Мэри Маргарет Кей - Дворец ветров
Единственным слабым утешением стало то обстоятельство, что Джордж Гарфорт, тоже приглашенный на чай, удостоился еще меньшего внимания со стороны Белинды. Впрочем, Джордж явно чувствовал себя вполне непринужденно в гостиной миссис Харлоу и находился с ней в прекрасных отношениях (несколько раз в разговоре с ним она употребила обращение «мой милый мальчик»), в то время как требования вежливости заставили Белинду уделить львиную долю внимания развлечению некого тучного пожилого джентльмена из штатских, который носил гордую фамилию Подмор-Смит и был другом ее отца.
Любопытно, как сложилась бы жизнь Аша, если бы он не повстречался с Белиндой или, повстречавшись с ней, не побудил бы невольно девушку затеять флирт с Джорджем Гарфортом. Только одному из них троих не пришлось впоследствии пострадать в связи с тем, что нити их судеб так тесно переплелись, и теперь Джорджу и Белинде предстояло сыграть роль – хотя и весьма незначительную – в подготовке неких обстоятельств, решительно изменивших будущее Аша, поскольку оба они были повинны в тягостном настроении, в каком он вернулся из Пешавара, и именно мысль о них позже подняла его с постели и заставила пойти прогуляться под луной.
Аш лег рано и, когда наконец заснул, увидел сон, который постоянно снился ему всю первую неделю в Мардане. Он снова скакал во весь опор вместе с Белиндой по каменистой равнине между низкими голыми холмами и слышал шум погони позади, глухой топот копыт, становившийся все громче и ближе… а потом проснулся и осознал, что то не копыта стучали, а колотилось его собственное сердце.
Несмотря на ночную прохладу, Аш обливался потом. Он откинул одеяло в сторону и несколько минут лежал неподвижно в ожидании, когда сердцебиение замедлится до нормального, и бессознательно напрягая слух в попытке расслышать шум погони. За открытым окном ярко светила луна, но даже бродячие псы и шакалы молчали, и весь форт, за исключением часовых, казался погруженным в сон. Аш встал, вышел на веранду, но через несколько мгновений, охваченный внезапным беспокойством, вернулся в комнату, надел халат и чапли – тяжелые кожаные сандалии, какие носят в пограничных областях, – и вышел прогуляться в надежде рассеяться на свежем воздухе. Часовые его узнали и пропустили без принятого по уставу оклика, пробормотав лишь несколько приветственных слов. Он направился в сторону плаца и открытой местности, простиравшейся за ним вплоть до предгорий, и черная тень ползла перед ним по пыльной дороге.
Вокруг Мардана стояли сторожевые пикеты, готовые поднять тревогу в случае нападения, но Аш, знавший точное местоположение каждого из них, без труда обошел стороной заставы и скоро уже шагал в направлении гор, оставив военный городок позади. Равнина была изрезана оврагами, усеяна кустами верблюжьей колючки и валунами, испещрена открытыми пластами скальной породы, и подошвы чаплей звонко постукивали по камню. Этот звук, казавшийся неестественно громким в ночной тишине, отвлекал Аша от мыслей и в конце концов начал страшно раздражать. Но потом он наткнулся на козью тропу, покрытую толстым слоем пыли, и дальше стал двигаться бесшумно.
Тропа беспорядочно петляла по равнине на обычный манер козьих троп, и Аш прошел по ней почти милю, прежде чем свернул в сторону и поднялся на вершину маленького холма, где нашел удобный для сидения плоский камень, укрытый в тени высокой травы и нагромождения валунов. Холм едва ли превосходил размерами курган, но, когда Аш, устроившись на плоском камне и привалившись спиной к валуну, посмотрел на залитые лунным светом открытые пространства, у него возникло впечатление, будто он находится высоко над равниной – высоко и далеко от всех, как на уединенном Королевском балконе Павлиньей башни.
Накануне прошел дождик, и в прозрачном холодном воздухе далекие горные вершины казались совсем рядом – самое большее, на расстоянии дня пути, а то и часа. Глядя на них, Аш оставил мысли о Белинде и Джордже и стал думать о других вещах – о далекой лунной ночи, когда он шел через такую же равнину к чинаровой роще близ Гулкотской дороги. Интересно, как сложилась судьба Хира Лала? Хорошо бы встретиться с ним снова и частично вернуть долг благодарности за лошадь и деньги. В ближайшие дни Аш возьмет отпуск и… Внезапно он отвлекся от мыслей о прошлом и прищурил глаза, напрягая зрение.
По равнине двигались какие-то тени – явно не домашние животные, ибо поблизости не было деревень. Может, какие-нибудь олени, например чинкара? Трудно сказать, ведь лунный свет часто играет шутки со зрением. Но поскольку неясные фигуры направляются в его сторону и сейчас нет ветра, который донес бы до них его запах, он скоро узнает. Надо только сидеть неподвижно, и они пройдут совсем рядом. Одежда у него одного цвета с камнями, и, если затаиться в тени, он останется почти невидимым даже для зоркого глаза дикого животного.
Сначала Аш испытывал лишь праздный интерес, который в мгновение ока сменился настороженностью, когда лунный свет блеснул на чем-то, что было не оленьим рогом, но неким металлическим предметом. Он видел на равнине людей, а не диких животных, – людей, вооруженных мушкетами.
Когда они приблизились, Аш рассмотрел, что мужчин всего трое, и нервное напряжение разом отпустило. Поначалу он решил, что это налетчики из-за границы, собирающиеся напасть на какую-нибудь спящую деревню и угнать с собой скот и женщин. Но три человека не представляют особой угрозы, и, возможно, это всего лишь повиндахи – представители кочевого племени вроде цыган, обитающие в палатках и ведущие бродячий образ жизни. Хотя вряд ли, ведь сейчас, когда дни снова стали приятно прохладными, мало кто предпочел бы путешествовать пешком ночью. Но кем бы они ни были, Аш не испытывал ни малейшего желания встречаться с ними: причины, побудившие незнакомцев разгуливать по равнине в такой час, почти наверняка неблаговидны, а угонщики скота и разбойники обычно сначала стреляют, а потом задают вопросы. Посему он сохранял неподвижность и радовался тому факту, что тени удлинились, а луна теперь находится за его спиной и светит прямо в глаза приближающимся мужчинам.
Уверенный, что он останется незамеченным, если не пошевелится, Аш расслабился и стал наблюдать за ними с любопытством, смешанным с легким нетерпением. Он начинал замерзать и хотел, чтобы незнакомцы ускорили шаг: пока они не пройдут мимо и не удалятся на приличное расстояние, сам он не сможет покинуть свое укрытие. Аш зевнул, но в следующий миг встрепенулся.
Донесшийся до него едва уловимый звук произвели не мужчины, двигавшиеся к нему по равнине. Он раздался гораздо ближе, где-то позади него, предположительно ярдах в двадцати – тридцати, хотя в такой безветренной тишине любые звуки разносятся на значительное расстояние. Это был всего лишь стук камешка, сдвинувшегося с места, однако, если не считать холма, на котором сидел Аш, равнина на несколько сотен ярдов окрест была совершенно плоской, и никакой камешек не мог сдвинуться с места или столкнуться с другим без посторонней помощи. Аш затаил дыхание, напряг слух и услышал следующий звук, столь же легко узнаваемый, – стук подкованной железом чапли о камень. По меньшей мере еще один человек приближался к холму с противоположной стороны.
