Джоржетт Хейер - Черная моль
— Нет, ради Бога, только не это! — крикнул он.
Лавиния, вся дрожа, обернулась.
— О… Но… Что ты хочешь сказать? — еле слышно пробормотала она.
Тут пелена, замутняющая его сознание, окончательно слетела и он увидел все отчетливо и ясно. Двумя прыжками преодолев разделяющее их расстояние, он схватил жену за плечи и развернул к себе лицом.
— Ты не смеешь оставить меня! Понимаешь? Я не могу без тебя жить!
Лавиния издала еле слышный вскрик радости, облегчения и изумления и приникла к нему.
— О, пожалуйста, прошу, прости меня… прости… и позволь остаться с тобой!.. — тут она разрыдалась.
Карстерс буквально смял ее в объятиях, и она не возражала, хотя натиск этот был разрушителен для ее шелковых оборок. Но шелка в том момент были для нее не самое главное. Она пылко отвечала на поцелуи, а по щекам так и катились слезы.
Когда, наконец, Карстерс обрел дар речи, то первым вопросом, заданным жене, был: любит ли она его?
— Ах, ну конечно! — простонала она. — Я всегда, всегда любила тебя, но была так страшно эгоистична и легкомысленна!
Подхватив ее на руки, он отнес ее к дивану и усадил себе на колени, пытаясь заглянуть в глаза. Но она уткнулась личиком ему в плечо и сделать этого никак не удавалось.
— Так ты никогда не любила этого щенка? — спросил он.
Белая маленькая ручка потянулась к другому плечу.
— Ах, Дики, нет! И ты… ты тоже никогда не любил эту ужасную миссис Фэншо, верно?
Он еще более удивился.
— Миссис Фэншо? Господи, нет, конечно! С чего ты взяла?
— Но ведь ты постоянно ездил к ней и… был так холоден со мной, вот я и подумала…
— Холоден с тобой?! Но дорогая, этого просто быть не может!
— Может! Ты был так холоден… а я несчастна… и еще я… я думала, что раз вела себя так скверно и мучила тебя, то ты… п-перестал любить, и я не знала, что делать… А потом… когда ты сказал, что хочешь во всем признаться… я рассердилась… вышла из себя и сказала… что ни за что с тобой не останусь… Но я никогда, никогда не думала этого всерьез… а ты… ты вел себя так, словно хотел, чтоб я уехала. Ну вот… и я опять не знала, что мне делать…
Он ласково потрепал ее по плечу.
— Милая, не плачь, не надо! Я и понятия не имел… Я думал, ты любишь Лавлейса… никогда в этом не сомневался. Почему же ты не сказала мне правду?
Она села и с недоумением воззрилась на него.
— Но как я могла? Я была совершенно уверена, что ты влюблен в Изабеллу Фэншо. И решила, что мне лучше уехать… Но ведь одна я ехать не могла и вот… поэтому вчера я сказала Гарольду, что убегу с ним… и еще боялась, что он может не согласиться после того, как я сказала ему, что люблю тебя! О, Дики, дорогой, а ты можешь сказать ему, что я с ним не еду? Скажешь, да?
Он не мог удержаться от смеха.
— Ладно, так и быть, скажу. Может, ты еще хочешь, чтоб я пожалел его, дорогая?
— О!.. Думаю, он не возражал бы, — философски заметила Лавиния. — Знаешь, Дики, он ко всему относится так легко, и к любви тоже! Однако, Дики… почему ты так часто… так ужасно часто ходил к этой миссис Фэншо?
Лицо его омрачилось.
— Она знала Джека… в Вене. И я… мне хотелось слушать ее рассказы о нем… Это стало какой-то навязчивой идеей, я просто не мог думать ни о чем другом…
— О, Дики! Теперь понимаю! Как же глупа я была! Ведь именно поэтому ты стал так холоден и рассеян, и я подумала, что… О!..
Он снова привлек ее к себе.
— Бедная моя малышка! Миссис Фэншо — добрейшая и милейшая дама, но чтоб влюбиться в нее!.. — он страстно приник губами к ее руке. — Я люблю… и всегда любил… совсем другое существо: капризную, своевольную, очаровательную девочку, которая…
Леди Лавиния крепко обняла его за шею.
— О, Дики, я только теперь поняла, как была невыносима! Нет-нет, не спорь, просто отвратительна и…
— И снова будешь такой же… — с улыбкой заметил он.
— Нет-нет! Я постараюсь… изо всех сил постараюсь быть хорошей!
— Но я вовсе не хочу, чтоб ты была хорошей! — уверил ее Ричард. — Я хочу, чтоб ты была сама собой!..
С торжествующим видом леди Лавиния высвободилась из его объятий и встала.
— Как это прекрасно — снова жить в мире и согласии! — наивно заметила она. — Подумать только, всего полчаса тому назад мне хотелось умереть!.. — и она направилась к зеркалу и стала поправлять растрепавшиеся локоны.
Ричард с тревогой следил за ней.
— Лавиния… Теперь ты, надеюсь, понимаешь, что я… должен сказать всем правду? Я собираюсь сделать это в пятницу…
— О да, конечно, понимаю! И хоть это ужасно некрасиво с твоей стороны, думаю, ты все равно расскажешь. Остается надеяться, что общество от нас не отвернется.
— От тебя в любом случае не отвернется, дорогая.
Лавиния просияла.
— Правда? Ты так думаешь? Ну, тогда, наверное, все действительно не так уж страшно… И ты… ты собираешься пригласить Джека жить с нами? Ну, да, конечно, я в этом нисколько не сомневаюсь. Ах, я просто уверена, все мы заживем так дружно и славно!..
Герцог Андоверский поднялся еще на рассвете и вышел на улицу необычайно рано. Кликнул портшез и велел доставить себя в Стрэнд, где проживал некий полковник Шеферд. С ним он провел примерно полчаса, а когда, наконец, вышел из дома, на губах его играла довольная улыбка. На этот раз портшеза он брать не стал, а дошел пешком до Сент-Джеймс-сквер, где у входа в парк столкнулся с мистером Дэром, в доме которого семь лет тому назад состоялась та памятная карточная игра.
Дэр был явно заинтригован приглашением Ричарда.
— Вы хоть имеете понятие, Бельмануар, для чего он собирает нас? — спросил Дэр. — Он ведь и вам прислал приглашение, если не ошибаюсь?
— Да, кажется, я действительно получил какую-то записку от Карстерса. Помнится, ее принес Эндрю.
— Но что все это означает? Он позвал Фортескью с Дейвенантом. Страшно любопытно!..
— Дэр, дорогой, я не являюсь конфидентом Ричарда. Придет время, и мы все узнаем. Все эти тайны мало меня волнуют. Однако, славная подбирается компания… Фортескью и Дейвенант, вы сказали? Странно. Я слышал, что Эванс и Милворд тоже получили приглашения. Очень интересно…
— Да, безумно любопытно! — подхватил Дэр. — И никто и понятия не имеет, что он затеял.
— Вот как? — тонкие губы герцога скривились.
Примерно в полдень он вошел в Уинчем-хаус, где его тут же провели в библиотеку.
Ричард сидел за столом и писал. Но при виде гостя поднялся и направился к нему.
Трейси удивило, что Ричард выглядит совершенно счастливым.
— Я вижу, вы в прекрасном настроении, Ричард?
