Джери Уэстерсон - Вуаль лжи
— А вы сами-то в нее верите?
— Si. Я видел, как это все работает.
Он шагнул ближе и снял капюшон.
Криспин замер от неожиданности.
— Джон Гуд?! Черт возьми, а вы что здесь де…
Глава 27
— Знаю-знаю, я вас обманул, но на это была веская причина.
Криспин уставился на человека, которого раньше знал под именем Джона Гуда. С того напрочь слетела маска трусости; он держал себя совсем иначе — высокий, подтянутый, уверенный. В его голосе слышался мягкий «средиземноморский» акцент. Не осталось и следа от хрипоты и невнятной звуковой каши чадного Саутуорка.
— Так вы не англичанин?
— О нет, и зовут меня отнюдь не Джон Гуд, а… Впрочем, не важно.
— А этот синдикат?..
— Я на него работаю. Среди многих прочих. Мы трудимся на благо человека, который управляет всем и вся. Думаю, вы знаете, о ком идет речь.
— Висконти. Я всегда думал о нем как о лукавом и хитром генерале, а не как о главаре преступной шайки.
— За такие слова вас надо бы хорошенько проучить, — последовал ответ, хотя в голосе не прозвучало угрозы. — Иного отношения хозяин бы не потерпел.
— Висконти всегда удавалось выйти сухим из воды, даже после убийств. В конце концов, «ликует зло, назвавшись доблестью».
— Цитируете Сенеку?[28] Да, я знал, что вы мне понравитесь.
— Однако сейчас ваш план провалился. Я узнал о заговоре и поставил в известность власти. Висконти не может повлиять на конфликт с Францией. Франция принадлежит Англии, и рано или поздно корона заберет ее себе обратно. Никакой сделки насчет Кале не состоится.
Джон Гуд нахмурился:
— Это обескураживающая новость. Похоже, вам многое ведомо. Хозяин будет очень недоволен. Впрочем, я хотя бы смогу преподнести ему мандилион. Утешительный приз.
— Да, мандилион. Извилистый же путь вам пришлось проделать, чтобы до него добраться.
— О, далеко ехать не пришлось. Мандилион был в Риме. Пока его не похитил наш воришка лет пять тому назад. Должен признать, поиск его следов дался нам с трудом.
— Каким же образом мандилион очутился в Риме?
— Криспин! Вы что же, не знаете историю? Рим взял Константинополь еще столетие назад.
— Понятно. И чувства до сих пор не остыли. Именно поэтому Махмуд пытается вернуть его в Константинополь?
— Это у него вряд ли получится — со дна Темзы.
Филиппа посмотрела на Джона.
— Так он мертв?
— Si, синьорина. Мертвее не бывает.
— Я. готова вас расцеловать.
Джон Гуд улыбнулся, поворачиваясь к Криспину.
— Она мне нравится. Сначала кусается, теперь целуется. Я еще в особняке оценил ее манеру поведения.
— Зачем вы убили Адама Бектона?
Глаза Гуда вспыхнули триумфом.
— Да вы и впрямь умны! Бедный Адам. Он застал меня в мезонине, когда я обнаружил там тайный ход. Что и говорить, в итальянских домах подобные секреты не редкость, искать я наловчился… Я хотел купить его молчание, но он очень уж подозрительно на меня смотрел…
— Ясно. — Криспин вскинул лицо.
Рука зудела от желания схватиться за кинжал. Один из арбалетов Махмуда тоже не помешал бы.
— Вы таможенный чиновник. И, конечно же, счетовод. Именно вы ставили инициалы своего хозяина под записями в счетных книгах: «БВ» — то есть Бернабо Висконти. Или они все же ваши собственные?
Гуд уважительно покачал головой:
— Вы очень скрупулезны. Из вас вышел бы отличный полководец.
— А почему ушло столь много времени на розыски вора? Если он внешне так напоминал Уолкота…
— Так ведь не сразу удалось выяснить, что он взял себе личину Николаса. Мы не знали, когда он ускользнул от нас в Англию, к тому же он не выходил из дому…
Криспин фыркнул:
— Понятно. Ну что ж, реликвия у вас. Теперь отпустите девушку.
Гуд взглянул на Филиппу и толкнул ее к Криспину. Тот схватил ее за руку и подтянул к себе.
Гуд ступил ближе и взял полотнище из ларца.
— Джек! — прошипел Криспин наугад в сторону.
Из тени вынырнул паренек. Гуд обернулся и остановил на нем свой взгляд.
— Отведи ее к мастеру Кларенсу. Только к мастеру Кларенсу! — прошептал Криспин Джеку.
— Да, хозяин.
— И еще, Джек… Что там с Элеонорой и Гилбертом? Они в порядке?
— Да, хозяин, — недоуменно ответил тот. — Насколько я знаю, с ними ничего плохого не случилось.
— Мистрис Филиппа ничуть не удивилась и не обеспокоилась, что за ней пришел ее бывший слуга, — пояснил Гуд. — Не было ничего проще проследить за вашим мальчишкой от особняка Уолкотов.
Джек на это сердито фыркнул, схватил Филиппу за руку и повлек прочь. У нее хватило ума повиноваться молча, хотя, когда она обернулась, Криспин прочел в ее лице множество недосказанных слов.
— Наконец-то мы одни, — промолвил Гуд. — Криспин, с вашего разрешения, я хотел бы поговорить без обиняков.
Криспин кивнул, краешком глаза подмечая, что люди Гуда подтянулись еще ближе.
— Причина существования нашего сообщества в том, что мы умеем выявлять благоприятные возможности и пускать их себе на пользу. Нам бы не помешал столь умный человек, как вы. Никогда не хотели стать вольной птицей?
— Я принадлежу Англии. Нанять меня во вред моим соотечественникам не получится.
— Как насчет просто устранить того-другого? Знаете, за такую работу хорошо платят.
— К этому я расположен еще меньше.
— Да вы, оказывается, не честолюбивы. Какая жалость.
— Честолюбие мало чем помогло мне в прошлом… А теперь моя очередь быть откровенным.
— Разумеется. Рядом с мандилионом по-другому не получится.
Криспин кивнул на полотнище в руках Гуда.
— Все за ним охотятся, да вот только никто, похоже, его не получит.
Гуд помрачнел и сильнее вцепился в ткань.
— То есть?
Криспин помолчал, прислушиваясь к стихающим шагам Джека и Филиппы, и расплылся в улыбке, потому что издалека донесся новый звук. Тяжелый топот множества ног, цокот копыт… Не он один услышал его. Люди Гуда поспешили прочь с моста.
— Синьор! Это стража!
— Что?
Гуд вихрем обернулся. Поверх скрипа судов, плеска волн, омывающих каменистый берег Темзы, поднимался шум, который невозможно спутать ни с чем: бряцанье оружия о доспехи. Он приближался с каждым мигом, и Гуд шагнул назад с округлившимися глазами. Крыши домов в конце улицы отразили пламя факелов. Множества факелов.
Из-за угла выдвинулась цепь вооруженных людей со всадником во главе. Никогда еще Криспин не испытывал такой радости от сухого баритона Уинкома.
— Всем ни с места! — скомандовал шериф, подтягивая удила своего норовистого жеребца. — Именем короля!
