Дебра Дайер - Возлюбленная колдуна
— Пусть Лаура сама примет решение.
— Послушайте-ка меня, Салливен! — Эстер схватила его за руку, когда он собрался уходить. — Весь город считает, что ваша дочь выйдет замуж за моего сына. И я не позволю вам делать из него посмешище.
— На будущее я бы посоветовал вашему сыну воздержаться от похвальбы своими победами до того, как они свершились. — Он сбросил ее руку со своего предплечья.
— Предупреждаю вас, Салливен! — крикнула Эстер ему в спину. — Я не позволю, чтобы ваша глупая дочь водила нас за нос!
Дэниэл помедлил у двери, обернувшись к ней, и был потрясен, увидев в ее глазах ядовитую злобу:
— Миссис Гарднер, не вам решать, как поступать моей дочери.
— Посмотрим. — Она холодно улыбнулась. — Еще никто не перебегал мне дорогу.
— Что касается меня, можете убираться к дьяволу, миссис Гарднер, — произнес Дэниэл, направляясь к двери.
Он улыбнулся, услышав за спиной приглушенное проклятье.
— Софи. — Дэниэл тихонько постучался в дверь ее спальни. — Открой мне.
Софи натянула одеяло до подбородка, глядя сквозь лунный свет на запертую дверь и надеясь, что Дэниэл оставит ее в покое.
— Софи, — позвал он, дергая дверную ручку. — Мне нужно поговорить с тобой.
— Уходи!
— Не уйду, пока ты не выслушаешь меня. — Он неистово тряс дверную ручку. — Ты либо впустишь меня, либо я вышибу дверь, перебудив всех в доме.
Она прижала руку к горлу, чувствуя пальцами, как бешено пульсирует кровь.
— Ты не посмеешь!
— Считаю до пяти, а затем вышибаю дверь.
Он такой упрямый, что, пожалуй, выполнит угрозу.
— Раз!
— Ты поранишься!
— Открой дверь!
— Нет!
— Два!
Софи скинула одеяло, и голубое шелковое покрывало упало на пол.
— Ты ведешь себя, как ребенок!
— Три!
— Уходи! — Она поспешила к двери, дрожа от холода.
— Четыре!
Софи положила руку на дверную ручку.
— Уходи!
— Пять!
— Не дури!
— Софи, отойди от двери.
— Ах ты упрямый… — Она щелкнула замком и распахнула дверь, столкнувшись с Дэниэлом как раз в то мгновение, когда он бросился вперед, выставив вперед одну ногу. — О Боже!
Она отпрыгнула в сторону. Дэниэл ударился о пустоту с силой, которой хватило бы, чтобы сорвать дверь с петель. Он пролетел мимо нее, все еще одетый в вечерний костюм, хлопая руками, как птенец, выпавший из гнезда, и с грохотом повалился на ковер.
— О Господи! — Софи подбежала к нему и опустилась рядом с ним на колени. — Дэниэл!
Он лежал на боку, скорчившись, в потоке света, льющегося через открытую дверь.
— О мой милый, — произнесла она, отводя волосы с его лба. — Ты ушибся?
Он простонал, его густые ресницы задрожали.
— Дэниэл, скажи что-нибудь! Пожалуйста, милый, не молчи!
Он открыл глаза и нахмурился.
— Итак, теперь ты хочешь со мной говорить.
Она села на корточки, прижимая пальцы к губам, чтобы заглушить поднимающийся в ней истерический смех.
Дэниэл поднял темные брови.
— Ты думаешь, что это смешно?
— Нет. — Она прижала руку ко рту, пытаясь подавить смех. — Конечно, нет, — пробормотала она.
Дэниэл приподнялся, подпирая щеку рукой. На его губах появилась улыбка.
— Ты обладаешь странным даром постоянно сбивать меня с ног.
Он прикоснулся к ней, погладив ее щеку пальцами, и это прикосновение отдалось у нее внутри. На нее нахлынула теплая волна желания, заглушив ее смех, поднимая на поверхность стремление к нему, которое она так отчаянно пыталась похоронить.
— Не надо, — прошептала она, отстраняясь от него.
— Софи, я не позволю тебе уйти из моей жизни. Только не сейчас, когда я, наконец, нашел то, что искал всю свою жизнь.
Она поднялась на ноги и отстранилась от него, держась подальше от желания, светившегося в его глазах. Но она не могла избавиться от желания, которое таилось в ней самой.
— Я же сказала тебе, что все кончено. Он встал, потирая бедро.
— Ты многое мне говорила. Только я еще не был готов слушать.
— Я думаю, тебе лучше уйти.
— Еще нет, — сказала он, приближаясь к ней, глядя на ее стройную фигуру.
— Я начинаю кое-что понимать. — Он остановился так близко от нее, что ей казалось, что она чувствует, как исходящий от него жар согревает холодную комнату. — То, что происходит между нами, — редкое и драгоценное явление.
Софи покачала головой.
— Дэниэл, слова на меня не действуют. Я никогда не смогу жить с тобой, зная, что ты принудил Лауру к браку без любви.
— А если бы я сказал Эстер Гарднер, чтобы она убиралась к черту, ты бы смогла жить со мной?
Софи уставилась на него.
— Но ты же ей этого не сказал?
— Сказал. — Он улыбнулся, и на его правой щеке появилась ямочка. — Сказал, чтобы;
она со своим драгоценным, напыщенным сынком катилась куда подальше.
— Ox, — прошептала она. — И Лаура…
— Она может выйти замуж за твоего красивого кузена, если хочет.
— Дэниэл! — Она обхватила его руками за плечи. — Ты — чудо!
— Если я сейчас чудо, то что ты скажешь, когда я сниму с тебя ночную рубашку? — он прижался губами к ее шее. — Я покажу тебе настоящее чудо, любимая.
Коннор приподнялся на кровати, услышав звук открывающейся двери. Он понял, кто пришел к нему, еще до того, как увидел Лауру, входящую в полосу лунного света, струившегося через окна. Он чувствовал ее, ощущал ее переживания так же ясно, как чувствовал ненасытную страсть к ней, звеневшую у него в чреслах.
Закрыв дверь, Лаура прислонилась к ней спиной. Она тяжело дышала, и ее грудь поднималась под белой фланелью ночной рубашки. Она стояла, прижавшись спиной к двери, с горлом, сведенным судорогой, устремив на Коннора свои прекрасные глаза, раздираемая желанием и всеми правилами приличий, которые определяли каждый день ее жизни.
Коннор без единого слова откинул теплое одеяло и мягкую белую простыню, открывая рядом с собой пустое место. Лаура закрыла глаза, как будто сопротивляясь искушению. С ее губ сорвался тихий стон. А затем она бросилась к нему, тихо ступая босыми ногами по толстому ковру.
— Лаура, — сказал он, обнимая ее, когда она легла в постель рядом с ним.
— Обними меня, — прошептала она, обхватывая его шею руками. — Согрей меня.
Он встал на колени, прижимая ее к своему обнаженному телу, зарывшись лицом в ее прекрасные волосы, вдыхая запах весенних цветов. Она дрожала от зимнего холода в его руках, и он гладил ее спину через мягкую белую фланель ночной рубашки, проводя рукой между волнами распущенных волос, спадавших ей до пояса, впитывая в себя ее дрожь.
Скоро она согрелась, перестала дрожать и, отпустив его шею, отодвинулась и села на корточки.
