Мэгги Робинсон - В объятиях наследницы
Она получила ответ в следующий же миг. Его лицо оказалось напротив, сверкая в темноте белоснежной улыбкой. Пальцы погладили ее щеку.
– Я думал, вы уже никогда не попросите. Проклинал себя за то, что цеплялся за свою дурацкую добродетель.
– К черту вашу добродетель. Значение добродетели сильно преувеличивают.
– Совершенно с вами согласен. Ну, моя дорогая, где именно вы меня хотите?
– Везде, – ответила Луиза, воссылая благодарность звезде за то, что исполнила просьбу.
Глава 32
Шестое декабря 1903 года, воскресенье
Чарлзу стало значительно лучше, щеки порозовели, и настроение было хоть куда. Он уже оделся для визита в церковь, пока Луиза в своем прозрачном пеньюаре все еще медлила за накрытым к завтраку столом. Колбаски были оставлены без внимания, а грибов не было – никаких.
Луиза ощущала себя грешницей, и это казалось ей восхитительным. По крайней мере так и нужно себя чувствовать перед посещением церкви. Что до нее, то вечером она добилась большого успеха. И ночью тоже. Несколько раз. Она улыбалась про себя, стараясь не выдать злорадного ликования. Ни к чему, чтобы Чарлз понял, что она завела его именно туда, куда ей было нужно. Хотя, говоря по правде, они оба завлекали друг друга.
– Ну, моя дорогая, думаю, это все, что мой слабый желудок способен сегодня вместить. – Чарлз надкусил кусочек жареного хлеба, но съел яйца с ветчиной и выпил две чашки кофе. Вместе с лакеем наверх поднялась и кухарка, которая заявила, что лично попробовала все, что было на подносе. Она также поклялась, что выставила охрану у кладовой на весь день и целую ночь. Так что все, что выходит с кухни, самое свежее и отменного качества.
– Сколько девушек вы перед собой видите? – поддразнила Чарлза Луиза. Сейчас она была готова смеяться, хотя вчера была до смерти напугана.
– Вижу только одну Луизу, но вас и одной достаточно для любого мужчины. Разрешите помочь вам одеться?
– Вы же знаете – стоит вам начать, так придется и закончить, испорченный вы человек. Лучше я позову Кэтлин, – ответила Луиза.
– Я посижу у себя, пока вы не будете готовы.
Луиза поставила чашку.
– Вы писали что-нибудь в дневниках за то время, что вы здесь?
– Нет. Мы были немного заняты, не так ли? Кроме того, – Чарлз сел, пытаясь вдеть запонку с монограммой, – у меня нет больше настоятельной необходимости писать. Того отчаяния, которое меня одолевало. Оно почти ушло, осталась лишь бледная тень. Право же, вот что самое странное. Я спал, а потом, когда проснулся, понял, что мне нравится жизнь Максимилиана Норвича. Он побывал в Африке, но на сафари, а не на войне. Куда как веселее. – Пожав плечами, Чарлз криво улыбнулся.
– Я хотела бы прочесть ваши дневники, как-нибудь однажды. Если это не будет означать вторжение в ваш личный мир.
– Мне бы не понравилось то, что там написано, Луиза.
– Да уж, если вы пишете о том, что хотите покончить с собой.
Если Чарлз говорил серьезно, если всерьез хотел разделить свою жизнь с ней, им придется разобраться в его прошлом. Она, конечно, совершала безрассудные поступки. Но Чарлз видел настоящих демонов, и они почти взяли над ним верх.
Чарлз смотрел в окно, обдумывая то, что предстоит сказать.
– Знаете, я, наверное, не так уж был уверен, что хочу покончить с собой. Просто не видел выхода из той ямы, которую сам себе выкопал. Я погубил свою карьеру, наполовину ослеп, стал чужим в родной семье, и мне было ужасно себя жаль. Теперь мне кажется, что я проснулся после кошмарного сна. Будто это, я – Золушка, а вы – прекрасный принц.
– Конечно, я и должна быть принцем. А миссис Ивенсонг – наша фея-крестная. – Она представила почтенную даму с черными крылышками за плечами, в тон ее аккуратному черному платью.
– Кем бы она ни была, она просто бриллиант. Я ей ужасно обязан. Думаете, мы скоро получим от нее известия?
– О-о! Я забыла вам сказать. Вчера, пока вы спали, я получила от нее телеграмму. Она заставила мистера Бакстера открыть банк. В воскресенье! Можете в такое поверить?
– Действительно. Думаю, миссис Ивенсонг любого заставит сделать что угодно. Она заставила меня приехать сюда, а это уже само по себе чудо.
Луиза вспомнила нищенскую комнату, в которой жил Чарлз, с грязью по углам. Как же он пал духом, если воспринимал эту вонючую комнатенку как должное. Ведь он – герой войны, подумать только! Чарлз Купер, с его обостренным чувством чести и долга, его инстинктом защитника! Боже, что он сделал с той мерзкой теткой, хозяйкой квартиры, когда решил, что на них напали!
Интересно, подумала затем Луиза, где сейчас ее взрывоопасный автомобильчик? Ей бы очень хотелось покатать Чарлза по местным дорогам, пока не наступили нестерпимые холода. Этот промежуток теплой погоды скоро закончится.
Вот-вот придет Рождество. К этому времени Грейс всегда успевала организовать празднества, пригласив Мервинов, Нейсмитов, доктора Фентресса и, разумеется, мистера Бакстера. Эти знакомые лица окружали ее почти всю жизнь.
– Вы знаете, что мистер Бакстер был одним из моих опекунов? Он ведет мой банковский счет с тех пор, как я вступила в права наследства.
– Не очень хорошо ведет, если правда то, что вы мне говорили.
– Вот это и собирается выяснить миссис Ивенсонг прежде, чем брать на себя труд подыскивать для меня другого поверенного. Если дело хуже некуда, я смогу перевести свои капиталы в какой-нибудь другой банк, но это будет означать атаку на банк «Стрэттон и сын». Если я не могу доверять собственному семейному банку… – Луиза умолкла. Дедушка перевернется в гробу из-за ее предательства. Он работал как проклятый, чтобы обеспечить Стрэттонам тот уровень жизни, которым они наслаждались последние пятьдесят лет.
– Понятно. Сложно все это, да?
Луиза кивнула:
– Мистер Бакстер был другом моего деда. Возможно, в его зрелые годы ум работает не так ясно, как прежде. Знаю, что Грейс вертит им, как хочет. И доктором Фентрессом тоже. Она умеет быть неотразимо очаровательной, когда хочет.
– Хотел бы я пожить подольше, чтобы убедиться в этом лично, – сказал Чарлз.
– Разумеется, вы проживете долгую жизнь! – Она совсем забыла, что собиралась убить его в качестве Макса.
– Очень надеюсь на это. Правда, надеюсь. – Чарлз взял ее руку. – Благодарю за прошлую ночь. Даже если все это… на время. Я узнал нечто такое, чего мне не забыть никогда.
Его рука была теплой. Спокойной – и не совсем спокойной. Луиза почувствовала трепет в груди, как напоминание о необходимости отослать Чарлза прочь, чтобы одеться прежде, чем они снова окажутся в ее постели.
