожнее. А то вдруг вы исхитритесь заставить меня во всем признаться перед кем-то важным?
Тут раздался скрип в стене, и тайная дверь скользнула в сторону. Лайонел отпрыгнул назад. Его и без того красное лицо приняло багровый оттенок, а дрожащий двойной подбородок вроде бы даже еще удвоился.
На пороге стоял шериф Саймон Уинком.
— Я для вас достаточно важен?
Кларенс резко обернулся к Криспину и нахмурился.
— Ах, сукин ты сын!
Кларенс вскинул меч и ринулся вперед, однако Уинком тут же ударил его по затылку усыпанной самоцветами рукоятью своего меча. Лайонел по инерции пролетел еще вперед и ничком рухнул на пол. Меч вылетел у него из руки, загромыхал по половицам и, наконец, со звоном ударился о стену.
— Двух убийств за глаза хватит, — проворчал шериф.
Глава 29
Вернувшись из Ньюгейта, Криспин с удовольствием обнаружил, что Джек успел развести небольшой огонь в очаге и даже подогрел вино.
Взяв чашу, Криспин уютно устроился в кресле. Тут Джек заметил кровь на плече хозяина и, вскрикнув, принялся суетиться. Стянул с плеч Криспина котарди, затем рубаху, насколько мог, перевязал запекшуюся рану, после чего встал на колени перед Криспином и стащил заляпанные грязью башмаки. Криспин закрыл глаза и откинулся на спинку кресла, наслаждаясь. Плечо ныло, однако после перевязки вроде бы стало полегче.
— Что случилось на мосту? Как Джон Гуд мог оказаться итальянцем? Хозяин, а вы его убили?
— Пожалуй, да. Во всяком случае, его судьба решена, и не важно, отравят ли его ломбардские шпионы или казнит английский суд.
— А что с мастером Лайонелом? Шериф его арестовал?
— Безусловно. В общем и целом Уинком оказался весьма доволен ночными приключениями. Шериф не только раскрыл иностранный заговор, но и поймал убийцу богатого торговца.
— Шериф поймал?! Да ведь он ничего сделал! Это все благодаря вам!
Криспин пренебрежительно отмахнулся:
— Мне все равно. Главное, я получил свободу, и этого вполне достаточно.
Джек уселся на пол возле очага и потер подтянутые к груди колени.
— Лопни мои глаза! Так они теперь его повесят, да? Стало быть, хозяйством Уолкотов станет заправлять мастер Кларенс…
Они молча посидели, прислушиваясь к потрескиванию стропил и шепоту пламени в очаге.
— Утром, — негромко сказал Криспин, — я проверю, как дела у Филиппы. Надеюсь, ты доставил ее мастеру Кларенсу в целости и сохранности?
— О да, хозяин. Взгляните, уже светает. — Мальчишка встал и, приоткрыв ставни, выглянул в туманную зарю.
Поежившись, от тут же закрыл окно и вернулся к очагу.
— А что сталось с тканью? У кого она теперь?
