Виктория Холт - Лорд-обольститель
Комната вихрем закружилась вокруг меня. От страха я едва не потеряла сознание.
— Он пришел сразу после вашего ухода и сказал, что мальчику не место в Париже. Нужно спасти его, увезти в безопасное место. Я пыталась… но он просто забрал его.
— А Кендал…
— Заявил, что никуда не поедет без мамы… но он поднял его… и унес.
Я закрыла лицо руками.
— Этого не может быть, — прошептала я. — Он забрал его в Сентевилль. Я должна ехать за ним. О, Жанна… Николь умерла.
Она растерянно уставилась на меня.
— Да… У меня на глазах, — с трудом выговорила я. — А… в это время он пришел и забрал моего сына. Жанна, я должна ехать за ним. Туда, в замок… Поехали со мной. Здесь нельзя оставаться. Если бы ты видела Николь…
— Но как мы туда доберемся?
— Не знаю, но нужно немедленно отправляться в путь. Нельзя терять ни минуты. За ним, за ним!
Я вбежала в свою комнату, собрала все деньги, которые были в доме, надела пелерину. Чтобы справиться с этой ужасающей ситуацией, нужно было действовать, и действовать незамедлительно.
Внизу меня ожидала Жанна.
— Пойдем же! — воскликнула я.
Вдруг распахнулась входная дверь. На пороге стоял барон, держа за руку Кендала.
Я вскрикнула, подбежала к сыну, упала на колени и обняла его. На лице ребенка читалась растерянность, но было ясно, что он тоже безмерно рад.
— Время, — сказал барон. — Вы одеты. Где Николь? Позовите ее.
Несколько мгновений я смотрела на него, не в состоянии вымолвить ни слова.
— Поспеши! — закричал он. — Через несколько часов город будет в осаде… если он уже не окружен. Зови Николь… скорее!
— Николь умерла, — прошептала я, — я только что от нее.
— Умерла?!
— В больнице. Ее ранило… тем… снарядом. Я оставалась с ней, пока она еще…
Он был потрясен. Я впервые увидела, что он может страдать.
— Николь… мертва… Ты… ты не ошибаешься?
— Несколько минут назад. Я была с ней, поэтому вы не застали меня…
Я отвернулась.
— Она была хорошая… самая лучшая… — услышала я его шепот.
Затем барон взял себя в руки.
— Пойдем. У нас нет времени. — Он обернулся к Жанне. — Ты тоже. Здесь оставаться нельзя.
Мы вышли на улицу. Вокруг не было ни души. Обстрел заставил всех разбежаться по домам.
— Неподалеку ожидают лошади, — сообщил барон. — Надо как можно скорее убираться отсюда. Вперед! Вперед!
Мы добежали до конца улицы, когда разорвался еще один немецкий снаряд.
Это был самый страшный момент в моей жизни. Снаряд угодил в здание, мимо которого мы в этот момент бежали. Время как будто замедлило свой ход. Я увидела, как здание закачалось, подобно пьяному прохожему, а потом начало оседать… как-то неправдоподобно медленно… Его фасад буквально сползал на тротуар. На моих глазах разворачивалась… катастрофа. Кендал замер и, как завороженный, смотрел на рассыпающееся здание. Я услышала крик барона. Мальчик обернулся, но было уже поздно.
В это самое мгновение раздался оглушительный грохот.
Кендал лежал на земле. Сейчас на него обрушится гора обломков. Я бросилась к нему… но барон меня опередил. Он бы не успел оттащить в сторону малыша… поэтому упал на него и накрыл своим телом.
Я закричала. Несколько секунд ничего не было видно, кроме облака пыли.
— Кендал! — в отчаянии звала я.
Затем упала на колени и принялась разгребать обломки, продолжая звать Кендала.
Он выбрался из-под тела барона и поднялся на ноги. Я обезумела от радости, увидев, что малыш ничуть не пострадал.
Но барон продолжал лежать среди кирпичей… молчащий и неподвижный.
Его правая нога была неестественно вывернута. Он не шевелился, и я подумала, что он умер. Противоречивые чувства овладели моей душой. Сегодня утром я уже видела смерть. Но это не могло, не должно было случиться с бароном. С кем угодно, только не с бароном. Он был неуязвим.
— Нужно позвать на помощь, — сказала я.
Люди уже начали выходить из своих домов, и вскоре вокруг нас собралась небольшая толпа. Я не могла оторвать глаз от неподвижно лежащего передо мной человека в окровавленной одежде. Его лицо было мертвенно-бледным, глаза закрыты. Я физически ощутила ледяную пустоту в душе.
Николь, мой верный друг, только что покинула меня навсегда, и я осознала это. Но я никак не могла себе представить, как буду жить без барона. Кого же тогда бояться, бранить, ненавидеть?
Кто-то принес лестницу, и его погрузили на нее, как на носилки. Они сказали, что отнесут раненого в больницу.
— Несите в мой дом, — импульсивно предложила я. — Там будут ухаживать за ним. И… позовите какого-нибудь врача… скорее… скорее…
Барона занесли в дом.
— Он умер? — спросил Кендал.
— Нет! — с жаром воскликнула я. — Нет… он не мог умереть… этого не может быть!
* * *Это было началом осады Парижа, той осады, которая стала самым трагическим и унизительным событием в истории этого великого города.
Но тогда я напрочь забыла о войне, всецело посвятив себя своему пациенту. Врач определил, что у барона раздроблена кость правой ноги. Можно было надеяться на то, что он еще сможет ходить, хотя бы с помощью палки. Ни один жизненно важный орган не пострадал, потеря крови также не была угрожающей. Оправившись от шока и залечив травмы, барон сможет вернуться к полноценной жизни, хотя хромота уже никогда не оставит его.
Всю первую ночь я провела у его постели. Он не приходил в себя, и мы тогда еще не знали, насколько серьезны полученные повреждения. Я была рада, что его не забрали в больницу. После обстрела туда поступило много пострадавших, к тому же ожидались новые жертвы, поэтому врач не стал настаивать на госпитализации. Я заявила, что сама буду ухаживать за пациентом, а Жанна изъявила готовность мне помогать. Врач был чрезвычайно рад предоставить нам эту возможность.
Он показал, как следует делать перевязку. Рана привела меня в ужас. Я знала, что барону очень больно, но он стоически вытерпел все, что я делала. Собственно, иного я от него и не ожидала.
Мы с Жанной перенесли свои кровати вниз, так что теперь все находились на одном этаже и недалеко друг от друга. Меня преследовал изнуряющий страх разлуки с Кендалом.
Наступила ночь. Все обреченно ждали новых обстрелов. Однако все было тихо. Пока.
Эта ночь у постели раненого была очень тревожной. Не верилось, что еще сутки назад я спокойно спала в своей постели, а Николь все еще была жива…
Больше всего я боялась за Кендала. Снова и снова вспыхивало в сознании то ужасное мгновение, когда я поняла, что на ребенка сейчас обрушится стена. И если бы барон не защитил его, прикрыв собственным телом… моего малыша, несомненно, раздавило бы насмерть.
