Диана Гэблдон - Путешественница
– Прекрати!
Я перестала смеяться. Как по волшебству, на пороге появились две сестры. Должно быть, они поджидали в коридоре неподалеку. Фрэнк наклонился и снова схватил меня за руку.
– Послушай меня, – процедил он сквозь зубы. – Ты расскажешь мне, где ты была и чем занималась!
– Я и рассказываю! Отпусти!
Я села на кровати и выдернула руку.
– Ясно же сказано: я прошла сквозь камень и оказалась заброшенной на два века назад. Где, между прочим, встретила твоего поганого предка, Джека Рэндолла!
Фрэнк, совершенно сбитый с толку, моргнул.
– Что?
– Черного Джека Рэндолла. Ох, каким же грязным, поганым извращенцем он был!
У Фрэнка отвисла челюсть, да и у сиделок тоже. Я услышала торопливые шаги, приближавшиеся по коридору, и голоса.
– Мне пришлось выйти замуж за Джейми Фрэзера, чтобы отделаться от Джека Рэндолла. А потом, не обессудь, Фрэнк, но тут уж ничего нельзя было поделать, я полюбила его и осталась бы с ним, если бы могла, но он отправил меня обратно из-за Куллодена и из-за ребенка и…
Я осеклась, когда человек в халате врача протиснулся между сестрами в палату.
– Фрэнк, – сказала я устало, – прости, я не хотела этого и поначалу всячески пыталась вернуться. Правда. Но не могла. А теперь слишком поздно.
Невольно подступившие слезы полились по моим щекам. Плакала я в основном из-за Джейми, из-за себя и ребенка, которого носила, но немного и из-за Фрэнка. Я шмыгнула носом, чтобы остановиться, и рывком выпрямилась в постели.
– Послушай, – сказала я, – я знаю, что ты не захочешь больше иметь дело со мной, и я совершенно не виню тебя за это. Ты просто… просто уйди, ладно?
Фрэнк переменился в лице. Он больше не сердился, но выглядел расстроенным и слегка озадаченным. Он сел у кровати, не обращая внимания на доктора, который собирался пощупать мой пульс.
– Я никуда не уйду, – мягко сказал он и снова взял меня за руку, хотя я и не желала, чтобы он это делал. – Этот Джейми… Кто он?
Я прерывисто вздохнула. Доктор взял мою другую руку, все еще пытаясь прощупать пульс, и меня охватило паническое чувство, как будто эти двое удерживали меня в плену. С большим трудом я переборола это ощущение и заставила себя говорить спокойно.
– Джеймс Александр Малькольм Маккензи, – сказала я, проговаривая слова с расстановкой, так, как произносил их Джейми в день нашей свадьбы, когда впервые сообщил мне свое полное имя.
Это воспоминание вызвало новый поток слез, и я, поскольку меня держали за руки, утерла их плечом.
– Он был горцем. Его у-убили при Куллодене.
Бесполезно. Я снова зарыдала, слезы ничуть не облегчали рвавшееся из меня горе, но были единственной возможной реакцией на невыносимую боль. Я слегка подалась вперед, пытаясь оградить от всего чуждого крохотную неощутимую жизнь в моем чреве, то единственное, что осталось мне от Джейми Фрэзера.
Фрэнк с доктором обменялись взглядами, суть которых я поняла лишь отчасти. Конечно, для них Куллоден – дела давно минувших дней. А вот для меня эта битва произошла всего два дня назад.
– Может быть, нам следует дать миссис Рэндолл немного отдохнуть? – предложил доктор. – Похоже, она несколько расстроена.
Фрэнк перевел неуверенный взгляд с доктора на меня.
– В общем, она действительно кажется расстроенной. Но мне на самом деле хочется узнать… Что это, Клэр?
Поглаживая мою руку, он наткнулся на серебряное кольцо на безымянном пальце и наклонился, чтобы рассмотреть его. Это было то самое кольцо, которое Джейми подарил мне к нашей свадьбе: широкое, плетеное, со звеньями в виде крохотных стилизованных цветков чертополоха.
– Нет! – в испуге закричала я, когда Фрэнк попытался снять его с моего пальца.
Я отдернула руку, прижала ее, сжатую в кулак, к груди, обхватив вдобавок левой рукой, на которой тоже было кольцо – золотое обручальное кольцо Фрэнка.
– Нет, ты не имеешь права забрать его, я тебе не позволю! Это мое обручальное кольцо!
– Но послушай, Клэр…
Договорить Фрэнку не дал доктор, который обошел кровать, остановился рядом с ним и зашептал что-то ему на ухо. Я уловила всего несколько слов: «Не беспокойте свою жену сейчас… Шок».
Фрэнк снова поднялся, а доктор, решительно подталкивая его к выходу, по пути кивнул одной из сиделок.
Очередная волна печали накрыла меня с головой так, что я почти не ощутила прикосновение шприца и едва разобрала прощальные слова Фрэнка.
– Ладно. Но, Клэр, я все равно узнаю!
А потом наступила блаженная темнота – я погрузилась в долгий, долгий сон.
