Алекс Айнгорн - Сердце и корона
После танца он подвел Изабеллу к даме в зеленом, с которой она видела его в начале бала, и представил ее как графиню де ла Рош, супругу адмирала. Орсини улыбнулся ей, словно предлагая ей теперь веселиться по-своему, и исчез. Его фигура промелькнула мимо нее: он уже был в обществе богато разодетой девушки с блестящими золотыми волосами и личиком фарфоровой статуэтки. Графиня де ла Рош, помолчав, скрылась, смешавшись с группой женщин. Она не знала, о чем говорить с бывшей королевой. Наконец в одну из дверей вошел инфант-виновник торжества в сопровождении пажей. В первый момент Изабелла испытала радость, увидев такое знакомое лицо испанца. Но тут же, одумавшись, она поняла, что не может запросто подойти и заговорить с ним. Она должна ждать, пока он не соизволит заметить ее. Но он посмотрел словно сквозь нее, не узнавая или делая вид, что не узнает. Она, готовая к насмешкам, даже к презрению, никак не ждала такого — что он вообще не обратит на нее внимания. Изабелла стала медленно пробираться к выходу. Она уже готова была сбежать, как почувствовала, что чья-то сильная рука обхватила ее за талию. Орсини! Он глядел ей прямо в глаза и, похоже, был зол на нее.
— Куда ты? — спросил он сухо.
— Мне скучно здесь. Я хочу уехать домой. Я велю кучеру вернуться за тобой. Скажи им, что у меня болит голова.
— У тебя ничего не болит. И ты сейчас же вернешься. Не выставляй себя и меня заодно на посмешище. Идем со мной.
Как раз освободилось место за карточным столом. Орсини подвел к нему Изабеллу, и регент предложил ей сыграть. Она села. Но хотя она проигрывала, Гримальди смотрели на нее холодными злыми и неприязненными глазами, словно это не она подарила им свою корону. Словно они не должны быть благодарны ей. Но люди не любят тех, кто сделал им слишком много добра.
На другой день утром Мадлен позвала ее в гостиную.
— Вас спрашивает пожилой господин. Такой маленький, сморщенный. С ним дама.
Изабелла бегом спустилась вниз. Она была уверена, что это Сафон. Она даже не потрудилась взглянуть в зеркало, зная, что в своем легком утреннем неглиже из кружев похожа на фею.
— Господин Сафон, вы истинный ангел! Вы решили навестить меня? — приветствовала старика Изабелла.
— Доброе утро, маркиза. Простите за раннее вторжение. Взгляните, я привел к вам госпожу д’Оринье.
— Луизетта, дорогая, здравствуйте! Я совсем потеряла вас из виду последние месяцы. Как вы? Вы счастливы? Садитесь же.
Молодые женщины искренне обняли друг друга. Сафон заметил, лукаво улыбаясь:
— Мадам д’Оринье с мужем вчера приехали в столицу. Они живут в провинции со времени вашей свадьбы, маркиза. Но ваша фрейлина не забыла вас.
— Мадам, — шепотом проговорила Луизетта, — кто эта ворона, которая неотрывно следит за нами?
Изабелла усмехнулась, даже не подумав представить ее гостям.
— Это Мадлена, м-ль де Ланьери, сестра моего супруга, — в первый раз слова «моего супруга» в речи Изабеллы прозвучали отчужденно и официально.
— Нельзя ли ее удалить? — спросил Сафон. — Неловко, — виновато добавил он.
— Мадлен, будьте так добры, найдите наверху в библиотеке книгу в розовой обложке. Я ее где-то там оставила. Я хочу показать ее моей гостье. — Когда Мадлен вышла, Изабелла тихо добавила: — Ей придется повозиться. Книга существует в моем воображении. Можете свободно говорить.
— Ваше величество… — начал Сафон.
— Господин Сафон… — укоризненно вздохнула Изабелла.
— У нас все готово. Не хватает одного — вашего согласия, вашего «да». Войско собрано, готово драться. Все собрались в столице. Ждать опасно. Нужно решиться. Сегодня. Сейчас. Не теряя времени. Ваше величество, мы собираемся сегодня вечером в моем доме. Вы непременно должны быть у меня, непременно. Без вас ничего не будет. Решайтесь. Через несколько дней мы сделаем вас королевой. Все вернется на круги своя. Не думайте ничего дурного. Регент и мальчик уедут домой, никто их не тронет. Мы постараемся не проливать крови.
Страстная речь Сафона смутила Изабеллу.
— Так скоро? Неужели так скоро?
— Да, ваше величество. Чего же ждать? Но… Если вы счастливы, то скажите немедля, и мы с м-ль Луизеттой больше не пророним ни слова!
Его слова причинили ей боль. Если она счастлива! Неужели же так заметно, что она несчастна, несчастна глубоко и непоправимо? Что ее сердце разбито. Что ее любовь умирает. Что она потеряла себя.
— Я не знаю, право, не знаю, Сафон, друг мой. Это так нехорошо, так несправедливо, так… нечестно.
— До некоторой степени — возможно. Но вся наша жизнь такова, что чьими-то интересами и чувствами приходится жертвовать. Между прочим, сегодня вы щадите чувства вашего брата Оливье, который давно для вас больше король, нежели кузен. И он не очень-то щадил ваши чувства. Все знают, что он охотно отдал своего сына для вашего трона, но при том не поздравил вас с предстоящей свадьбой и не приехал, несмотря на ваше приглашение. Он дал понять, что не одобряет ваш выбор, и не сомневаюсь, что с тех пор вы не имели от него вестей.
— Это правда. Он… не понял меня. Сам-то он женат на Веронике Гримальди, что не мешает ему изменять ей с Анной. Но женат-то он на Веронике. Он и от Иакова помог мне освободиться только потому, что весь мир обсуждал его жестокое со мной обхождение.
— Вот то-то и оно. Вы не должны губить себя, свое будущее из-за Оливье.
— Но я знаю, Оливье по-прежнему меня любит. Через какое-то время он успокоится.
— Он всего лишь кузен, ваше величество. Всего лишь кузен.
— Он мне очень дорог.
— Да, но подумайте. Конечно, он рассердится, что вы отнимаете назад свой дар, но это-то он поймет. Поймет гораздо легче, чем ваш брак с Орсини. И простит вас.
Изабелле хотелось верить ему. Она зажмурилась. Если бы она была королевой, то Орсини, он, наверное, снова потянулся бы к ней, снова полюбил, как прежде. Все стало бы как раньше. Она встряхнулась.
«Никогда уже не будет как раньше!» — отчаянно возопил ее внутренний голос. Прошлое никогда не вернется.
— Я подумаю, Сафон. Подумаю хотя бы до вечера.
— До вечера? Пусть. Сегодня в восемь вечера будьте у меня. Я оставляю вам мадам д’Оринье. Она привезет вас, — он наклонился к самому ее уху. — Я вижу, как горят ваши глаза. В сердце своем вы все уже решили. Не так ли, ваше величество?
— Я думаю, Сафон, думаю. Я либо буду у вас в восемь, либо не ждите меня вообще. Если в пять минут девятого меня не будет, значит, мой ответ — Нет.
Он почтительно склонил седовласую голову.
— Ваше право королевы, ваше величество. Но не будет ли дерзостью спросить вас, отчего зависит ваш ответ.
