Джулия Росс - Ночь греха
Что-то коснулось ее руки. Энн открыла глаза. Рядом с ее локтем сидел серо-белый котенок и смотрел на нее – взгляд ярко-желтый, упорный.
– Ну, киска. – Энн, протянула руки к котенку. – Я захандрила, как дурочка. Что ты скажешь на это?
Котенок замурлыкал, бодая ее головой, потом прыгнул ей на колени.
Она почесала ему шейку.
– Ты живешь только этим мгновением, да? – спросила она. – Не беспокоишься о будущем?
Котенок уселся на ее юбках, и золотые глаза превратились в маленькие щелки в знак согласия.
– Понимаешь, – сказала она, – я могу идти только вперед, киска. Я не могу отступить, даже если бы хотела. Но полагаю, что имею право побарахтаться в этой маленькой жалости к себе. В конце концов, в любом случае я обречена на неудовлетворенность.
– Неужели? – раздался мужской голос. – Почему? Энн вздрогнула и резко обернулась, а котенок спрыгнул на пол.
– Джек!
Его стройная тень простиралась от открытой двери.
– Я стучал, но безуспешно, – объяснил он. – Я не хотел вас пугать. Хотите, чтобы я ушел?
Энн смущенно стояла у своего стула.
– Нет, – ответила она, сложив руки. – Нет. Входите, пожалуйста.
Джек закрыл за собой дверь и вошел в комнату, а потом присел на корточки и постучал пальцами по ковру. Подняв усы, котенок бросился на его руку.
– Вижу, вы нашли друга, – сказал Джек. Она снова села.
– Нет. Он нашел меня.
– Но вы друзья, или мне кажется? – Он сгреб котенка. – Этот малый достаточно подрос, чтобы уйти от матери. Как вы его назовете?
– Назову?
– Даже у кошки должно быть имя, – заметил Джек. – Мне кажется, что он очень похож на Цицерона.
– О нет! Думаю, он скорее походит на Горация.
– Тогда он будет Горацием, – сказал он, возвращая котенка Энн. – Ваш, если вы этого хотите.
Навострив ушки, Гораций начал бить по ее пальцам.
– Вы очень бесцеремонны с жизнями свободных существ, не так ли? – сказала она. – Неужели каждый ваш раб должен устраиваться по вашему желанию?
Легкая дрожь прошла по его спине. Все еще на корточках, руки расслабленно висят между его согнутых колен, Джек словно на миг застыл на месте.
– Нет, – возразил он. – Я не распоряжаюсь ничьей жизнью, Энн. Рабство не вызывает у меня симпатии. Конечно, кошки нам не принадлежат. Они выбирают нас, если нам повезет, и я думаю, что вас выбрали. Этот малыш прошел долгий путь от конюшен, чтобы найти вас.
Котенок чуть не соскользнул с коленей Энн. Она подхватила его и прижала пушистое существо к щеке. У нее какое-то странно мечтательное настроение, словно она побывала на Коббе и в лицо ей дул бриз.
– Я вовсе не уверена, что когда-либо полностью принадлежала себе, – проговорила она. – Я всегда принадлежала другим – родителям, братьям, сестрам, общности ожиданий, которые даны нам нашей верой…
Он поднял глаза и встретился с ней взглядом. От пустоты в его глазах ее охватило недоброе предчувствие.
– Не говорите так! Не говорите, что вы всегда принадлежали другим! Это вздор! Вы могли чувствовать долг, любовь. Вы могли чувствовать связанность общественными условностями. Вы никогда не были собственностью другого человека.
– Да, но буду, не так ли, когда выйду за вас замуж? Одним гибким движением Джек поднялся на ноги и отошел.
– Если бы я так думал, я никогда бы не согласился жениться на вас, что бы ни говорили в обществе.
– Жена должна слушаться мужа.
– В вашем мире, наверное. Не в моем. – Его голос опалял. – Когда я уеду за моря, вы будете совершенно независимы. Как жена герцогского сына вы будет владеть богатством и общественным положением. Вы сможете устраивать ваши дни, …как вам захочется. Хотите покровительствовать науке? Или, может быть, благотворительности? Стать благодетелем для молодых ученых вроде Артура Трента? Или вы предпочтете превратить весь дом в геологический музей?
Энн наклонилась и отпустила Горация гоняться по ковру за движущейся тенью Джека.
– Какой дом?
– У меня есть дом неподалеку от городка Уизимаут, – сказал Джек. – Он ваш.
– Уизимаут? Но ведь это…
– Да, чуть дальше по берегу, около Лайма. – Он обернулся и улыбнулся. – Так что, как видите, вы останетесь вблизи вашей семьи. Береговая линия там тоже полна окаменелостей. Найдите ваше личное счастье, Энн. Возьмите любовника…
– Нет!
– Вы говорите так уверенно.
– А вы не думаете, что я выучила свой урок? – спросила она. – Я не возьму любовника.
Он стал на одно колено, чтобы подразнить Горация уголком своего носового платка.
– Значит, вы намерены отрицать жизнь тела?
– Я не отрицаю этого, но жизнь духа важнее.
– Да, но без тела нет ни разума, ни духа, – сказал Джек. Энн встала. Котенок побежал, задрав хвост.
– Значит, вы отрицаете существование души?
– Ах, – сказал он, глядя на нее из-под ресниц. – Теперь я вас шокировал.
– Вы не ответили.
Он встал и подошел к ней.
– Я не знаю ответа, мисс Марш. Я пришел сказать вам, что утром мы обвенчаемся по специальному разрешению. Ваш отец согласился на брачный договор, а герцог и герцогиня одобрили все наши договоренности. Завтра вы сможете уехать домой.
– Домой? В Хоторн-Аксбери?
– В Уизикомб-Корт, мисс Марш, в один из самых красивых старых домов в Дорсете – там обнесенные стенами сады, деревья, на которых зреют плоды и цветы. Двести акров земли, включая утесы и холмы, и пара речек. Там есть даже потайная лощина, где моя тетка, которая оставила мне этот дом, когда-то посадила восемь тысяч луковиц весенних цветов. С тех пор они размножились. Вам не придется ехать одной. Я велел выслать за вами карету. Ваш отец поедет с вами, и остальные члены вашей семьи будут привезены из Хоторн-Аксбери. И даже я присоединюсь к вам позже, чтобы помочь вам приветствовать ваших доброжелателей, если пожелаете.
Котенок пробежал по ковру и вспрыгнул на юбку Энн. Она протянула руку, чтобы вытащить острые, как иголки, коготки из ткани, и посадила его к себе на колени.
– Вы, ваша светлость, сама душа предупредительности. Джек отошел к двери и поклонился.
– Что я, по-вашему, должен на это ответить? – осведомился он с язвительными нотками в голосе. – Сказать, что у меня вообще нет души?
Гораций свернулся клубочком на кровати – чуть пестрая тень на подушке. Энн погладила его мягкую шерстку. Урия Торнтон прибудет в башню Досент через несколько минут на встречу с Джеком. Это будет конец ее приключению с окаменелостью.
Ее порочный ангел женится на ней завтра утром. Это будет конец ее приключению с ним. Ей придется самой устраивать свою новую жизнь в доме, который называется Уизикомб-Корт, где нарциссов больше, чем звезд. Она ела, ходила по комнате, молилась, хотя ее молитвы были всего лишь бессвязными порождениями стыда, а все мысли окрашены смятением от страстного желания.
