Мэри Гилганнон - Мечта Дракона
Наконец сквозь пелену дождя они увидели стены Диганви. Мэлгон услышал легкий вздох Рина и понял, как смертельно устал ребенок. Им обоим требовалось выпить вина или меда. Подобно неуклюжему четвероногому чудовищу отец и сын проковыляли в открытые ворота.
Едва они показались на крепостном дворе, им навстречу бросился Бэйлин. Мэлгон остановил его холодным взглядом.
– Как же могло случиться, что мои воины позволили мальчику отправиться на поиски, тогда как сами греются у очага?
– Дурень вроде тебя не стоит того, чтобы из-за него пропадали хорошие солдаты! – рявкнул Бэйлин в ответ. Потом его лицо смягчилось. – Ступай к огню, Мэлгон. Там тебя ждет жареная оленья нога.
– Мне бы лучше в теплую постель, я промерз до мозга костей.
Рин дернул отца за рукав.
– Позволь мне помочь, папа. Я подогрею вина и разведу огонь.
Мальчик побежал в сторону королевских покоев, а Мэлгону не оставалось ничего иного, как с досадой посмотреть ему вслед. С того злополучного дня он ни разу не ночевал в своей спальне. Король знал, что сейчас Бэйлин думает о том же. Мэлгон повернулся к другу и увидел, что тот наблюдает за ним. Старый воин пожал своими широкими плечами.
– Рано или поздно, но тебе придется посмотреть правде в глаза. До Рианнон это было твое жилище, и, вероятно, однажды ты разделишь его с другой женщиной.
– Нет! – в глазах Мэлгона сверкнула молния. – Не смей говорить о Рианнон так, словно это была обыкновенная подружка на одну ночь! Она – моя жена!
Бэйлин отступил на шаг, явно ошеломленный этой вспышкой.
– Но я думал... – Он с трудом сглотнул. – Да что случилось, Мэлгон? Что с тобой?
Король отвернулся.
– Я ее убил. Я виновен так, как если бы собственными руками перерезал ей горло.
– Но ты был и отчаянии. Любой на твоем месте повел бы себя так же, если бы только узнал... то, что узнал ты. Кроме того, еще точно неизвестно, действительно ли королева утонула.
– Но я же хотел, чтобы она умерла. Я жаждал увидеть ее страдания.
– Однако все к лучшему! – настаивал Бэйлин. – Тебе все равно пришлось бы бросить Рианнон. Ведь ваш брак совершенно невозможен – она всегда оставалась бы живым напоминанием о предательстве Эсилт.
– А что, если я ошибался? Вдруг и вправду Эсилт вовсе не собиралась уничтожить меня этой женитьбой? Что если, наоборот, зная доброту и кротость своей дочери, она хотела, чтобы Рианнон стала моим спасением, моим убежищем и счастьем?
Бэйлин выпучил свои темные глаза и повел плечами.
– Ты сам не веришь в то, что говоришь. Это не похоже на Эсилт.
– Зато похоже на Рианнон. Ведь она и в самом деле не сделала мне ничего дурного, а лишь принесла мир и свою нежность и... – последнее слово Мэлгон прошептал, – ...любовь.
Бэйлин молчал. Когда же он наконец открыл рот, голос его звучал устало.
– Ты сильно утомился и не понимаешь, что говоришь. Отдохни немного, Мэлгон. Нельзя, поддавшись скорби в тяжкую минуту, навсегда пасть жертвой злобных, предательских замыслов Эсилт.
Мэлгон едва дотащился до своей опочивальни и рухнул на кровать. Он смертельно устал, ему действительно необходимо выспаться, не важно даже, где. Можно и тут, в этом скорбном месте. Он закрыл глаза и постарался не слушать, как Рин с рабом возятся у очага, разводя огонь. Но вдруг кто-то дернул его за ногу. Король открыл глаза.
– Я помогу тебе разуться, отец.
Король кивнул, потом снова сомкнул веки. Слышно было, что мальчик силится стащить с него тяжелый, пропитанный водой сапог. Это напомнило Мэлгону, как после возвращения с охоты, когда он очень уставал, Рианнон собственноручно помогала ему раздеваться. Обычно после этого жена массировала его ноющие мускулы, и прикосновения ее были уверенными, облегчающими любую боль, нежными.
Король открыл глаза, пытаясь отогнать тягостный образ. В ногах кровати стоял Рин и смотрел на отца. Он был таким юным и таким печальным. Мэлгон чуть было не отослал его, но понял, что не может так поступить. Мальчик тоже переживал утрату Рианнон.
– Помоги-ка мне раздеться, – сказал он Рину, расстегивая пряжку пояса.
Мальчик стащил с отца штаны, потом помог ему освободиться от обеих, промокших насквозь, толстых шерстяных рубах. Мэлгон снова улегся на спину. Теперь он был совершенно обнажен, но так устал, что не мог даже прикрыться одеялом. Снова посмотрев на Рина, король увидел, что тот стоит на прежнем месте, не отводя от него взгляда.
– Что ты?
– Я... я смотрю на твои шрамы.
Мэлгон вздрогнул. Ему вспомнилось, как Рианнон, прикасаясь пальцем к каждому рубцу, расспрашивала об их происхождении. Ее пугали эти отметины судьбы, напоминая о том, сколько раз муж встречался в бою с самой Смертью. Рианнон ненавидела войну. И хотя он пи разу не задумался почему, но было совершенно очевидно, что она очень боится за него.
Мэлгон отогнал эти мысли и внимательно поглядел на Рина:
– Знаешь, ведь многие мужчины гордятся рубцами как доказательством своей храбрости. А вот мне они напоминают лишь о поражениях, ошибках, каждая из которых могла оказаться последней, если бы Удача мне не улыбнулась. Вот видишь, например, этот? – Король показал на свое предплечье. – Я повернулся лицом к противнику, а в это время другой напал сзади. Держись он на ногах получше да сумей рубануть мечом посильнее, и шрама у меня не осталось бы. Он бы просто отсек мне руку, и я бы умер, истекая кровью.
Рин лишь молча кивнул. Губы его беззвучно шевелились.
– А вот еще. – Мэлгон дотронулся до длинной, с неровными краями полосы, пересекающей ребра. – Подлец ударил прямо в грудь и достал до легкого, после чего я несколько недель харкал кровью. Еще только на дюйм выше, и я бы тотчас отдал Богу душу. Не важно, сколько на тебе доспехов, Рин, все равно есть незащищенная часть, угодив в которую, вражеский меч может либо оставить отметину, либо лишить тебя жизни. Воин выживает в бою лишь благодаря своему разуму и инстинкту. Никогда не забывай, сынок, сколь хрупко человеческое тело, как близко бродит смерть от каждого из нас.
Мальчик побледнел, и Мэлгон мысленно проклял себя за то, что в этих доверчивых глазах появился страх. В каждом из произнесенных только что слов Рин видел доказательство смертности своего отца. После утраты любимой мачехи жестоко было подвергать детскую душу подобным испытаниям.
Король мрачно уставился в украшенную богатым ковром стену. Какой же он дурак, всегда заставляет страдать любимых людей. Ну почему бы не подумать, прежде чем открывать рот?
Он снова повернулся к Рину. Мальчик по-прежнему тревожно и неуверенно смотрел на отца. Мэлгон сделал жест в сторону очага, где раб оставил кувшин с подогретым вином.
– Наполни мой кубок и ложись рядом со мной.
