Виктория Холт - Лорд-обольститель
Он немного помолчал, а затем заговорил снова:
— Кейт, если бы мы могли вернуться в то время, когда были вместе… знаешь, что бы я сделал? Я бы женился на тебе.
Я опять рассмеялась. Хотя и было приятно это слышать, я постаралась не подавать виду.
— Каким образом? — иронически поинтересовалась я. — Женщину невозможно повести к алтарю против ее воли. Это ведь гораздо сложнее, чем изнасиловать.
— Ты согласилась бы.
— Ни за что.
— Я иногда думаю об этом. Честно говоря, лежа здесь, я много думал об этом. Жениться на Кейт! Признать мальчика своим сыном! У нас родились бы и другие дети, Кейт. Теперь мне ясно, как нужно было поступить.
— В жилах этих детей не текла бы голубая кровь.
— Это была бы моя и твоя кровь. Вот о чем я мечтаю. Вот чего я хочу больше всего на свете.
Я встала, и он забеспокоился:
— Что ты на это скажешь? Куда ты идешь?
— За бинтами, — ответила я. — Пора делать перевязку.
Барон улыбнулся, склонив голову набок. Он подсмеивался надо мной, однако я не сомневалась в том, что он говорил правду.
Внезапно я почувствовала себя необычайно счастливой.
* * *Приближалась зима, и она обещала быть особенно суровой. У нас было запасено много дров для камина, но мы расходовали их очень осторожно, никогда не превышая установленной нормы. Терпеть холод было гораздо легче, чем голод. Мы заворачивались в меховые накидки и одеяла и собирались в комнате, где лежал барон. Его ноге был необходим покой. Медицинское обслуживание стало недоступным. Врач больше не приходил к нам, и оставалось лишь гадать, что с ним случилось.
Временами на улицах вспыхивали беспорядки, и я перестала выходить из дома, к немалой радости барона.
Кендал был чрезвычайно смышленым ребенком и понимал, что мы попали в очень неблагоприятную ситуацию. Он часто сидел на кровати барона и слушал не только его рассуждения относительно войны и ее реалий, но также и саги о славных подвигах викингов-захватчиков. Он обожал эти истории и забрасывал барона вопросами. Некоторые из своих повествований барон по просьбе малыша повторял множество раз, и если какие-то их детали не совпадали, Кендал немедленно предъявлял претензии рассказчику. Эти люди получали явное удовольствие от общения друг с другом.
Позже, вникнув в подробности осадного бытия, я поняла, как нам повезло. Жанна оказалась настоящим сокровищем. Иногда она покидала дом, а возвращаясь, непременно приносила какую-нибудь еду. Это мог быть картофель… овощи… вино… У нас все еще оставалось достаточно муки. Как же я была благодарна Николь за ее запасливость! Она всегда интересовалась кухонными делами, потому что любила устраивать вечеринки и следила за тем, чтобы в кладовых всегда был изрядный запас продуктов, подлежащих хранению. Поэтому хотя наш дом и нельзя было назвать рогом изобилия, но мы и не голодали на протяжении хотя бы первых трех месяцев осады Парижа.
Все въезды в город были перекрыты, и никто не мог ни покинуть его, ни проникнуть извне. Как сообщила нам Жанна, единственным средством сообщения с внешним миром были почтовые голуби.
Жанна была очень смелой, и мне порой казалось, что она совершает вылазки в город в поисках приключений.
Так прошли осенние месяцы.
Наступил декабрь, но, по всей видимости, ближайшее будущее не сулило окончания осады. В истерзанном городе воцарилась зима. Дни были мрачными. За окнами шел снег, и все погрузилось в напряженную тишину.
Однажды Жанна вернулась из очередного своего похода с куском соленой свинины.
— Это с постоялого двора «Ананас», — пояснила она.
Я вспомнила здание, на вывеске которого красовался упомянутый плод. Оно находилось всего в нескольких кварталах от нашего дома.
Жанна сказала, что хозяин постоялого двора ее старый приятель. Иногда за хорошую цену он соглашался продать ей что-нибудь из продуктов. У барона было немало денег, но вся ирония происходящего заключалась в том, что люди теперь не нуждались в деньгах. Им вообще ничего не требовалось, кроме еды.
Мы приготовим свинину на Рождество, решила я. Устроим настоящую пирушку. После нескольких недель на хлебе и вине свинина покажется нам изысканным деликатесом.
Это Рождество мне не забыть никогда. День был холодный и темный. В честь праздника Жанна зажгла свечи, и мы все собрались в комнате барона.
Я точно знаю, что ни до, ни после этого Рождества не ела ничего вкуснее этой жесткой солонины. Голод и в самом деле лучшая в мире приправа.
Мы беседовали, и Кендал вспомнил прошлое Рождество, когда у нас было много гостей. Он тогда выбрался из постели и смотрел в замочную скважину. Дамы были одеты в нарядные платья, играла музыка, все танцевали и смеялись…
— Еще бы, — заметил барон. — Тогда Париж не был в осаде.
— Сколько она еще продлится? — спросил Кендал.
— Кто знает, кто знает… Но не думаю, что долго. Скоро будем праздновать ее окончание. На улицах запылают костры…
Мы посмотрели на слабенький огонек, мерцающий за каминной решеткой.
— В прошлом году мы дарили друг другу подарки, — вспомнил Кендал.
— Мы сделаем это и сейчас, — заявил барон.
— Правда?! — взволнованно воскликнул Кендал.
— Но только увидим их… внутренним зрением. Как ты находишь эту идею?
— Отличная идея! — закричал Кендал. — Что же вы подарите мне, барон?
— Угадай.
Мальчик задумался, и барон поспешил к нему на помощь:
— Хорошо, я скажу. Это пони… твой собственный. Белый пони.
— Где я буду на нем кататься?
— В полях.
— Но здесь нет никаких полей.
— Тогда мы поедем туда, где есть поля.
— И я буду сам сидеть на нем?
— На первых порах его будет вести грум.
— Кто это?
Барон объяснил ему.
— А как его будут звать? — не унимался Кендал. — Ведь у него должно быть имя.
— Ты сам выберешь ему имя.
Кендал задумался. Затем наклонился к барону, обхватил его руками за шею и что-то прошептал на ухо.
— Это подойдет? — спросил он.
— На мой взгляд, очень неплохое имя.
— В конце концов, ведь это же вы подарили мне пони, и это ваше собственное имя. Правда?
— Правда. А теперь так зовут еще и пони. Ха, Ролло! Самый лучший и самый красивый пони во Франции!
На лице Кендала играла торжествующая улыбка. Я знала, что сейчас он мысленно мчится по бескрайним полям верхом на пони.
Внезапно он перестал улыбаться и забеспокоился:
— Вы больше никому ничего не подарили.
— В самом деле. Мы так увлеклись твоим пони… Так, Жанна… что же ей подарить?
Кендал снова прошептал ему на ухо.
