Кейт Форсайт - Старая сказка
Снаружи стоял чумной доктор. Он стучал в дверь концом длинного кривого посоха. На нем был черный, пропитанный парафином халат, ниспадавший на высокие кожаные сапоги, широкополая шляпа и белая маска с длинным кривым носом-клювом. Вместо глаз у него на солнце сверкали стекляшки. За его спиной маячили двое грязных типов, прикрывавшие лица какими-то тряпками. Они волокли тележку, на которой были свалены трупы, и над ними с жужжанием вились мухи. Тела были обнажены, и жуткая груда являла собой отвратительное нагромождение торчащих рук, ног, спин и ягодиц. На самом верху лежал мужчина с огромным животом. Пока я в растерянности смотрела на него, он вдруг застонал и попытался приподнять голову, и один из труповозов отшвырнул его обратно ударом дубинки.
Толстяком был Басси, наш повар. Я не могла оторвать от него глаз, машинально подмечая распухшие бубоны[126] на шее, в паху и под мышками, и темные пятна, похожие на синяки, усеивающие его огромный вздувшийся живот.
— В вашем доме чума, — глухо прозвучал из-под маски голос доктора. — Вытаскивайте сюда своих мертвецов.
— Здесь нет никакой чумы. Ступайте прочь!
— У двоих ваших слуг обнаружены ее симптомы. Все белье и одежда должны быть сожжены, а дом — заколочен. Вас и всех остальных, кто живет здесь, отвезут на Лазаретто, остров, где вы проведете сорок дней и сорок ночей. Если вы останетесь живы, вам будет дозволено вернуться в Венецию.
— Вот только возвращаются очень немногие, — злорадно оскалился один из труповозов.
Я попыталась остановить его, но доктор оттолкнул меня в сторону и вошел в дом. Санитары последовали за ним, срывая со стен бесценные гобелены и занавески, сваливая в общую кучу подушки и постельное белье и выбрасывая их на улицу. Я плакала, глядя на свои новые бархатные платья и батистовые ночные сорочки, вылетавшие в окно. А потом доктор обнаружил Сибиллу, стонавшую и метавшуюся в жару в своей постели. Резким окриком он подозвал к себе санитаров, и они снесли старуху вниз.
— Это не чума, — взмолилась я. — У нее обычная лихорадка. Завтра ей станет лучше.
Доктор не удостоил меня ответа. Лицо его под маской оставалось совершенно невозмутимым, пока он смотрел, как санитары поджигают наше постельное белье и одежду. Задыхаясь, я вбежала обратно в дом и схватила сумочку Сибиллы, ее шаль и буханку хлеба из кухни. На большее у меня уже не было времени — санитары вошли вслед за мной, готовясь увести меня силой. Сибиллу швырнули на груду трупов рядом с ее стонущим поваром Басси, а нашу входную дверь крест-накрест заколотили досками. Я побрела, спотыкаясь и плача, вслед за тележкой, которую труповозы тащили по узким улочкам и арочным мостам в сторону лагуны. Все дома и гостиницы были заперты, витрины всех магазинов наглухо закрыты ставнями. На всех площадях чадили костры, и воздух стал оранжевым от дыма. Санитары то и дело звонили в колокольчик, крича:
— Corpi morti, corpi morti![127]
Из каждой узкой calle доносился один и тот же крик, и его подхватывал звон бесчисленных колокольчиков.
На площади Сан-Марко пылал огромный костер. Среди тканей и торговых товаров я заметила тушки освежеванных кошек и собак, насаженных на палки. Повсюду в небо вздымались клубы черного дыма, и в воздухе стоял тошнотворный запах горелой плоти. Трупы лежали штабелями. Жители, преклонив колена и заламывая руки, взывали к небесам. Священник в черной сутане неразборчиво бормотал молитву.
Часы на башне Torre dell'Orologio[128] начали отбивать время.
Один.
Два.
Три.
Четыре.
Пять.
Шесть.
Семь.
Восемь.
Девять.
Десять.
Одиннадцать.
Двенадцать.
Каждый удар приближал очередной миг моей жизни, и с каждым же ударом он навсегда уходил в прошлое. Мне казалось, что я падаю в черную бездонную пропасть безумия и отчаяния. Дым душил меня. Мне нечем было дышать. В ушах шумела кровь.
Из оранжевой пелены неуверенной походкой вывалился какой-то молодой человек. Его богатый бархатный камзол был местами порван и пребывал в беспорядке, на привлекательном лице слезы прочертили грязные дорожки. Он увидел меня, и глаза его расширились в узнавании.
— Ты! Это ты во всем виновата! Ты прокляла меня. Ведьма! Шлюха!
Молодой человек набросился на меня и сбил с ног, а потом ударил в лицо с такой силой, что из носа у меня брызнула кровь. Я ощутила на языке ее странный металлический привкус. Он ударил меня снова и выбил мне зуб.
Никто не спешил прийти мне на помощь. Он мог сесть на меня верхом и превратить мое лицо в кровавую бесформенную кашу, если бы Сибилла каким-то чудом не нашла в себе сил соскользнуть с тележки, упав на колени рядом с нею. С трудом выпрямившись, она, спотыкаясь, заковыляла ко мне на полусогнутых ногах, выставив руки перед собой. С развевающимися седыми космами, искаженным от боли лицом и расширенными от лихорадки зрачками она выглядела в точности как злая колдунья из сказки.
Молодой вельможа застонал от ужаса и отшатнулся от меня. Сибилла вытянула к нему руку, сложив пальцы в знаке дьявольских рожек, и нараспев произнесла несколько слов на незнакомом языке. Молодой человек в ужасе бросился бежать через площадь, налетел на кучу трупов, споткнулся и едва не упал. Я с трудом встала на ноги и подбежала к Сибилле, едва успев подхватить ее на руки. Вокруг собирались люди и тыкали в нас пальцами.
— Это же Старая Сибилла, — выкрикнул кто-то. — И ее ученица с нею.
— Он сказал, что она прокляла нас.
— Разносчица чумы!
— Дьяволица!
Я обняла старуху за талию, поддерживая ее и, следуя повелительному жесту доктора, потащила ее в сторону доков. Когда мы, пошатываясь, проходили мимо, он отпрянул и перекрестился. Ноги отказывались держать Сибиллу, и лишь моя рука не давала ей упасть. В толпе раздался гневный ропот.
Нас посадили в маленькую лодку, привязанную длинным тросом к еще одной, чуть побольше, в которой ожидал мужчина в накидке с капюшоном. Чумной доктор наклонился и что-то прошептал ему на ухо, и тот повернул в нашу сторону жуткую маску с белым клювом, на которой слепо блеснули стекла для глаз. Я заметила, как рука его крепче стиснула длинное весло. Его ногти были черными, грязными и потрескавшимися. Он быстро перекрестился и плюнул на нас.
Басси и остальные трупы с тележки свалили на баржу. Я с содроганием смотрела, как санитары забрасывают на груду тел последних несчастных. Вскоре тело Басси было полностью погребено под ними. В нашу лодку сели еще несколько человек — заплаканная женщина с хнычущим ребенком, изможденный молодой человек и старик в ночном халате и с босыми ногами. Они явно видели, как Сибилла прокляла молодого вельможу, потому что испуганно сгрудились на другом конце лодки, избегая даже смотреть на нас.