* * *Роджер наклонил графин, наполнил стакан до половинной отметки и с легкой улыбкой вручил его Клэр.
– Бабушка Фионы всегда говорила, что виски помогает от любых хворей.
– Да уж, лекарство не из худших.
Клэр взяла стакан и ответила ему такой же легкой улыбкой. Роджер налил и себе, а потом сел рядом с ней, отпивая виски маленькими глотками.
– Знаете, я пыталась отвадить его, – сказала она вдруг, опустив стакан. – Фрэнка. Говорила, что независимо от того, как ему видится произошедшее, он не может испытывать ко мне прежние чувства. Я сказала, что дам ему развод, он должен уйти и забыть обо мне – продолжать жизнь, которую уже начал строить, пока меня не было.
– Но он на это не согласился, – откликнулся Роджер. С заходом солнца в кабинете сделалось ощутимо прохладнее, и он, наклонившись, включил старый электрический обогреватель. – Потому что вы были беременны?
Клэр бросила на него острый взгляд, но потом криво усмехнулась.
– Да, поэтому. Фрэнк заявил, что только подонок способен бросить беременную женщину фактически без средств. Особенно, – иронически добавила Клэр, – если связь с действительностью у этой женщины явно слабовата. Нельзя сказать, что у меня совсем не было средств, – мой дядя Лэм оставил мне небольшие деньги, – но и Фрэнк определенно не был подонком.
Она перевела взгляд на книжные полки. Там бок о бок стояли исторические труды, написанные ее мужем. Корешки книг поблескивали в свете настольной лампы.
– Он был очень порядочным человеком, – тихо сказала Клэр и, отпив маленький глоток, закрыла глаза, чувствуя, как пары́ алкоголя проникают в мозг. – А потом… он узнал или заподозрил, что не может иметь детей. Настоящий удар для человека, занимающегося историей и генеалогией. Вы должны понять: он ощутил себя выпадающим из исторического процесса.
– Да, я понимаю, – медленно произнес Роджер. – Но разве он не чувствовал… я хочу сказать, ведь это ребенок от другого человека?
– Наверное, чувствовал. – Она взглянула на него своими янтарными глазами, слегка затуманенными виски и воспоминаниями. – Но поскольку он не поверил, не мог поверить в то, что я рассказала о Джейми, отец ребенка оставался, по сути, неизвестным. Если он не знал, кто этот человек, и убедил себя в том, что я тоже этого не знаю, а просто придумала фантастическую историю после травматического шока, – что ж, тогда никто не мог заявить, что это не ребенок Фрэнка. И уж конечно не я, – добавила она с оттенком горечи.
Клэр сделала большой глоток виски, чуть не поперхнулась и украдкой смахнула выступившие слезы.
– Но чтобы никаких отцов уж точно не объявилось, он увез меня подальше. В Бостон. Ему предложили хорошую должность в Гарварде, где нас никто не знал. Там и родилась Брианна.
* * *Капризный плач снова вырвал меня из сна. Я легла в спать в шесть тридцать, после того как пять раз за ночь вставала к ребенку. Бросив на часы затуманенный взгляд, я увидела, что сейчас семь. Из ванной доносился шум льющейся воды и бодрый голос Фрэнка, напевавшего «Правь, Британия».
Я лежала в постели, руки и ноги от усталости казались свинцовыми, и все мысли были о том, хватит ли у меня сил вынести этот плач, пока Фрэнк не выйдет из ванной и не принесет мне Брианну. Но тут малышка как будто догадалась, о чем я думаю, и заверещала совсем уж отчаянно, пугающе захлебываясь криком. Я отбросила одеяло и вскочила на ноги, подталкиваемая паникой, схожей с той, которую испытывала во время воздушных атак во время войны.
Прохладный коридорчик привел меня в детскую к трехмесячной Брианне, лежавшей на спинке и оравшей во всю мощь своих младенческих легких. От недосыпа я плохо соображала и не сразу вспомнила, что оставляла малютку лежать на животике.
– Радость моя! Ты перевернулась! И сама?
Перепуганная своим смелым поступком, Брианна замахала розовыми кулачками и заорала еще громче, плотно закрыв глаза.
Я схватила ее, поглаживая спинку и приговаривая в покрытую рыжим пушком макушку:
– Радость моя, сокровище мое. Какая ты умная девочка!
– Что тут у нас? Что случилось?
Фрэнк появился из ванной, вытирая полотенцем голову, второе полотенце было повязано вокруг его бедер.
– Что-нибудь случилось с Брианной?
Он подошел к нам с обеспокоенным видом. По мере приближения родов мы оба нервничали. Фрэнк был раздражителен, а я перепугана, поскольку мы не представляли себе, как сложатся наши отношения после появления ребенка Джейми Фрэзера. Но когда нянечка взяла Брианну из колыбельки и вручила Фрэнку со словами «Вот она, папочкина дочурка», досады на его лице не было и следа. А уж после того, как он взглянул на крохотное, похожее на розовый бутон личико, его переполнили удивление и нежность. Не прошло и недели, как малютка окончательно пленила его.
