Анн Голон - Анжелика. Путь в Версаль
Подготовка к отъезду в Пуату проходила весьма бурно. Уезжали не только Флоримон и Кантор, но и все домочадцы: Барба, Легкая Нога, собаки, обезьянка и попугаи. Чтобы разместить дорожные сундуки и челядь, потребовались карета и две повозки. Филипп со своей свитой ехал отдельно.
Маркиз вел себя так, словно не имел к происходящему никакого отношения. Он продолжал посещать празднества, блистал при дворе. Когда ему намекали на скорую женитьбу, светский щеголь удивленно поднимал брови, а затем оскорбительно-пренебрежительным тоном восклицал: «Ах да! В самом деле!»
За последнюю неделю Анжелика не встретилась с ним ни разу. Дю Плесси передавал невесте через Молина коротенькие записки с указаниями, что ей следует делать. Она должна уехать такого-то числа. Он присоединится к ней в такой-то день. Он прибудет с аббатом и Молином. Венчание состоится незамедлительно.
Анжелика безропотно играла роль покорной супруги. Она потом подумает над тем, как заставить этого молокососа изменить тон. В конце концов, она приносит ему весьма солидное приданое, и уж точно не разбивала ему сердце, оторвав от малышки Ламуаньон. Она заставит Филиппа понять, что если и была вынуждена действовать немного грубо, то все же этот брак выгоден им обоим, а его обиды просто смешны.
Испытывая одновременно разочарование и облегчение от того, что не видит Филиппа, Анжелика старалась лишний раз не вспоминать о «женихе». «Проблема Филиппа» как болезненная заноза мешала ее торжеству, и когда она думала о свадьбе, то понимала, что боится. Так что лучше и не думать.
Менее чем за три дня экипажи покрыли расстояние, отделяющее Париж от Пуатье. Дороги, размытые весенними дождями, находились в весьма плачевном состоянии, но обошлось без происшествий, если не считать, что при въезде в Пуатье треснула ось кареты. В городе путешественники задержались на сутки. Через день, когда карету починили, они продолжили путь. Анжелика начала узнавать окрестности. Они проехали невдалеке от Монтелу, но молодая женщина сдержала себя и не бросилась к отчему дому, потому что дети устали и были очень грязными. Предыдущую ночь они провели на отвратительном постоялом дворе, кишащем клопами и крысами. Чтобы привести себя в порядок, надо было ехать в Плесси.
Обняв за плечи своих малышей, Анжелика с восторгом вдыхала чистый деревенский воздух, напоенный ароматом цветов. Она с недоумением спрашивала себя, как могла прожить много лет в таком грязном городе, как Париж. Она радостно вскрикивала, вспоминая названия деревушек, мимо которых они проезжали, и каждая воскрешала в ее памяти какую-нибудь забавную историю из детства. В последние дни она подробно описывала сыновьям Монтелу и те веселые забавы, в которые они смогут там поиграть. Из ее рассказов Флоримон и Кантор узнали о тайнике в подвале замка, где она когда-то устроила себе логово колдуньи, и о чердаке со множеством восхитительных укромных мест.
Наконец, вдали появился таинственный белый замок Плесси, возвышавшийся на берегу пруда. Анжелике, повидавшей к тому времени множество роскошных парижских особняков и дворцов, он показался намного меньше, чем ей помнилось по детским воспоминаниям. Навстречу вышли несколько слуг. Хотя сеньоры дю Плесси и забросили свою провинциальную резиденцию, замок находился в хорошем состоянии благодаря неусыпным хлопотам Молина. Гонец, отправленный неделей ранее, приказал открыть все окна, и свежий запах воска для натирки полов почти заглушил запах плесени, поселившейся в старинных гобеленах. Но Анжелика не испытала долгожданного восторга. Казалось, все ее чувства внезапно притупились. Быть может, стоило заплакать от волнения, или закружиться в танце, или закричать, обнимая Флоримона и Кантора. Но нет. Она ощущала себя совершенно опустошенной и была настолько потрясена возвращением в родной край, что на эмоции просто не осталось сил.
Анжелика спросила, где могут отдохнуть ее дети, и сама проследила за их обустройством. Она ушла только после того, как убедилась, что малышей искупали, переодели в чистые и удобные курточки и усадили за стол, уставленный молочными продуктами и сладкими пирогами, которые принесли крестьяне.
Анжелика велела проводить ее в северное крыло, где по приказу будущей хозяйки замка слуги приготовили для нее комнату принца Конде. Там ждала Жавотта, чтобы помочь госпоже переодеться. Слуги внесли в ванную комнату, смежную со спальней, чаны с горячей водой. Совершенно машинально на их приветствия Анжелика ответила на пуатевинском диалекте. Бедняги разинули рты от неожиданности, заслышав, как знатная парижская дама, чьи наряды показались им почти сказочными, изъясняется на их родном языке, будто знает его с колыбели.
— Но это и в самом деле так! — рассмеялась Анжелика. — Вы меня не узнали? Я — Анжелика де Сансе. А тебя я помню, ты — Гийо из деревни Мобюи, рядом с Монтелу.
Тот, кого молодая женщина назвала Гийо, восторженно улыбнулся: именно с ним теплыми летними днями Анжелика совершала набеги на заросли ежевики и вишни.
— Так, значит, это вы, госпожа, стали женой нашего хозяина?
— Да, я.
— Здорово, вот все обрадуются! А то мы все гадали, кто же будет нашей новой хозяйкой.
По всему выходило, что даже местные жители ничего не знали о предстоящем бракосочетании. Более того, они почему-то ошибочно считали, что их господин уже женился.
— Эх, жалко, что вы не дотерпелись до возвращения в наши края, — посетовал Гийо, качая лохматой головой. — Мы бы устроили вам чудесную свадьбу!
Анжелика не осмелилась разоблачить Филиппа, сказав увальню Гийо, что на самом деле их венчание должно состояться именно в Плесси и что она очень рассчитывала увидеть на свадебных торжествах всю округу.
— Ну, праздники еще будут, — пообещала она.
Затем будущая маркиза немного поторопила Жавотту, чтобы та поскорее закончила ее туалет. Когда юная горничная удалилась, Анжелика, закутавшись в шелковый халат, вышла на середину комнаты.
Прошло уже больше десяти лет, а убранство залы ничуть не изменилось. Но теперь Анжелика не смотрела вокруг глазами потрясенной девочки. Она сочла, что массивная мебель из черного дерева в голландском стиле, как и постель с четырьмя солидными колоннами выглядят совсем устаревшими. Привыкшая у себя дома к навощенному паркету, она изумленно разглядывала мозаичный пол с растительным орнаментом. Чересчур простая обстановка для будущей маркизы! Даже висевшая на стене картина с изображением Олимпа потеряла свою волнующую привлекательность.
Молодая женщина подошла к окну и открыла его. Увидев, сколь узок выступающий край карниза, по которому она когда-то проворно шла, Анжелика в ужасе застыла.
